Пути за пределы "эго" - Роджнр Уолш

В книге «Области человеческого бессознательного» Гроф сообщает, что обычная последовательность переживаний под воздействием психоделиков отображает постепенное раскрытие все более глубоких слоев и структур бессознательного. Оно начинается с традиционных фрейдовских психодинамических переживаний, проходит через ранкианский материал родовой травмы и юнгианские архетипические символы и в конце концов может привести к кульминации в трансцендентных переживаниях, подобных описываемым в великих мировых религиях. Этот трансцендентный опыт может способствовать новому пониманию религиозных традиций, причем даже у тех людей, которые ранее были настроены по отношению к ним скептически. Исследования Грофа показывают, что потенциально эти переживания доступным всем.

Наиболее глубокие переживания связаны с бесконечным сознанием, бытием и блаженством, с Универсальным Умом, с Богом или невыразимой, предлежащей всем феноменам и всему опыту пустотой. Подобные переживания обнаруживают неожиданное сходство с глубокими духовными постижениями, описанными в таких традициях, как даосизм, суфизм, веды, йога и христианский мистицизм. В последнее время Станислав Гроф и его жена Кристина используют метод индуцирования измененных состояний сознания и без применения психоделиков (они называют его холотропной терапией). Этот метод сочетает длительное интенсивное дыхание, музыку и работу с телом. Судя по сообщениям, холотропная терапия обладает значительными психотерапевтическими и преобразующими возможностями. Разумеется, и холотропная, и психоделическая терапия нуждаются в дальнейших тщательно контролируемых исследованиях.

ИМЕЮТ ЛИ ПСИХОЛЕЛИКИ РЕЛИГИОЗНОЕ ЗНАЧЕНИЕ?

Люди, изучающие религию, как правило, считают, что психоделические вещества не имеют к религии отношения. Они согласны с Р.-С. Зенером, который в книге «Мистицизм священный и профанический» «полностью рассмотрел и отверг» утверждения о религиозном значении мескалина, приведенные Олдосом Хаксли в книге «Двери восприятия». Отказ от дальнейшего рассмотрения темы кажется мне в высшей степени преждевременным.

ПСИХОЛЕЛИКИ И РЕЛИГИЯ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ИСТОРИИ

Почти повсюду люди путем проб и ошибок обнаруживали связь между растениями (сырыми или в виде отваров) или определенными действиями (йоговскими дыхательными упражнениями, кружением в танце дервишей, самобичеванием) и измененными состояниями сознания.

В качестве близких нам примеров можно привести пейот, использовавшийся коренной американской (индейской) церковью, и мексиканские «священные грибы», известные более двух тысяч лет.

К этому можно добавить индийскую сому (хаому) и коноплю зороастрийцев, греческий культ Диониса, который «везде... учил людей культуре виноделия и мистериям поклонения ему и везде почитался как бог», бензоин в Юго-Восточной Азии, дзенский чай, пятая чашка которого очищает, а шестая «зовет в область бессмертия», «питури» австралийских аборигенов и, вероятно, мистический «кикеон», который ели и пили во время кульминационного завершения шестого дня элевсинских мистерий.

Еще более интересно, чем связь средств изменения сознания с религией, допущение того, что эти средства могли послужить отправной точкой возникновения определенных религиозных направлений, позднее забывших в своем развитии о своих психоделических корнях. Бергсон связывал поворот индусов и греков к «динамической религии» с «божественным экстазом» от воздействия дурманящих напитков; не так давно Роберт Грейвс, Гордон Уоссон и Алан Уоттс высказали предположение, что возникновение большинства религий связано с химически стимулирующими теофаниями. Эта важная гипотеза, несомненно, должна время от времени привлекать внимание историков религии.

ПСИХОДЕЛИКИ И РЕЛИГИЯ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ФЕНОМЕНОЛОГИИ

Феноменология стремится к точному описанию человеческого опыта. Вопрос, который ставят психоделики перед феноменологей религии, состоит в том, отличаются ли психоделические переживания от естественных религиозных переживаний, и если да, то каковы различия?

Существует бесчисленное множество психоделических переживаний, не имеющих религиозной окраски; они могут быть чувственными или духовными, тривиальными или преобразующими, причудливыми или сакраментальными. Есть одна вещь, с которой не может не согласиться каждый изучающий психоделики: не существует психоделического переживания самого по себе. Каждый психоделический опыт зависит от трех составляющих: самого вещества, психологического состояния человека и ситуации (социальной и психической), в которой принимается вещество. Но при соответствующем психическом состоянии и в соответствующих условиях психоделики могут вызывать религиозные переживания, неотличимые от переживаний, происходящих спонтанно.

Как мы можем определить, что опыт, который переживают люди, является действительно религиозным? Можно начать с факта, что люди сами характеризуют свой опыт таким образом.

Но если для кого-то предпочтительнее более строгие методы то они тоже существуют. Уолтер Панке из Гарвардского университета разработал типологию религиозного опыта (в аспекте мистических переживании), основанную на классических описаниях мистических переживании, собранных в «Мистицизме и философии» Уолтера Стойса. Затем он провел эксперимент, введя псилоцибин десяти студентамтеологам и профессорам во время службы в страстную пятницу. Эксперимент был «дважды закрытым, ни д-р Панке, ни его испытуемые не знали, кому достанется псилоцибин, а кому — плацебо обеспечивающее контрольную группу. Впоследствии «испытуемые, получавшие псилоцибин, пережили феномены, не отличающиеся или даже вполне тождественные... категориям, выявленным нашей типологией мистицизма».

Почему же, имея такие значительные доказательства Зенер считает, что психоделические переживания не могут быть подлинно религиозными? Можно сделать три предположения.

Первое.

Его собственный опыт был «совершенно тривиальным» Это, конечно, доказывает, что не все психоделические состояния являются религиозными; но это не дает основания считать что все психоделические переживания не являются религиозными

Второе.

Он полагает, что переживания других людей, которые они сочли религиозными, в действительности таковыми не являются Зенер выделяет три рода мистицизма: естественный мистицизм, при котором душа объединена с природным миром; монистический мистицизм, в котором душа сливается с безличным абсолютом и теизм в котором душа предстоит живому, личному Богу. Он допускает что психоделики могут вызывать первые два рода мистицизма,но не высшее теистическое состояние. В доказательство он анализирует переживание Хаксли, описанное им в книге «Двери восприятия», показывая, что этот опыт представляет собой в лучшем случае смесь природного и монистического мистицизма. Даже если мы согласимся с зенеровским разграничением трех форм мистицизма, случай Хаксли (как и вся книга Зенера) всего лишь доказывает, что не каждое мистическое переживание, вызванное психоделиками, является теистическим. Несли Зенер идет дальше этого, утверждая, что психоделики не могут вызывать теистических мистических переживаний, то в таком случае он выходит за рамки собственных аргументов.

Есть и третья причина, по которой Зенер может сомневаться в том, что психоделики способны вызывать, индуцировать истинно мистические переживания. Зенер — римский католик, а доктрина римского католицизма учит, что мистический экстаз — дар благодати, а потому не может быть контролируем человеком. Возможно, это и так. Приведенные эмпирические свидетельства не исключают действительных онтологических или теологических различий между естественными и психоделическими религиозными переживаниями. Однако здесь мы рассматриваем феноменологию, а не онтологию; описание, а не интерпретацию, и на этом уровне различие не обнаруживается. С точки зрения описания психоделическое переживание не может быть отличным от своего естественного религиозного двойника. Когда У. Стейса, который считается авторитетом в области философии мистицизма, спросили, подобны ли психоделические переживания мистическим, он ответил: «Вопрос не в том, похожи они на мистические переживания или нет; они суть мистические переживания».

ПСИХОДЕЛИКИ И РЕЛИГИЯ С «РЕЛИГИОЗНОЙ» ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Предположим, что психоделики могут вызывать переживания, неотличимые от религиозных, и что мы можем доверять их описаниям. Могут ли они пролить какой-то свет на природу религиозной жизни?