Шерлок Холмс. «Исчезновение лорда Донерли» и другие новые приключения - Н. Скотт

– Более того, мой дорогой Ватсон, эта коллекция изначально была изготовлена для царя Николая по случаю его восшествия на престол.

– Понятно, – сказал я, отбрасывая газету, – но сейчас я предпочитаю обыкновенное яйцо всем драгоценным.

– У нас нет времени, – заявил Холмс и решительно выбил трубку о каминную решетку.

– Мне бы все-таки хотелось позавтракать, – настаивал я.

– Послушайте, дорогой друг, – Холмс сбросил халат, и оказалось, что он полностью одет к выходу, – в девять тридцать приедет кеб и отвезет нас на станцию Мэрилебон, чтобы ехать в Беркшир. Если вы внимательно прочитали телеграмму, то знаете, что мистер Теолодиус Бейнс будет встречать нас в полдень на платформе Тэплоу.

Кеб с грохотом провез нас по Мэрилебон-Роуд и остановился под козырьком трехэтажного терракотового терминала, против гостиницы «Грейт Сентрал». Пробравшись через вокзальную толпу к дальней платформе, где стоял наш поезд, мы сели в курящий вагон первого класса. Газетами и табаком на дорожку мы запаслись заранее и посему ни в чем не нуждались. Поезд отбыл по расписанию. Вскоре за окном уже проносились пригороды, промелькнул Дидкот, начался Оксфордшир. Примерно через час с четвертью мы высадились в Тэплоу. Это зеленый сельский полустанок на границе графств Бакингемшир и Беркшир, недалеко от Олд-Виндзора.

Теолодиус Бейнс оказался представительным молодым человеком в добротной охотничьей куртке из камвольной шерсти, в брюках гольф и скрипучих кожаных ботинках. Джентльмен-фермер, он прожил в Мейденхеде всю жизнь, исключая разве что время последней афганской кампании, когда его призвали на службу в инженерные войска. Подобно мне, он был ранен и выписан домой.

Сначала его лошадь везла нас в гору через лес, а затем полем по грунтовой дороге, которая сменилась широкой мощеной, ведущей в Мейденхед. Мы проехали древний городской мост, гостиницу и ресторан с фахверковым фасадом, где летом всегда много отдыхающих, и за Мейденхедом снова потащились по пыльной дороге среди полей пшеницы, ячменя и льна. Наконец показался фермерский дом с пристройкой, служившей хозяину кабинетом. Немного поодаль стояли коровники, силосная башня и какие-то сельхозмашины.

На крыльце дома нас встретила миссис Софи Бейнс. Она взяла наши шляпы и пальто и проводила нас в прохладную гостиную. У нее была пышная фигура и черные кудрявые волосы, собранные на затылке в пучок. Здоровый деревенский румянец показывал, что она не гнушается работы на свежем воздухе. Она тепло улыбалась и без конца благодарила нас с Холмсом, что мы по первой просьбе приехали из самого Лондона. На маленьком круглом столике нас ждали бокалы холодного лимонада, а черный лабрадор по кличке Хьюго стучал хвостом по турецкому ковру от нетерпения облобызать гостей.

– Говорят, до Олд-Виндзора отсюда всего несколько миль? – спросил я, потрепав собаку по голове, а затем вынул трубку, табак и уселся в кресло.

– Так и есть, доктор Ватсон. – Миссис Бейнс передала мне салфетку под запотевший бокал. – В замок ездит много туристов, особенно по выходным. Вся Хай-Виндзор-стрит бывает запружена повозками.

– Кстати, – вмешался Холмс, – кто из гостей наведывался к вам в последнее время? Особенно меня интересуют престарелые дирижеры, музыковеды, критики, утверждающие, что были знакомы с вашей бабушкой. Может быть, еще кто-то приезжал?

– Да вот не далее как вчера заглянули два религиозных подвижника – мистер Мортли Адамс и Силас Лавербрингер. Они оставили нам духовные книги и рассказывали о новом движении за трезвость и о сиротах Ист-Энда. Мистер Адамс чудесный рассказчик, я слушала его, позабыв обо всем. Мы даже помолились вместе. Жаль, что Теолодиуса не было дома, он уезжал по делам в Биконсфилд.

Холмс забарабанил длинными пальцами по ручке кресла.

– Вы не помните, кто-нибудь из этих джентльменов под каким-либо предлогом не выходил из комнаты?

– Как же, мистер Адамс захотел умыться, потому что день был жаркий и пыльный, а им предстоял путь в Амершем. Ванная у нас наверху. Я объяснила ему, как туда пройти, а сама в это время готовила чай на кухне.

– Вот вам и ошибка, неверное умозаключение, – сказал Холмс.

Бедная миссис Бейнс растерянно молчала.

– Предположу, что коллекция хранилась на втором этаже?

– Да, в сейфе, в кабинете мужа, мистер Холмс, – всхлипнула миссис Бейнс.

Супруг принялся утешать ее.

– Моя дорогая миссис Бейнс, уверяю вас, что вы не первая и не последняя, кто стал жертвой мошенников, – сказал Холмс, но уже без той резкости, с которой поначалу воспринял ее признание. – Воры воспользовались вашей добротой и доверчивостью. Как бы там ни было, вытрите слезы и постарайтесь вспомнить, как выглядели эти два набожных джентльмена. Этим вы гораздо больше поможете делу.

– Попробую поточнее описать их, мистер Холмс. Мистер Мортли Адамс высокий, ростом где-то шесть двадцать, с острыми, как у эльфа, ушами, торчащим кадыком и абсолютно лысой головой. Одет он был как обычно одеваются священники. Ах да, самое главное – левый глаз у него не двигался, смотрел в одну точку. Я еще подумала, что это не глаз, а стеклянный шарик.

– Вы исключительно наблюдательны, сударыня, – похвалил ее Холмс. – Одного мы теперь узнаем без труда, а что же его сообщник, мистер Силас Лавербрингер?

– Этот похож на обезьяну. Низкорослый, приземистый, кривоногий. У него кустистые брови, прямые волосы мышиного цвета, торчащие из-под кепки, и густая черная борода.

– Я не я, если это не маскировка, Ватсон! Благодарю вас, миссис Бейнс, теперь, если позволите…

– А костюм на нем был точно с чужого плеча, – добавила женщина и поджала губы, – и галстук криво повязан.

– Значит, вы говорите, кривоногий, – пробормотал Холмс. – Кто-нибудь из посторонних знал, что у вас в сейфе хранится коллекция яиц Фаберже?

– Как не знать, мистер Холмс! Не далее как в прошлом месяце журнал «Ледиз войс» опубликовал статью о моей бабушке Кониетте Де Карло, ее оперной карьере, о ее наставнике и импресарио Тонти, который помимо всего прочего был ее любовником. Там же был упомянут и его подарок, который теперь хранится в доме наследницы, то есть в моем доме.

– Хм, «Ледиз войс» весьма популярный журнал, и это не может не беспокоить. Выходит, что благодаря этой статье все воры Лондона получили оповещение о ваших драгоценностях.

– Ах, мистер Холмс, я сердцем к ним привязана и ни за что не решилась бы отдать их на хранение в какой-нибудь банк, ведь я так люблю ими любоваться.

– Увы, теперь другие люди без лишних сантиментов любуются вашей коллекцией, – довольно грубо заметил Холмс. – Впрочем, яйца, скорее всего, разберут по камешкам – так их легче и безопаснее сбыть на черном рынке. Каждый сапфир, рубин или бриллиант стоит немалых денег. Я знаю, что в Ист-Энде орудует несколько банд, специализирующихся на кражах драгоценных камней, для них это обычное дело.

– О боже, моя бедная бабушка, наверное, в гробу сейчас переворачивается. Так из них вынут все камни и продадут, вы говорите?

– Разумеется. В результате драгоценное изделие утратит свою ценность и будет навсегда потеряно для законного рынка. Так что мы должны торопиться, пока этого не произошло, – говорю вам как человек, имеющий опыт в расследовании подобных дел. Ватсон, у вас еще остался табак? А то у меня весь вышел.

– Конечно, угощайтесь.

Я протянул ему свой корабельный табак, и Холмс быстро набил трубку.

– Отлично. Полагаю, миссис Бейнс, вы поставили в известность местную полицию? – спросил он, неторопливо раскуривая трубку.

– Ничего другого нам не оставалось, мистер Холмс, – ответил ее муж. – Хотя я лично не доверил бы этим болванам даже зашнуровать ботинки на ногах моей жены, не то что искать ее драгоценности.

– Наши воры несомненно в курсе, что их разыскивают и повсюду шныряют полицейские в гражданском, и в городе, и на станции. В беркширском участке служат не такие уж болваны, мистер Бейнс. Во всяком случае, они не преминут задержать Мортли и Лавербрингера, если те попадутся им на глаза. Что ж, дичь поднялась, и мы с доктором Ватсоном начинаем преследование. Ваши хозяйственные постройки, коровники и прочее… мы хотим осмотреть их.

– Это направо, мистер Холмс, по бетонной дорожке. Там еще мой старый плуг и крытая повозка.

Весь скот был на пастбище, и мы без помех могли обследовать помещения. Мистер Мартнер, скотник, в разговоре с нами упомянул, что куда-то подевалась их призовая свинья Мертл. Наверное, ушла за ограду и заплутала в поле. Ее искали, но не нашли, и он боялся, что теперь и не найдут.

– Может быть, она свалилась в канаву, переломала ноги и сдохла, – с грустью предположил скотник.

– Жаль. Хорошие свиноматки очень ценны, – искренне посочувствовал я.

– Еще бы! Это призовая пятнистая свинья беркширской породы. У них очень редкая щетина и сочное белое мясо. – Мужчина закурил, но, увидев хозяина и еще несколько человек, поспешно бросил сигарету на пол, затоптал ее и схватил вилы, чтобы продолжить работу.