Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера. Книги 1, 2, 3. Самая полная версия - Алексей Львович Шерстобитов

Приговор Пылеву отпустил вожжи внутренней напряженности и неожиданно направил лихих коней времени в сторону любимых ею в воспоминаниях, и так мучительно подвергающую страданиям в настоящем – прошлое начало постепенно захватывать вдову. Сегодняшнее 17 августа 2005 года отступило за горизонт бытия в спокойной уверенности, что никуда не денется…

Оставаясь жить в прошлом. Двое

Почему-то первой всплыла фотография деда, та самая, что обошла все газеты страшного постреволюционного времени. Он стоял рядом с Луначарским, Бонч-Бруевичем, Есениным и еще кем-то на трибуне мавзолея в группе высших партийных работников и правителей СССР, принимая парад физкультурников в 1925 году, практически не имея к вышеперечисленным государственным бонзам отношения. Высокий, сухой, подтянутый, с аккуратно ухоженными усиками, особенно заметными на бледном лице, в щегольской фетровой шляпе с широкими полями, собранный и спортивный, выделялся он среди остальных, мало следящих за своим здоровьем соседей. Качество снимка, как и многое в то время, было не важным, но взгляд казался мягким, умным, сознательно отстраненным от других присутствующих.

Именно им сказанные слова сопровождали ее последние десять с половиной лет, со дня гибели Тимура, незабвенного любимого супруга, по сей день. В день их произнесения дед принял на руки только родившегося малыша – свою внучку, и услышал:

– Папочка, вот вам Наденька…

– Спасибо! Но вы делаете ошибку – вместе с именем она получит и судьбу Нади, моей покойной супруги: оборванную любовь и младенца-сироту… – Читатель, и ты запомни эти слова!..

С родной бабушкой Нади – своей первой супругой[78], Борис Михайлович познакомился в университете еще в царской России. Это был настоящий роман, окутанный ореолом только единожды даруемых Богом взаимных чувств. Их чадо Юрий – отец Надежды, появился на свет поздним ребенком. Роды были трудными и окончились внесенным заражением крови. Кончина роженицы оказалась мучительной и продолжалась два месяца: после начала газовой гангрены, потеряв одну за другой обе ноги, так и не покинув клинику, женщина скончалась, не увидев своего сына Юрия Чеснокова.

Отец мальчика, будущего олимпийского чемпиона, многократного чемпиона мира, тренера сборной СССР по волейболу и, в конечном итоге, вице-президента Международной федерации волейбола, почти помешался. Охватившее горе было настолько велико, что он был не в состоянии видеть своего сына, считая именно его виновником смерти возлюбленной. Прах супруги после кремирования хранился в течении пяти лет в кадке с огромной пальмой, стоящей в его кабинете.

Дед Нади смог расстаться с урной, скрывавшей прах любимой, только после женитьбы на родной сестре усопшей – Любови, по всей видимости, найдя в ней, что-то от родного и любимого потерянного человека. Эта женщина, сначала взявшаяся за воспитание ребенка, стала для него матерью.

К сыну он все же вернулся страдающим сердцем, раскрыв его навстречу ребенку. Заметив, что ребенок растет хилым, слабым, неразвитым, он, постепенно продавая подаренные когда-то драгоценности своей первой супруги через Торгсин – изобретение советской власти по отъему у населения сбережений в драгоценностях, – покупал за золото и драгоценные камни крупу, молоко, другие продукты, занявшись вплотную здоровьем своего чада.

Будучи в дореволюционное время тренером самого величайшего борца того времени Поддубного, живя у него дома, он знал, как сделать из любого слабака если не титана Атланта, поддерживающего небо, то крепкого парня, способного перевернуть землю под этим небосводом.

Через четыре года его Юрка стал прекрасным пловцом, культуристом, волейболистом. К тому времени юноша уже закончил среднюю школу с золотой медалью, поступил в Военно-инженерную академию имени Куйбышева, которую так же закончил с отличием. Во время учебы, выступая за ВУЗ, был замечен чиновниками от спорта и приглашен в волейбольную команду ЦСКА. Немного понадобилось усилий и времени, чтобы молодой человек стал лучшим, а значит, и капитаном, завоевав в командном составе золотые медали чемпионатов СССР, Европы, Мира, Олимпийских игр…

Надя любила деда беззаветно, получая взамен безмерную любовь, правда, Борис Михайлович, предпочитая делать все основательно, начиная, так сказать, с подходом «от корня», применял кардинальные методы воспитания, принятые в царской России, поэтому девочка, вырабатывая у себя правильную осанку, ходила по квартире с тростью между локтями, сведенными за спиной, с пятачком между ягодицами и с сырым куриным яйцом в межключичной впадине.

Внучка воспитывалась «барышней», знала немецкий и французский языки, впоследствии и английский. Поэзия, музыка, театры, музеи, консерватория стали обязательны для посещения со всеми вытекающими отсюда политесами. Вальсу она научилась на огромной для того времени кухне – в шестнадцать метров. Присаживаясь на даче за стол обедать на заботливо отодвинутый пожилым мужчиной стул, она всегда обнаруживала перед собой цветок, заботливо поставленный им в хрустальную рюмку.

Самым страшным наказанием для неусидчивой озорной девчонки, улучившей момент свободы и сразу оказывающейся на заборе или на самой верхушке дерева, была фраза, обычно произносимая в сердцах: «Наденька! Но ты же… девочка!».

Этот человек заложил в нее на генетическую дворянскую основу, все доброе и благородное, что потом драконовскими, буквально насильственными методами ломал и переустраивал ее отец, укрепляя и закаливая юную спортсменку, делая из нее победителя мирового уровня. Все сломанное не может быть лучше данного Богом идеала, психика ребенка калечилась под воздействием амбициозного родителя, стремившегося быть лучшим во всем, даже проявлением себя в своей дочери. Титановый стержень, встречающийся у самостоятельных и самодостаточных людей, так было перспективно разместившийся в недрах ее характера, заменился хоть и крепким в смысле здоровья сталактитом и хрупким в плане психологической устойчивости сталагмитом, сформировавшихся и сросшихся за годы учебы, тренировок, занятий и физических усилий над собой, возможно, через амбиции близких родственников, соляным столбом, который еще предстояло обильно оросить кровью и слезами. Так или иначе, вместе с характером, сознание, воспитанное определенное отношение к миру, выстроилось в особенное, довольно шаткое мировоззрение, определившее нравственную и моральную составляющую скорее века девятнадцатого, чем двадцатого, с чем она и пришла к началу своего кажущегося счастья, дополняемые крепким организмом, модельной внешностью, покалеченной психикой, неудовлетворенностью и передавшимися от отца амбициями.

Нужно заметить, да это и не секрет для читателя, что большое влияние на детей имеет и судьба семьи, точнее, происходящее между родителя, создаваемый ими климат, уют. Именно их взаимоотношения, их пример и чувственность с любым знаком, формируют отношение к будущему супругу или супруге, детям, а в конечном итоге, частично и к ним самим в их старческие годы.

Отец Надежды Юрьевны, фанатически преданный спорту человек, провел в нем всю жизнь, а увидев и в ней задатки спортсмена, как