Мой учитель Лис. Книги 1-4 - Андрей Олегович Белянин

– Разумное решение, – подтвердил дворецкий, но в эту минуту снизу раздалось нетрезвое хихиканье.

– А-а… кто к нам пришёл?! Майк-л! Я тебя… тебя? Да, точно… я тебя ждал! Пшли!

Месье Ренар умудрился неслышно подползти к нам в прихожую, поймав меня с Шарлем как раз на том месте, когда тот уже был готов прикрыть мой отход наверх, к себе в комнату. Деваться было некуда, я повесил макинтош на крючок, снял мокрую шляпу и переобулся в домашнюю обувь. За хождение по коврам в грязных уличных ботинках тот же дворецкий мог приговорить меня к гильотине. Пока я шёл к камину, мой мудрый наставник ловко передвигался ползком, словно руки и ноги больше не держали его.

– Вис-ки, бурбон, бр-р-ренди? – широким жестом предложил он. Стол был заставлен откупоренными бутылками, некоторые наполовину пусты. – Но не коньяк! Не конь-як, я хтел сказать… это слишкм благр… благор… впщем, тебе его рано!

– Сэр, что происходит? – решился я. – Зачем всё это? Вы же пьяны…

– Я ошень ст-рался, – подтвердил Лис. Его усы обвисли, взгляд блуждал, шёлковый халат был заляпан непонятными пятнами с разводами, а хвост явно пару раз попадал во что-то жирное. – Но дело… дела… не в этом. Дела в том, что… тсс!

Он поманил меня лапой опуститься к нему на пол. Я скрипнул зубами, но опустился на четвереньки. Ренар склонился к моему уху и едва слышно прошептал абсолютно трезвым голосом:

– Всё это простая маскировка. Вынужденная мера. Я не нуждаюсь в отравлении мозга алкогольными парами, но приходится соответствовать неким условностям. С минуты на минуту сюда заявятся гости, которых мне не хотелось бы видеть.

– Что я должен делать, сэр?

– Просто подыграй мне.

Действительно, едва ли не в ту же минуту раздался стук электрического дверного молотка, и высокий поставленный голос человека, привыкшего, чтобы его слушали не перебивая, объявил о желании видеть месье Ренара-Ренье. Наш дворецкий не менее торжественно выразил искреннее сожаление, оттого что не может удовлетворить столь естественное желание высокого гостя.

– Неужели его нет дома?

– Он дома, сэр.

– Он не одет?

– Причина не в этом, сэр.

– Любой джентльмен вправе ходить у себя дома голым, но он не может не принять камердинера её величества королевы Британии!

– Если вы настаиваете, сэр.

– Да, чёрт побери, настаиваю! На что вы намекаете?

– Вы всё увидите сами, сэр.

…Когда официальный посланник королевского двора вошёл к нам в гостиную, мой учитель прыгал на четвереньках вокруг кресла, пытаясь изобразить задирание задней ноги, но падая от потери равновесия. На самом кресле стоял я с двумя бутылками в руках, периодически выливая тонкой струйкой бренди и виски себе же на голову, фыркая и приплясывая. Для пущего эффекта мы старательно пели, не попадая в ноты:

Пиры, уродины, лакеи, кучера!

И самогон, и урки-полудурки,

Ах, осень Англии, закаты, переулки.

Как упоительны в Йоркшире вечера-а!

Я солировал, мой наставник подвывал, камергер её величества ohreneval. Кажется, я правильно употребил это русское слово? А, Ньютон-шестикрылый, не важно…

– Милостивый государь… вы… – Могучий лысый мужчина с густейшими бакенбардами задёргал носом. – Да вы пьяны?!

– Правильнее сказать, он никакой, сэр, – подсказал Шарль из глубины прихожей.

– Но я должен вручить ему приглашение в Букингемский дворец, где его посвятят в рыцари! Зачем же он так… по какому поводу?

– Именно поэтому. От счастья, сэр. Такая честь, сами понимаете.

– Ну да. А этот милый юноша, он…

– Майкл? Собутыльник и секретарь месье Ренара.

– Э-э…

– Что-то не так, сэр?

Мужчина ещё раз посмотрел на нашу парочку, втянул ноздрями воздух, завистливо сглотнул, покачал головой, положил запечатанный конверт на стол и, задрав подбородок, молча покинул наш гостеприимный дом. Можно было упасть и расслабиться.

– Как бабушка? – вежливо поинтересовался месье Ренар, чуть повернув морду в мою сторону.

– Спасибо, в порядке. Говорила про вас.

– Что-то приятное?

– Не очень, – признался я.

Лис самодовольно ухмыльнулся и подал мне знак подняться. Дворецкий сообщил, что ужин будет подан через пятнадцать минут, но кофе по-бретонски и чай поставил на край стола почти сразу. Мы кое-как привели себя в порядок, уселись в кресла, церемонно отсалютовали друг другу чашечками и почти одновременно сделали первый глоток.

Уже после холодной говядины под брусничным соусом, перепёлок в красном вине с испанскими специями, белым овечьим сыром, мёдом и грецкими орехами, под десерт в виде традиционного пудинга с вареньем и сливками я наконец-то дерзнул спросить, что тут вообще происходит. Учитель не всегда поощрял вопросы, не относящиеся к расследованию того или иного дела, однако на этот раз благосклонно кивнул.

– Да, мой мальчик, разумеется, ты вправе спросить, потому что всё это так или иначе касается и тебя. Видишь ли, её величество неожиданно (или, наоборот, вполне ожидаемо) под давлением счастливого общественного мнения решила поощрить вашего скромного слугу. Видимо, некие высокие особы рекомендовали ей ни много ни мало как посвятить меня в рыцари!

– Не совсем понимаю, что в этом плохого? – неосторожно ляпнул я.

Лис скрипнул зубами, в последнее время он с трудом переносил глупость, но сдержался и, не меняя тона, продолжил с той же отеческой улыбкой:

– Майкл, ты не хуже меня владеешь умением складывать два и два. Получается четыре, верно? Так вот, если мы столь же непредвзято посмотрим на последствия моего рыцарства, то результат будет легко предсказуем. Первый шаг – коленопреклонение, касание королевским мечом плеч, рыцарские шпоры, право именоваться «сэр», аплодисменты, целые полосы в таблоидах, моё фото первого в истории Британии рыцаря-лиса!

Я закусил губу, вновь порываясь спросить: да что тут не так-то? Уж кто-кто, но месье Ренар это заслужил, разве нет?

Учитель терпеливо продолжил:

– Шаг второй, идущий практически сразу за первым, это место в палате лордов, фиолетовая мантия, выбор между тори и вигами, голосования, дебаты, взятки, карьера и… – Он запрокинул голову, помолчал с минуту, закрыл глаза и медленно выдохнул: – Полное прекращение моей прежней жизни. Мне уже никто не позволит рисковать головой, участвовать в расследованиях, помогать Скотленд-Ярду, говорить с людьми, путешествовать, быть свободным! А я слишком дорожу своими привычками…

Я принял чашку чая со сливками, сделал первый глоток и крепко задумался. Получается, мой наставник настолько любит свою работу, что готов пожертвовать ради неё королевской благосклонностью? Всё-таки это, наверное, немного неправильно. Я поясню.

В юности мы все немножечко бунтари, хотя для настоящего англичанина образ королевы всегда окутан ореолом святости. Можно критиковать правительство, драться с полицией, презирать власть имущих, но никогда нельзя повышать голос на её величество!

Поэтому, несмотря на моё искреннее восхищение наставником и безграничное к нему уважение, понять причины такого демонстративного отказа от королевского