Пир мудрецов - Афиней

{58 Цитата исправлена по изданиям Демосфена (θεραπείας τοΰ σώματος) вместо παλλακείας, как у Афинея.}

32. Так вот, Кинульк, об этих гетерах я начну для тебя в ионийском [c] стиле {59} дивно вытканную речь, как говорится в эсхиловском "Агамемноне" [Эсхил "Агамемнон" 916]. Начну я с прекрасного Коринфа, поскольку ты попрекнул меня тамошней мудростью. Так вот, как рассказывает в книге "О Пиндаре" гераклеец Хамелеонт [frag. 16 Koepke], есть в Коринфе древний обычай: когда город совершает моления Афродите о чем-нибудь важном, то к молению созывают как можно больше [d] гетер, чтобы и они молились богине, а потом участвовали в жертвоприношениях. И когда персидский царь вел войско на Элладу (как рассказывает Феопомп [FHG.I.306], а также в седьмой книге своей истории Тимей [FHG.I.204]), то гетеры Коринфа сошлись в храм Афродиты и молились о спасении эллинов. И когда коринфяне посвятили богине доску с именами всех гетер, участвовавших в этом жертвоприношении (доска эта сохранилась до наших дней), то поэт Симонид сочинил такую эпиграмму [PLG4. III.481]:

{59 ...в ионийском стиле... — Об ионийской распущенности см. 523e-526d.}

Женщины эти за греков и с ними сражавшихся рядом

Граждан своих вознесли к светлой Киприде мольбы;

[е] Слава богине за то, что она не хотела акрополь,

Греков твердыню, отдать в руки мидийских стрелков.

Даже частные лица давали богине обеты: если сбудется то, о чем они молятся, то они для службы богине купят и приведут гетер.

33. Так и Ксенофонт Коринфский, отправляясь на Олимпийские состязания, дал обет подарить в случае победы в храм богини [50?] гетер. [f] Пиндар же сначала написал для Ксенофонта похвальную песнь, начало которой [ol.XIII.l]:

Трижды победный олимпийскими победами

Прославляя дом,

а потом сколий для пения при жертвоприношении, с самого начала которого он обращается к этим самым гетерам, которые рядом с Ксенофонтом участвуют в его жертвах Афродите. Поэтому он сперва говорит [PLG5. I.435]:

О владычица Кипра,

Сюда, в твою сень

(574) Сточленный сонм юных женщин для пастьбы

Вводит Ксенофонт,

Радуясь об исполнении своих обетов.

Потом начинается песня:

Девицы о многих гостях,

Служительницы Пейто богини

В изобильном Коринфе,

Воскуряющие на алтаре

Бледные слезы желтого ладана,

Мыслью уносясь

К небесной Афродите, матери Любви,

И она вам дарует, юные,

Нежный плод ваших лет

Обирать без упрека с любвеобильного ложа:

Где вершит Неизбежность, там все - хорошо.

После такого начала он далее говорит:

[b] Но, что скажут мне правящие над Истмом,

Запев этой песни, сладкой, как мед,

Слыша общий с общими женами?

Видно, что когда поэт обращал свою речь к гетерам, он тревожился, как отнесутся к этому граждане Коринфа. Но уверившись, по-видимому, в себе, он тотчас продолжает:

Мы познали золото пробным камнем.

О том, что в Коринфе гетеры справляют свое собственное празднество, посвященное Афродите, можно найти свидетельство в пьесе Алексида "Влюбленная" [Kock.II.389]:

Тогда как раз справлялись Афродисии,

[c] Другие, для гетер, не те, что в городе

Отдельно для свободных жен справляются;

Гетерам в эти дни велят обычаи

Устраивать гулянки, с нами бражничать.

34. А в Лакедемоне, как рассказывает землеописатель Полемон в книге "О священных приношениях в Лакедемоне" [Preller 48], есть изображение знаменитой гетеры Коттины, которая [кроме других приношений] пожертвовала в храм бронзовую корову. Вот его слова: "Далее находится небольшое изображение гетеры Коттины, которая была в свое [d] время известна столь широко, что и поныне поблизости от Колоны, {60} где храм Диониса, существует публичный дом, носящий ее имя, дом весьма известный и знакомый многим в городе. Кроме приношений в храм Афины Меднодомной, Коттина пожертвовала также небольшую корову из бронзы и вышеназванное свое изображение". И красавчик Алкивиад, - о котором сказал кто-то из комиков [Kock.III.398]:

{60 ...поблизости от Колоны... — Холм в восточной части города на берегу Эврота (Павс.III.13.7).}

Алкивиада-душку, боги правые,

Его вся Спарта ищет, совратителя!

в которого была влюблена жена самого Агида, {61} тоже часто ломился в [е] двери гетер, оставляя свободных женщин Лаконии и Аттики. Как рассказывает оратор Лисий в речи против Алкивиада [Thalheim 346], когда до того дошли слухи о красоте Медонтиды из Абидоса, он воспылал к ней такой страстью, что отплыл на Геллеспонт вместе со своим поклонником Аксиохом, и они делили между собой ее любовь. А две другие гетеры сопровождали Алкивиада всегда и всюду, - Дамасандра, мать Лаиды младшей, и Феодота, которая и похоронила его во фригийской [f] деревне Мелиссе, когда он был убит по наущению Фарнабаза. Могилу эту в Мелиссе мы сами видели по пути из Синнад в Метрополь. На ней ежегодно приносится в жертву бык, - распорядился об этом благороднейший император Адриан, установивший на могиле статую Алкивиада из паросского мрамора.

{61 ...жена... Агида... — это была Тимея. См. Плутарх. «Алкивиад». 23; Афиней 535 b.}

(575) 35. Не следует удивляться тому, что люди влюблялись понаслышке, поскольку Харет Митиленский в десятой книге "Рассказов об Александре и его времени" сообщает, что многие увлекались любовью даже к тем, кого они видели только во сне, а наяву ни разу до того не встречали. Он пишет так: "У Гистаспа был младший брат Зариандр, и народ в тех местах говорил, будто родились они от Афродиты и Адониса. Гистасп [b] был царем над Мидией и землями по сю сторону от нее, а Зариандр - над странами, лежащими за Каспийскими воротами и далее до самого Танаиса. А по ту сторону Танаиса царствовал над марафами Омарт, и у него была дочь Одатида. О ней-то и рассказывают, будто она увидела во сне Зариандра и полюбила его, а его таким же образом постигла страсть к Одатиде. Одатида была прекраснейшей женщиной в целой Азии, и Зариандр тоже был красавцем. И вот Зариандр, увлеченный желанием взять [с] за себя эту женщину, посылает к Омарту; но Омарт отказал, потому что у него не было сыновей-наследников, и он хотел выдать дочь за человека из своего рода.

Вскоре после этого Омарт созвал князей со всего царства, своих друзей и родичей, и устроил свадебный пир, так и не объявляя, за кого он намерен выдать дочь. Когда все захмелели, он призвал Одатиду на пиршество и сказал ей перед всеми: "Дочь моя Одатида, нынче мы справляем [d] твою свадьбу. Оглянись же, посмотри на каждого, а потом возьми золотую чашу, наполни ее и вручи тому, за кого ты хочешь замуж, и ты будешь его женою". А она оглядела всех и отступила в слезах, потому что хотела увидеть Зариандра: Зариандру она перед этим послала весть, что готовится ее свадьба.

А тем временем Зариандр, стоявший станом на Танаисе, втайне от своего войска ночью переплыл реку, сопровождаемый только возницей, и на колеснице понесся далеко в глубь страны, проскакав целых [e] восемьсот стадий. Приблизившись к селению, где справлялась свадьба, он оставил колесницу с колесничим, а сам продолжал путь пешком, одетый по-скифски. И когда он дошел до дома и когда увидал Одатиду, которая в слезах стояла перед поставцом, размешивая в чаше вино, - он встал рядом с нею и сказал: "Одатида, вот я здесь по твоему слову: я - Зари-андр". Одатида, увидев человека незнакомого, прекрасного собой и похожего на того, которого она видела во сне, преисполнилась ликованием и подала ему чашу, а он схватил Одатиду на руки, унес в свою колесницу [f] и вместе с нею ускакал. А рабы и прислужницы, поняв, что это была любовь, не сказали ни слова; и когда отец приказал им говорить, они заявили, что не видели, куда умчались беглецы. Рассказ об этой любви помнят все азиатские варвары и безмерно восхищаются ей; ее изображениями расписываются и храмы, и царские дворцы, и даже дома простых людей; и многие князья дают своим дочерям имя Одатиды".

36. О подобном случае рассказывает и (576) Аристотель в "Массалийском государственном устройстве" [frag. 549]: "Массалия была основана ионийскими фокейцами, прибывшими в те края по торговым делам. Фокеец Эвксен был гостеприимцем царя по имени Нан. Этот Нан, справляя в то время свадьбу своей дочери, пригласил на пир случившегося в Массалии Эвксена. Свадьбы же там справляются так: когда гости насытятся, входит невеста с чашей вина и подает ее одному из сватающихся, объявляя его своим женихом. Петта, дочь Нана, подала кубок Эвксену [b]. Отец не возражал против такого выбора, видя в этом божественную волю. Эвксен взял в жены Петту и поселился с ней, дав ей новое имя - Аристоксена. У них родился сын, названный Протидом, и еще в наши дни в Массалии существует род Протиадов, происходящий от этого человека".

37. А разве Фемистокл, по словам Идоменея, не въехал в Афины при [с] всем народе на колеснице, запряженной гетерами? Имена их были: Ламия, Скиона, Сатира и Нанния. А сам Фемистокл разве не был сыном гетеры по имени Абротонон? Так говорит Амфикрат в книге "О знаменитых людях":