В поисках солнца (СИ) - Мария Дмитриевна Берестова

нервно передёрнул плечами и почти выбежал из булочной, явно больно ударившись по дороге о дверной косяк, — но не-рыжий успел заметить выражение твёрдой отчаянной решимости, так не сочетавшееся с поведением чудака.

«Точно топиться надумал», — подумал тогда не-рыжий, но тут пришёл очередной клиент, а потом следующий, а там и тот мальчишка с запиской, и завертелось…

В общем, он неплохо запомнил незнакомца и сумел вполне внятно его изобразить, но это никак не помогло: ни дипломат, ни агент не могли припомнить такого человека.

— Попробуйте дорисовать разные варианты, — предложил дипломат.

Не-рыжий кивнул, и через полчаса у них появился ещё ряд набросков: совершенно разные лица, казалось, принадлежали членам одной семьи, потому что всех их роднили совершенно одинаковые глаза.

— Смотрите, — обратил внимание не-рыжего дипломат на то, что тот и так уже понял.

Если первые наброски разнились весьма существенно — не-рыжий тщательно перебирал разные овалы лица, формы подбородков, виды растительности, высоту и ширину лба, — то к финальным версиям всё чаще преобладал один и тот же типаж. Округлое и гладкое юношеское лицо с встопорщенными волосами.

— Вы его знаете, но забыли, — уверенно заявил дипломат.

— Я видел его, видимо, давно, — уточнил не-рыжий, потому что получавшийся у него юношеский портрет не вязался с обликом подозрительного незнакомца, который явно приближался к сорока.

— Пробуйте эмоции, — логично предложил дипломат.

Новая череда набросков — листы уже заканчивались — и юношеское лицо всё чаще выходило улыбчивым и застенчивым.

Не-рыжий вглядывался в особенно улыбчивый портрет минут пять; дипломат не торопил. В голове не-рыжего зазвучал звонкий голос с приподнятыми интонациями — он бы точно подошёл такому мальчишке. Услужливому и дружелюбному мальчишке, который, должно бы, встречал гостей и провожал их к своему господину…

— Ординарец владыки, — сошлись в голове не-рыжего воспоминания.

Блондинистый улыбчивый мальчишка, в самом деле. Видел он его пятнадцать лет назад, как раз перед своим перебросом в Анджелию. Инструктировали его в присутствии владыки, и шустрый ординарец встретил их — не-рыжего с главой сыска — ещё у ворот Цитадели.

«Что он забыл в Анджелии?» — мелькнул у обоих ньонцев один и тот же вопрос.

— Проверка! — тут же хором провозгласили они.

Центр решил убедиться, что агенты на местах не потеряли былой хватки. Не-рыжий работал под прикрытием уже слишком давно — вполне мог начать совершать банальные ошибки.

— Что ж, — резюмировал дипломат, — ваше задание здесь теперь завершено. Отправим вас в столицу с первой же возможностью, доложитесь там. Я подпишу вам характеристику и отдельно отмечу образцовое прохождение этой проверки. Прекрасно проведённый отход, чёткая аналитическая работа! Думаю, то, что вы узнали вашего проверяющего, даст вам ещё очков в плюс.

— Благодарю, — сдержанно пожал ему руку не-рыжий.

В мечтах замаячила тихая и спокойная пенсия в каком-нибудь уютном поместье.

19. Как вытащить Дерека из истерики?

Райтэна царапнула какая-то неправильность в облике проскользнувшего через гостиную к лестнице на второй этаж друга, но сперва он не понял, в чём дело.

Только спустя пару минут дошло: Дерек был гладко выбрит.

Уже несколько лет он носил усы и бороду, и, кажется, был ими вполне доволен.

«Чего это ему вздумалось?» — нахмурился Райтэн и, выпутавшись из игры с сыном, тоже отправился на второй этаж.

Дверь в комнату Дерека оказалась приоткрыта; Райтэн, тем не менее, стукнул, но ответа не последовало — тогда он всё же заглянул.

Дерек сидел на кровати, облокотившись на колени и уронив руки в лицо.

— Дер?.. — лёгкое беспокойство перешло в полноценную тревогу. Райтэн зашёл внутрь и плотно закрыл за собой дверь.

Друг никак не отреагировал — будто не слышал ни шагов, ни оклика, ни стука закрытой двери. Райтэн начал слегка паниковать.

— Дер! — он сделал шаг к кровати, но тут Дерек поднял лицо от ладоней, и Райтэн словно налетел на стену: лицо это было совершеннейше бледное, и выражение его представляло смесь отчаяния и страха.

«Наши все здесь», — растерянно мелькнуло в голове Райтэна, поскольку первым его предположением в такой ситуации было, что кто-то умер. Но всех, кто был по-настоящему дорог Дереку, он только что оставил в гостиной на первом этаже!

— Тэн, послушай… — тонким, искусственным голосом сказал тут Дерек, вставая неловко и деревянно, что вызвало у Райтэна натуральный приступ паники. Он торопливо обшарил взглядом фигуру друга — ран заметно не было — и сердце его похолодело от мысли, что, возможно, Дерек только что узнал, что болен чем-то совершенно ужасным.

— Я… — меж тем, попытался предполагаемый смертельно больной что-то высказать, но так и не смог; голос его сорвался, и он рухнул в прежнюю позу, снова закрывая лицо ладонями.

Больше всего на свете Райтэн ненавидел, когда дурные новости цедили вот так, по словечку, оттягивая момент неизбежного признания. Он предпочитал сталкиваться даже с самыми страшными своими страхами лицом к лицу и немедленно; поэтому сухо и деланно спокойно уточнил:

— Ты умираешь?

Это предположение вызвало у Дерек пятисекундный приступ истеричного ломкого смеха.

— Можно сказать, и так, — согласился он, и Райтэну стало легче дышать.

Паршивый идиот без мозгов просто опять драматизирует.

А что вызывает у его долбанутого брата особо идиотские приступы неконтролируемого драматизма? Ну конечно же, этот проклятый Ньон!

Выпрямившись и сложив руки на груди, Райтэн через губу спросил:

— Только не говори, что кто-то грохнул Грэхарда!

От этих слов Дерек весь сжался в комок, вжимаясь лицом в колени, и Райтэн с ужасом решил, что, в самом деле, угадал.

Мучительно побледнев, Райтэн рванул к другу — грохнувшись на пол рядом с ним, попытался обнять за спину.

— Пока ещё нет, — еле слышно донеслось до него от сжавшегося Дерека.

В мыслях Райтэна пронеслось несколько забористых матерных оборотов. Предполагаемая ситуация — что кто-то когда-то теоретически решит грохнуть ньонского владыку — не соответствовала степени драматизма.

Райтэн начал было раскручивать мысль — и, должно быть, и сам раскрутил бы её до правильного ответа, — но тут Дерек вдруг вжался ему в плечо и заплакал.

Совсем перепугавшись, Райтэн прижал его к себе крепче. Он никогда не видел, чтобы Дерек плакал, и даже полагал, что ему это и не свойственно: слишком живой, сильный, оптимистичный характер. В самых сложных, критичных ситуациях он только становился более собранным и твёрдым, а если и находили на него моменты, когда он бывал в унынии — как после той истории с Лэнь, — то это делало его скорее жёстче и суше.

Он, впрочем, казался человеком, который мог бы расплакаться от сентиментальности — Райтэн пару раз замечал такие моменты за ним, потому что