Тени сумерек - Берен Белгарион

Молчание.

Прошло еще немного времени. Несколько коротких отрывистых стонов — вот и все, что он услышал. Гортхауэр был не новичком в таких делах и знал, что Финрода будет проще заставить кричать, чем говорить. Он подал знак палачу прекратить, встал, обошел кресло, встал за его спинкой, облокотившись, скрестив руки у эльфийского короля над головой.

— На что ты рассчитываешь, Инголдо? На свое мифическое Спасение? Или на просто отряд под командованием Берена? Он бросил тебя, нолдо. Он тебя предал. Использовал в своей игре как разменную фигуру — и нарушил наш договор, забыл о тебе ради своего овечьего княжества. Он не придет. А если придет — я все равно убью тебя раньше. Или… — он бросил камешек наугад, — вы с Фингоном считали, что эти пастухи свяжут боем армию «Хэлгор», пока я буду перебираться через Топи? Армия «Хэлгор» разбросает их по кочкам. Говори, Инголдо. Говори, каким способом вы смогли обойти осанвэ.

Молчание.

— Ты не представляешь, как мне тяжело отдавать этот приказ, — он дал знак.

Финрод коротко засмеялся — и тут же умолк, выгнулся весь, до предела натянув ремни, сжав и закусив губы. Гортхауэр, не отрываясь, смотрел в искаженное лицо, потом дал знак — прекратить. Золотая голова поникла. Мелкие, как морось на стекле, капли пота на лбу, на висках и над верхней губой, собирались в более крупные и текли по лицу эльфа.

— Дела требуют моего присутствия. От тебя зависит — уйдем мы отсюда вместе или я уйду один. Чтобы ты не скучал — я могу прислать твоих спутников. Хоть всех вместе, хоть по одному. Развлечений хватит на всех.

Чистая, спокойная и холодная ненависть серых глаз. Как жаль, подумал Гортхауэр. Как глупо, что эти двое — не за меня, а против.

Он пожал плечами и покинул застенок.

Весть о бунте горцев ему принесли на пятый день Единорога. В первую минуту Гортхауэр был взбешен, но потом рассудил, что все не так страшно. Когда у них будет Хитлум, Дортонион сам собой упадет в протянутую ладонь. Хитлум — гораздо лучшее прикрытие для Аст-Алхор, чем Дортонион, потому что из Дортониона в Ущелье Сириона можно попасть только кружным путем — через Долину Хогг, Ступени Ривиля и Ангродовы Гати, а из Хитлума есть прямой путь — Серебряная Седловина. Илльо успеет привести армию — пусть и поредевшую после мятежа, но вполне достаточную. Гортхауэр верил в Илльо.

Он спустился в аулу и вызвал к себе Махтаура, распорядителя, и Альфанга, начальника над охраной замка.

— Мы выступаем. О дортонионском мятеже — молчать. К Илльо отправить гонца с приказом продолжить выдвижение любой ценой. Если здесь появится Тхуринэйтель — взять ее под стражу до моего возвращения. Финрода пытать до моего возвращения или до особого приказа, но так, чтобы его жизнь была вне опасности. Прочих эльфов пытать, но только единожды, в глазах Финрода, а потом — в волчью яму. Если кто-то что-нибудь скажет — гонца ко мне. Гонцов от Илльо переправлять ко мне. Я выезжаю к переправе. Альфанг, распорядись о лошади.

— Долина Хогг… — Хардинг сплюнул. — Проклятое местечко.

— Один вход, один выход. Самое то, что надо. — Берен спешился, потянулся с хрустом. — Станем лагерем здесь и будем ждать остальных.

Неподалеку чернели развалины Ост-ин-Гретир, но никому и в голову не пришло предложить остановиться там.

Долина Хогг тянулась три лиги с юго-востока на северо-запад. Как обычно, южные склоны холмов обрывались круто, почти отвесно, а северные взбегали к вершине полого. Здесь крутые, почти отвесные, стены скал огораживали пространство долины в одну десятую лиги шириной, как две ладони. Речка Хогг прокладывала себе дорогу через дортонионские взгорья, вбирая ручейки и ручьи, сходящие с ледников Криссаэгрим, и эта дорога была единственной дорогой на Ард-Гален. Посередине меж камней бежал Хогг — курица вброд перейдет; но горцы знали, как обманчив вид этой речки: со дня на день в Криссаэгрим могли пойти дожди, и тогда Хогг взбесится, разливаясь на пол-долины, ворочая камни и с корнем вырывая деревья.

— Армии «Хэлгор» придется поспешить, чтобы успеть пройти долиной до начала дождей. А нам придется ее задержать. Это единственный путь, — повторил Берен. — И этот путь закрываем мы.

— И они пройдут здесь по нашим телам, — мрачно сказал Гортон.

Никто не возразил ему. Даже с возвращением эльфов и горцев с Химринга, посланных в Друн, армия Берена насчитывала не больше трех тысяч человек. Противостояла же ей армия в восемнадцать тысяч копий, десять из которых будут надежны, как ни повернутся дела.

— И половина дрищет кровью, — добавил Гортон. — И ходит без штанов, чтобы не терять зря времени.

— А с другой стороны, — возразил Берен, — половина все-таки не дрищет.

Люди пили сырую воду, мутную после дождей, потому что эля и норпейха на всех не хватало. Берен надеялся лишь на одно: что у Ильвэ в лагере творится то же самое.

— Болдог может попытаться свернуть в долину Фойн, — заметил Леод. — Пройти берегом Кардуина…

Берен с усмешкой скосил на него глаза.

— Попытаться-то он может. Единый свидетель — я дорого бы отдал, чтобы он попытался пробиться именно там! Но он, к сожалению, не такой дурак…

— Кого ты высматриваешь? — спросил Хардинг. — Ильвэ?

— Не-а, — Берен продолжал щуриться. — Роуэн, глянь-ка на юг. Ты видишь то же, что и я или что иное?

Хардинг всмотрелся, и Гортон прищурил свой единственный глаз.

— Всадники, — сказал он. — Со знаменем… Чтоб мне больше света не видеть — дракон!

— Вперед, — скомандовал Берен, направляя лошадь с холма. Гортон, Хардинг и трое оруженосцев двинулись за ним.

Бретильские Драконы ехали ровной, размашистой рысью, в открытую и в полном вооружении. Выглядел отряд далеко не так блестяще, как дружина Гортона и Хардинга: простые кожаные доспехи, деревянные щиты и незамысловатые ножны из дощечек. Но ехали они тем строем, которому обучил их Берен: разбившись по тридцаткам, готовые в любой миг спешиться, построиться и принять бой. Чем-то их повадка напоминала повадку морготовых ополченцев; да, собственно, у них такой способ собирания войска и был украден Береном.

Увидев своего вождя, Драконы остановились. Вперед выехали двое: Брандир и… Берен отказывался верить своим глазам: Даэрон?

— Добрая встреча, — сказал он, скрещивая с Брандиром руки. — Долго же вы ковырялись.

— Дорога через Анах развалена, ярн, — виновато опустил голову Брандир. Потом покосился на Даэрона и добавил: — Две новости для тебя, и обе скверные.

— Ну, говори, — выдохнул Берен.

— Твоя мать умерла незадолго до Медвежьего дня…

Берен закусил костяшки пальцев и застыл так на несколько мгновений.