Тени сумерек - Берен Белгарион

— Посмотри, что вы наделали!

— Прощения прошу, — смутился Руско.

— Помоги мне растереть их.

Гили закатил ее рукав и принялся осторожно мять покрытое пролежнями от веревок предплечье. Кто-то в кругу у котла фыркнул, Руско покраснел.

— Меня зовут Даэйрет, — сказала девушка. — Ты… прости меня за сегодняшнее.

Последние слова дались ей с видимой натугой, но Гили так и просиял.

— Ложку, госпожа, — один из горцев протянул Этиль свежую, только что из-под ножа, ясеневую ложку. Вторая такая же досталась Даэйрет. Девушки сдержанно поблагодарили.

За едой Этиль тихонько толкнула Даэйрет ногой и показала ей, что ступню из сапожка можно попытаться высунуть. У нее самой были слишком большие ноги, чтобы пройти через стянутое веревкой голенище, но у Даэйрет могло получиться.

Она попробовала и поняла, что получится, если будет чуть-чуть побольше времени.

— Ты еще не назвал своего имени, — сказала она рыжему. — Неудобно. Ты вроде как спас мою жизнь и честь…

— Гилиад, — проговорил паренек. — Вообще-то, ты его слышала, госпожа.

— Не могу же я запомнить имени каждого бродяги, — девушка пожала плечами. — А из какого ты рода?

— Из рода Беора, — засмеялся один из горцев. — Он теперь Младшенький. Высоко залетел наш Руско.

Даэйрет так и не поняла, насмешка это или одобрение. Гили, похоже, и сам не понял.

— Все называют меня Руско, — объяснил он. — Это из-за волос. Руско по-эльфийски — лис.

— А на нашем языке — Алайо.

— Тоже красиво.

— Можно я буду тебя так называть?

— Ого! — вставил, на миг оторвавшись от похлебки, другой горец. — Младшенький, да ты чародей. Научи меня привораживать девчат.

— Это несложно, сударь, — подала голос Этиль. — Нужно всего лишь выйти втроем против дюжины насильников.

— А, понял. Так и сделаю другой раз, — горец показал кривые зубы и снова полез ложкой в котел.

— Не надобно меня так называть, — сказал Гили. — Alaio на эльфийском языке значит «здравствуй».

— Смотри-ка, — улыбнулась Даэйрет. — Ну ладно. Послушай, Руско, что вы с нами сделаете?

— Не знаю, — честно признался Гили. — Как решит князь.

— Берен? А разве он не здесь? Я думала, что увижу его.

— Увидишь, госпожа.

— А где он сейчас?

— О том мне говорить нельзя, госпожа. Простите великодушно.

Этиль улыбнулась. Мальчик еще раньше показал, что прекрасно умеет не говорить лишнего.

— Ладно, — Даэйрет помолчала. — Руско, что бы вы с нами ни сделали — можно нас больше так не связывать? Возьми с нас клятву или запри где-нибудь. У меня так болели руки…

— Я подумаю, — пообещал Гили. — Клятвы с вас я не возьму, потому что знаю — вам придется ее нарушить. Вы ведь хотите предупредить своих. И запереть мне вас негде, но, может быть, Нари сумеет вас связать как-то полегче.

— И на том спасибо, — вздохнула Даэйрет.

— Как-нибудь попозже, когда… когда отпадет нужда — вас вовсе развяжут, — продолжал Гили. — Но сейчас — я не могу.

— Благородные девицы уже поели? — спросил, подходя, старший горец.

— Можно нам еще посидеть у огня? — голос Этиль был почти жалобным. — Мы так замерзли…

— Я не о том, барышни. Я насчет ложку попросить.

— Не боишься? — глаза Этиль блеснули из-под ресниц. — Заразиться от черных слуг Моргота порчей…

— Не, — покачал головой горец. — Я пять лет на руднике для орков медную руду ломал. Кровью плююсь. Мне никакая порча не страшна.

— Тогда возьми, — Этиль протянула свою ложку.

Новые и новые люди подходили к костру, ели и уходили, пока не опустел котел — только двое парней, что были с Руско, сидели рядом с пленницами. Даэйрет поняла, что это их стража. Потом женщины унесли котел мыть, и снова принесли полным воды, и оживили угасающий огонь. Этиль и Даэйрет оставались возле костра, пока ушедший было Руско не вернулся.

— Идем, — сказал он.

Девушки встали и пошли за ним. Руско привел их к маленькой пещере, вход в которую был загорожен поваленным деревом.

— Вот, — сказал он. — Мы можем оставить вас здесь под стражей.

— Хотя бы по нашей надобности вы отпустите нас ненадолго? — тихо спросила Этиль.

Руско качнул головой.

— Только под охраной. Здесь есть женщины, я попрошу их…

В это мгновение поднялся шум. Даэйрет и Этиль, мгновенно забыв о своей надобности, вытянули головы, стараясь разглядеть в сутолоке хоть что-нибудь.

— Это Берен вернулся! — тихо и радостно воскликнул Гили — и, оставив девушек под стражей, помчался навстречу.

Этиль сжала зубы. Последние недели она считала Берена ничтожеством; мертвецом при жизни, нелепейшим образом превратившимся в настоящего мертвеца. Но теперь она знала правду и с ужасом ждала, кого же увидит сейчас. Она понимала, что это будет не тот Берен, которого представил им Гортхауэр в трапезной Аст-Алхор. Это будет не тот Берен, который мрачно спивался, глядя вечерами в пламя очага. Это будет Берен, которого она доселе знала лишь по рассказам и слухам; тот, кто четыре года в одиночку наводил ужас на весь Дортонион. Берен, злой, хитрый и беспощадный, как здешние поджарые медведи.

Он приближался. Этиль угадывала его перемещения по тому, как расступались перед ним люди и какой радостный гомон поднимался вокруг. Увидев его, она вся внутренне сжалась. И без того высокий, в доспехе он казался просто громадным. На покрытом копотью лице потеки пота нарисовали жуткую маску, кровавый мазок на щеке довершал образ демона. Черные, грязные волосы липли ко лбу и к щекам, выбившись из-под заколки, и белки глаз были иссиня-серы и покрыты красноватой сетью прожилок — точно в этих глазах до сих пор стояло то ли пламя, то ли море крови. Кровью был покрыт спереди его нарамник, кровью был забрызган диргол.

— Эла! — улыбнулся он, отдавая Гили шлем и латные перчатки и делая шаг вперед. — Кого к нам занесло на огонек. Гости в дом — боги в дом.

Эта улыбка испугала Этиль. Так он, наверное, улыбался, убивая Эрвега — подумала она.

— Тано, — сами собой произнесли ее губы. — Мэй эстъе тэи, ар тэи эстъе мэи. Кори'м о анти-этэ (55)…

Берен кинулся вперед, но ее слово было быстрее. Она уронила голову на грудь, покачнулась, словно вот-вот упадет, и ее подхватили под руки — но она устояла и так. Подняла голову, двигаясь странно, точно бы ее кто-то поднимал за волосы. Стражники отшатнулись в испуге, но она продолжала стоять, странно покачивалясь, как гадюка в брачном танце. Глаза ее были мертвецки пусты, но зрачки блуждали, ища кого-то, и Берен стоял ни жив ни мертв под этим взглядом. Медленно, медленно Этиль поднимала голову, и горцу казалось, что он каменеет там, где ее взгляд ползет по нему, и было он не в силах сдвинуться с места до тех пор, пока их глаза не встретились.