Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Шопперт

этого утверждения, он воссоздал более определенный мир посредством разума и дедукции. Локк признавал, что метод Декарта покончил со многими общепринятыми понятиями и предубеждениями, однако он критически оценивал этот метод с позиции науки. Локк не принимал разумность и дедукцию Декарта в качестве метода поиска истины о мире. По мнению Локка, истина может быть достигнута только посредством индукции: научного метода.

Точку зрения Локка подкрепил французский мыслитель Пьер Гассенди, один из самых рьяных критиков Декарта. Гассенди был не лишенным способностей математиком, но именно ему удалось невозможное.

Дело в том, что Гассенди успешно совмещал профессии священника, философа и ученого.

Будучи философом, он стоял на позициях эпикуреизма (который не верит в жизнь после смерти); будучи ученым, он первым наблюдал обращение Меркурия вокруг Солнца (в то время как Гассенди-священник по-прежнему утверждал, что Солнце и планеты вращаются вокруг Земли). Можно только удивляться, как Гассенди, занимавшему пост католического священника, удавалось поместить свое убеждение об истинности вращения планет вокруг Солнца в рамки католической ортодоксии.

Гассенди утверждал, что любое знание имеет в своей основе чувственное восприятие. Это утверждение было для Локка настолько же определяющим, как для Декарта вывод «мыслю»: оно стало тем базисом, на котором Локк построил свою философскую систему.

Локк никогда не признавал, что он обязан Гассенди, что было весьма для него характерно. На протяжении всей своей жизни Локк оставался чрезвычайно замкнутым человеком. В своих записных книжках он пользовался зашифрованными стенографическими записями, а также различными непонятными кодами. Когда он получал письма, то обычно зачеркивал все имена и названия.

Даже когда он писал письма своим подругам, то иногда в наиболее откровенных пассажах он использовал невидимые чернила — хотя следует подчеркнуть, что когда речь идет о Локке, значение слова «откровенный» весьма относительно. («Если мнение, что каждый человек имеет своего ангела-хранителя, правда, то я уверен, что Вы — мой ангел-хранитель, поскольку я нахожу, что в Вашем обществе я не только счастливее, но также и лучше; и что все те невзгоды, которые подстерегают меня в других местах, не осмеливаются приблизиться ко мне, когда рядом со мной Вы» — вот один из наиболее откровенных отрывков.) Возможно, Локк пытался скрыть то, что он обязан идеям Гассенди, однако эта скрытность заставила его также отвергнуть и другое основополагающее влияние на свою мысль. Будучи еще студентом, Локк прочитал «Левиафан» Томаса Гоббса, шедевр авторитарной политической мысли.

В этой книге Гоббс высказывает точку зрения о том, что без государства «жизнь человека одинока, бедна, неприятна, груба и коротка». Для человеческих существ такое естественное состояние невыносимо, поэтому, чтобы преодолеть его, они собираются в управляемые общества. Любая форма государственной власти лучше, чем ее отсутствие, следовательно, мы должны повиноваться любому, кто бы нами ни правил.

Локк соглашался с этим утверждением. «Правительство любого государства, каким бы оно ни было, должно в обязательном порядке иметь в своих руках абсолютную и деспотическую власть над всеми, даже незначительными, действиями своих граждан». Этот взгляд понятен в свете событий тех беспокойных лет, что последовали за гражданской войной, среди всего того огромного хаоса, творившегося в Англии. И все же эта точка зрения чрезвычайно далека от той терпимости, которая стала краеугольным камнем более поздней философии Локка. В течение многих лет идеи Локка постепенно эволюционировали, отдаляясь от его ранних взглядов, однако он всегда отрицал, что именно Гоббс был первым, кто оказал на него влияние и заставил обратить свой взор в область политической философии.

К тому времени, когда Локк стал преподавателем колледжа Христовой церкви, его взгляды на политическую философию начали углубляться. В 1663 году он написал, не став публиковать, работу под названием«Закон природы», которая отметила новый важный этап в развитии идей Локка, смело связав философию и политику таким образом, как до этого момента никто никогда не делал и мало кто привнес что-то существенно новое после. Локк допустил, что решающим моментом всех политических проблем является сущность людей и что для того, чтобы понять эту сущность, надо, прежде всего, определить, каким образом люди приобретают знания о мире вокруг себя. Более поздние попытки пренебречь этой глубокой связью между философией и политикой приводили обычно либо к антигуманной философии, либо к бесчеловечной политике. Как мы увидим, эти проблемы напрямую приведут нас к более поздней философии Локка и к его более оптимистичному взгляду на основу людской природы.

После четырех лет легкого флирта с оксфордскими барышнями и преподавания древнегреческого языка Локк решил приобрести свежие впечатления.

В 1665 году он был назначен секретарем дипломатической миссии в Бранденбурге. Судя по его письмам домой, ему не очень нравилась местная еда, которая была похожа «больше на грязь, чем на еду»; однажды ему даже подали «кусок мяса с сушеной айвой», что было слишком уж чужеродным для его вкуса. Отвергнув предложения и дальше продолжать дипломатическую работу, он вернулся к преподаванию в Оксфорде. Здесь он продолжил изучение последних работ Декарта и свое любительское увлечение медициной, стараясь не выходить на улицу слишком часто, чтобы не заразиться чумой, бушевавшей по всей стране в то время.

Именно в Оксфорде Локк познакомился с довольно некрасивым аристократом маленького роста, который сыграл в его жизни судьбоносную роль. Рост лорда Эшли составлял менее полутора метров, но это был человек с очень волевым характером.

Он также был смелым и проницательным политиком. Поддерживая сначала роялистов, в середине гражданской войны, когда он заподозрил Карла I в готовности переметнуться к католикам, лорд Эшли перешел на сторону Парламента.

В период республики Кромвель назначил его членом Государственного Совета, но из-за возникших позже между ними разногласий Эшли был вынужден покинуть этот пост. В 1660 году Эшли был назначен Парламентом одним из членов делегации, отправившейся к Карлу II, чтобы сообщить, что ему все простили и просят вернуться на престол. Когда Локк познакомился с Эшли, тот был одним из самых влиятельных в стране политиков. Видимо, Эшли высоко оценил Локка сразу же. Почти тут же он назначил философа своим личным врачом. Несмотря на то, что у Локка не было опыта подобной работы, он успешно принял роды у жены Эшли. А когда у самого Эшли началось нагноение печени, можно было бы предположить, что Локк, вероятно, позвал врача. Не тут-то было. Проконсультировавшись с парой трактатов по медицине, он решился на операцию. Был вызван цирюльник, которому было приказано сделать разрез в животе их светлости, после чего Локк ввел туда серебряную трубку для выведения гноя. Лорд Эшли ходил с этой трубкой до конца своей жизни, будучи уверенным, что Локк