Гойда - Джек Гельб

Вяземский всё провожал взглядом Басманова, покуда тот терялся в пёстрой круговерти. С глубоким вздохом Вяземский улыбнулся сам себе да выпил ещё. А меж тем Фёдор пристал к Бельскому.

– Отчего же хмур, княже? – вопрошал Басманов, протягивая князю длинный платок. – Поди же, попляши с нами!

Бельский отпрянул. На лике своём земской князь не скрывал ни брезгливости, ни презрения. Считав это, Басманов превесело усмехнулся да игриво взмахнул платком, что ткань задела лицо Ивана.

– Поди знай, – с усмешкой бросил Фёдор, – когда ж ещё удастся разгуляться-то эдак?

Бельский смерил опричника холодным взглядом. Иван забрал платок. К князю подступились девицы с белыми лентами в волосах. Ласковы девки были, забавой увлечённые, и для пущего веселия завязали князю глаза.

– Выбери подругу себе по сердцу, – молвил Фёдор, медленно отступая прочь.

Он обхватил себя одной рукой, второй же едва поглаживал свой подбородок. Он пристально приглядывал, как князя путали-кружили. Лишь девицы посторонились, Бельский сделал шаг, выставив руку пред собой, и Басманов громко присвистнул.

– Холодно, княже, холодно! – подсказывал Фёдор.

Иван остановился, поведя головой в другую сторону.

– Совсем не там ищешь, Вань, – цокнул Фёдор, мотая головой.

Басманов медленно обходил застолье, приближаясь к царскому трону. Ивана путали девки ряженые, игриво толкая его, мешая ступить куда, чтобы не наткнуться ни на кого из них.

– Теплее, – отозвался Фёдор да вновь предовольно присвистнул.

Молвив это, Басманов исполнял долг кравчего и наполнил царскую чашу. Опосля подошёл к Старицким и, наливая вино, мимолётно бросил взгляд на Евдокию.

Княгиня всё украдкой поглядывала на Бельского – князь вслепую приближался к застолью.

– Теплее, княже, теплее, – одобрительно кивал Фёдор, поставив кувшин на стол.

Устав от этой потехи, Бельский сорвал покров с глаз своих. Взглянув на чету Старицких, Иван поднял взгляд на Басманова. Одна из девиц шибко юркая ловко вырвала платок из рук земского князя. В игре своей али по велению негласному она, ловко ступая по оледенелой площади, подскочила к Фёдору. Отдав платок царскому кравчему, быстро воротилась она к подругам.

Бельский холодно смотрел на Владимира, и князь Старицкий молча внимал жестокому укору. Евдокия же давно разгадала, что за игру затеял Басманов, и посему уж сидела поникши, глядя пред собой, воротя взгляд от мужа, от царя, а паче всех – от Бельского. Фёдор усмехнулся да, тихо насвистывая, приблизился к царскому трону, вставая по правую руку от государя.

Сам же владыка взирал на брата своего. Владимир сглотнул да хмуро свёл брови, не ведая, но чуя неладное. Иоанн, оставив шумное застолье, встал из-за стола. С тяжёлым, мрачным взглядом владыка осенил яства и питьё крестным знамением. Коротким взглядом Иоанн окинул брата и с тем покинул пир.

Владимир тотчас же поднялся со своего места, а следом за ним и супруга его, Евдокия, да Фёдор положил руку на плечо княгини.

– Не любы угощения да игры наши? – вопрошал Фёдор, садясь подле нее, покуда княгиня смотрела вслед мужу и даже не внимала речи опричника.

* * *

Иоанн остановился, глядя отсутствующим взором на пустующий трон. Владимир стоял в отдалении. Молчание длилось слишком долго.

– Что же нынче?.. – вопрошал Владимир.

– Твоя жена дружна с Бельским, как и встарь, – молвил владыка.

Князь Старицкий молча внимал речи брата, точно приговору.

– Утешь её, когда князя не станет, – слова царя вторили злым голосам в разуме Владимира.

Князь принял царскую волю с тяжёлым сердцем. Взгляд его опустился сам собой. Владимир сглотнул и коротко кивнул, покоряясь. Супротив княжеской воли подбородок его задрожал, к горлу подступил ком. Он уткнулся кулаком в переносицу, покуда Иоанн безмолвно наблюдал за сим.

– Благодарствую, что не просишь за него, – произнёс Иоанн, отводя взор.

– Не смею, – мотнул головой Владимир.

– Чай, желаешь просить о другом? – вопрошал владыка.

Владимир поднял взгляд.

* * *

Пир же гулял, как и доныне.

– Не к лицу тебе чёрное одеяние, – молвил Бельский, садясь подле Сицкого.

Василий пожал плечами, утирая усы от мёду.

– А тебе б пошло, Вань, – молвил Сицкий. – Да, видать, до того чураешься за опричника сойти, что по жене и ребёнку, Царствие им Небесное, не носишь траура.

Бельский сжал кулак да ухмыльнулся.

– Не поучай меня, как скорбеть мне по семье моей, – отрезал Иван, и голос его будто бы переменился.

Сколь резко он распалился гневливостью, столь скоро же смолк князь, верно, пристыдившись своего порыва.

– Не думал я, что от так всё обернётся. Право, не думал, – вздохнул Бельский, проведя по бороде.

– Ты мне не чужой, – молвил Сицкий, – и знавал я и тебя, и отца твоего. А посему уж знаю я ответ твой, да всё ж испрошу.

Иван повёл бровью да кивнул.

– Ежели испрошу милости у тебя пред государем, примешь ли ты её? – спросил Василий.

Бельский грустно усмехнулся, опуская взор.

– Верно ж говоришь – и без моего ответа знаешь, – просто ответил Бельский.

– Дурак ты, – цокнул Сицкий, мотая головой.

Бельский в ответ лишь пожал плечами. В пёстрой круговерти завидел он, как Фёдор Басманов неспешно ступает к их столу.

– Княже Владимир Андреич просит, – молвил опричник, положа руку на сердце.

* * *

Князья встретились в пустой палате. Не было ни рынд, ни кого из холопов. Владимир насилу смог глядеть в глаза Бельскому. Иван же держался много более стойко. Он обнял Старицкого.

– Вот и настало время нам уж потолковать? – вопрошал Бельский. – Давненько же мы знаемся – али не с самого ли детства? Право, сколь себя помню, я был на твоей стороне, Володь.

– Я вовек не забуду, – молвил Владимир, отводя взгляд. – В ту пору… едва ли кто был подле меня.

– Я был нужен тебе, – смиренно молвил Иван, коротко поклонившись и отведя взгляд в окно.

Что-то кольнуло в сердце Старицкого. Владимир не ведал, куда податься. На улице уже вечерело, тени становились длиннее.

– Не кори себя, – молвил Бельский, нарушив молчание.

– Коли мог бы я обратить всё вспять… – сокрушённо вздохнул Старицкий.

Владимир видел своего друга со спины, видел, как поднялись от вздоха его плечи, покуда взор Бельского был устремлён во двор, на бесстыдную попойку.

– Мне гложет душу видеть это, – презрительно бросил Иван, обернувшись на Владимира.

Старицкий замер на месте. Какая-то чрезвычайная и вместе с тем неописуемая перемена насквозь пронзила весь облик Ивана. Покуда Владимир стоял в оцепенении, Иван подступился к давнему другу и, положа руку на плечо, заглянул прямо в глаза.

– Что поднимается в сердце твоём, когда ты глядишь на эти бесчинства? – вопрошал Бельский. – И ты всё стоишь, узрев сей кошмар наяву.

– Это сводит с ума, – голос Владимира исполнился дрожью.

– Сделай это, княже, – сокровенным шёпотом молвил Иван. – Решись, молю. Посягни на власть. Сбереги себя.