Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1900–1905 годах П.А. Гейден входил в политический кружок «Беседа», где встречались многие будущие лидеры различных политических партий и организаций. Уже тогда, за несколько лет до первой русской революции, он заявлял, что «самодержавие так же несовместимо со свободой, как солнце с ночью… Самодержавие есть путь к революции!» А революцию он называл «акулою», по-видимому предчувствуя, что та в конце концов «проглотит» Россию.
В 1902–1905 годах граф Гейден был активнейшим участником земско-городских съездов, избирался их председателем. И здесь он старался содействовать «мирному, спокойному разрешению надвигающегося кризиса», работать для установления «правового государственного строя». В известном письме к новому министру внутренних дел В.К. Плеве Петр Александрович писал, что он и его единомышленники убеждены в необходимости коренных реформ – экономических, социальных и политических, но желают провести их «мирным путем, а не тем революционным, на который бессознательно толкает всю страну правительственная система». Он подчеркивал, что Россия «живет жизнью всей Европы», а «русский народ подлежит мировым законам, а не особенным своим, ему якобы присущим, от которых он будто бы никогда не отступит». Ответственность за революционный кризис, который переживала страна, Гейден возлагал прежде всего на правящие круги, постоянно опаздывавшие с проведением назревших реформ. В том же письме к Плеве он призывал перейти от слов к делу и считал, что «действовать иначе просто преступно».
Для Гейдена были органически неприемлемы «реакция сверху и террор снизу». С произволом, считал он, надо всеми силами бороться. Монархистов-охранителей он называл «обскурантами», «квасными патриотами» и «дикарями». Печальнее всего то, полагал он, что «думают реакцией и строгостью водворить порядок. Это грустное заблуждение еще много вреда принесет». 6 июня 1905 года на приеме у императора депутации земских городских деятелей он пытался повлиять на Николая II «в либеральном духе».
Не принял Гейден и попытку революционного «водворения свободы» в декабре 1905 года, полагая, что «пока свободу смешивают с революцией, ничего путного не выйдет». Все его упования были связаны с реформами и введением умеренной конституции. В противовес и охранителям, и радикалам П.А. Гейден замыслил создать центристскую либеральную партию, куда собирался вовлечь всех твердых сторонников конституционного строя.
Уже современники графа Гейдена отмечали, что одним из самых блестящих, хотя и тяжелых периодов его жизни было время вскоре после объявления царского Манифеста 17 октября 1905 года. В Псковской губернии, где он жил, чувствовалась растерянность, ожидание лучших порядков и вместе с тем опасение погромов. Местная администрация явно потеряла почву под ногами. Один из сподвижников Гейдена писал потом: «Нисколько не растерялся, кажется, один граф Гейден. Он нашел, что теперь самый подходящий момент для внушения крестьянам истинного конституционализма, и стал устраивать в больших размерах собеседования с крестьянами». Собрания были довольно бурными. Вековая вражда к барину давала себя знать. Но на этих собраниях Гейден сильно импонировал всем своим необыкновенным хладнокровием, и его спокойный голос, по воспоминаниям очевидцев, как-то магически действовал на толпу.
Поддержав объявленные в царском манифесте конституционные принципы, граф П.А. Гейден явился одним из основателей умеренной, либерально-консервативной партии «Союз 17 октября» (октябристов). На выборах в I Государственную думу за него проголосовали 38 псковских губернских выборщиков, против – 21. В Думе П.А. Гейден стал весьма заметной фигурой. Он состоял в пяти думских комиссиях и часто выступал с ее трибуны (190 раз!), высказывая свой взгляд по каждому сколько-нибудь крупному вопросу. В.А. Маклаков писал о нем: «С лицом американского „дяди Сэма“, он не был ни многословен, ни красноречив, не искал словесных эффектов… Но был всегда содержателен, всем доступен, и его речи не только производили впечатление, но внушали лично к нему уважение даже противников».
Граф Гейден и его немногочисленные сторонники из октябристов сделались, как это ни парадоксально, самыми большими консерваторами в леволиберальной, кадетской Думе. «Но вся моя правость в том, – писал Гейден в те дни жене, – что я враг революционных приемов и стою за мирную борьбу…»
В Думе Гейден повел энергичную борьбу против левых радикалов и решительно возражал против любого политического шага, не опиравшегося на законную почву. Полагая, что «рано сманивать нас с мирного законодательного пути», он так формулировал свою позицию: «Я и многие из моих товарищей пришли сюда с целью не революционизировать страну, а с целью ее успокоить, и я думаю, это достижимо только при спокойной, планомерной работе».
Между тем, представляя умеренное крыло Думы, граф Гейден весьма откровенно высказывался о правительстве: «Представителями власти должны быть представители современных идей, а не носители тех ветхозаветных мыслей, того ветхозаветного строя, каким является большинство теперешнего министерства, и мое глубокое убеждение, что это министерство должно уступить место другому, пользующемуся доверием Думы».
Осуждение произвола и насилия, от кого бы они ни исходили, от реакции или революции, легло в основу Прогрессивной партии мирного обновления, которую граф П.А. Гейден начал формировать весной 1906 года в I Думе. Ему казалось возможным объединить не только либеральных октябристов, но и умеренных кадетов, и «группу демократических реформ» М.М. Ковалевского, и часть беспартийных крестьянских депутатов. Оценивая расклад сил в Думе, он писал: «Примерно двести депутатов ни у кадетов, ни у трудовиков… И вот, когда мы соорганизуемся, то разговор пойдет другой».
Однако усилия графа Гейдена сделать партийную группу «мирного обновления» центром притяжения всех умеренных конституционалистов и образовать думское большинство в целях умиротворения страны и ее мирного развития не увенчались успехом. Гейден вынужден был констатировать: «Мы генералы без армии». Депутат Госдумы М.А. Сухотин, зять Л.Н. Толстого, человек весьма наблюдательный, отмечал в дневнике: «И кадеты, и трудовики вели свою линию, и все ухищрения Гейдена только докучали им и заставляли понапрасну терять время. Убедительность ораторов может иметь значение лишь тогда, когда жизнь вступает в спокойное будничное русло, когда революционные и партийные страсти потухают».
Страна переживала не конституционный, а революционный кризис, и именно это обстоятельство было причиной роспуска I Государственной думы. Гейден считал этот шаг правительства «бесконечной глупостью»: «Всякая новая Дума будет левее и радикальнее, и с нею будет еще труднее». В это же время Гейден стал активным участником переговоров о создании «общественного министерства», которые вели правящие верхи с думскими лидерами. Он стремился повлиять на Столыпина, «чтобы не смахивал в реакцию», старался убедить премьера, что «вполне либеральная и законная деятельность его может спасти положение, привлечь всю благомыслящую часть населения».
Как и другие умеренно либеральные общественные деятели (Д.Н. Шипов, А.И.
