Цари. Романовы. История династии - Эдвард Радзинский

Все стало на свои места.

Впрочем, борясь с ревностью Аликс, Аня могла быть спокойна. Рядом с нею стоял тот, кто никогда не дал бы ее в обиду. Могущественнейший партнер в ее играх с Аликс – Распутин.

Аня слышала о Распутине от черногорских принцесс. Увидев его, сразу оценила.

Распутина ждали во дворце давно. Еще с начала царствования, когда Семья тщетно искала народных правдолюбцев. И когда черногорки обольщали гессенскую принцессу таинственным миром колдунов и юродивых – он приближался…

И когда они приехали на Саровские торжества в таинственную пустынь… Вот уж, действительно, дьявол входит в обличии святого: образ мудрого кроткого Серафима и будет присвоен «Святым чертом» – Григорием Распутиным.

«Есть в селе Покровском благочестивый Григорий… Как Святому Серафиму, как Илье Пророку, дано ему затворять небо – и засуха падает на землю, пока не велит он раскрыться небесам и пролить живительный дождь».

Так рассказывал о нем ректор Петербургской Духовной Академии отец Феофан почитателям своим, великим князьям Петру и Николаю Николаевичам. И вот уже черногорки, жены великих князей, понесли весть во дворец: так же, как Преподобный Серафим, ходит Григорий в своем селе, окруженный невинными девушками, и так же проповедует кротость, любовь и ласку и излечивает болезни…

В конце 1903 года Распутин появляется в коридорах Петербургской Духовной Академии. В засаленном пиджаке, в сапогах, отвислые брюки болтаются сзади, как истрепанный гамак, спутанная борода, волосы причесаны под скобку, как у полового в трактире. И гипнотические серо-голубые глаза – то нежные и ласковые, то яростные и гневные. Но чаще настороженные. И странная речь, будто бессвязная, баюкающая, какая-то первобытная…

Пока черногорки передают Аликс восторженные рассказы о «Старце», ее Подруга решает ввести его во дворец. Как блестящий режиссер, строит она сцену: явление «Старца» царице.

Поздний вечер, они играют с царицей Бетховена в четыре руки. Около полуночи по приказанию Ани Распутина неслышно вводят в полуосвещенную комнату. Императрица сидит спиной к нему – продолжает играть с Аней. Часы бьют полночь.

– Не чувствуешь ли, Сана: что-то происходит?

– Да-да, – почти испуганно отвечает императрица.

Аня медленно поворачивает голову, и бедная царица – послушно за ней вслед. И когда нервная Аликс увидела в дверях, как видение, неясную фигуру мужика, она забилась в истерике. Распутин подошел к ней, прижал измученную женщину к своей груди, тихо погладил, ласково приговаривая: «Не бойся, милая, Христос с тобой».

Распутин – один из популярнейших мифов ХХ века…

Все тот же следователь Чрезвычайной следственной комиссии В.М. Руднев составил впоследствии интереснейшую записку:

«Одним из самых ценных материалов для освещения личности Распутина послужил журнал наблюдений негласного надзора, установленного за Распутиным агентами охранки. Наблюдение было наружное и внутреннее, и шло это наблюдение за квартирой непрерывно… В связи с тем, что в периодической прессе особенно много внимания уделялось разнузданности Распутина, ставшей синонимом его фамилии, следствием было обращено на этот вопрос надлежащее внимание. Богатейший материал для освещения его личности с этой стороны оказался в данных того самого постоянного и негласного наблюдения за квартирой…

При этом выяснилось, что амурные похождения Распутина не выходили из рамок ночных оргий с девицами легкого поведения и шансонетными певицами, а также с некоторыми из его просительниц… Что же касается близости к дамам из высшего общества, то в этом отношении никаких положительных материалов наблюдением и следствием добыто не было».

Итак, «дам из высшего общества» не было! Но что же было?

Григорий Распутин родился в селе Покровском в Сибири. Сын крестьянина Ефима Новых. Его отец – горький пьяница – вдруг образумился, перестал пить, скопил себе достаток. Но умерла жена – и пошло опять мужицкое несчастье: начал пить, спустил нажитое. И его сын Григорий в это время прославился распутной жизнью: Распутиным уехал он в Тобольск, служил половым в гостинице, там женился на служанке Прасковье, и родила она ему троих детей – сына и двух дочерей.

Сам Григорий так описывает беспутное начало своей жизни: «В 15 лет в моем селе в летнюю пору, когда солнышко грело, а птицы пели райские песни, я мечтал о Боге… Душа моя рвалась вдаль… Не раз, мечтая, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они… Так прошла моя юность. В каком-то созерцании, в каком-то сне… И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился. Не удовлетворен был я, на многое ответа не находил, и грустно было. И стал я попивать».

Какая нежная, сладостная речь. Вот уж точно – дар обольщения.

До 30 лет он блудодей и вор, но вот к 30 годам – случилось: студент-семинарист встретился на его пути и беседой своей наставлял заблудшую душу на истинный путь. С того времени начинается таинственное житие «Старца» Григория. Во время молотьбы, когда над его святостью смеялись домашние, он воткнул лопату в ворох зерна и пошел по святым местам… Ходил больше года, вернулся домой, в хлеву выкопал пещеру и молился там две недели. И опять пошел странствовать, поклоняться святым местам. Был он в Киеве, как Преподобный Серафим, и в самой Саровской пустыни, а потом на богомолье в Москве – и дальше по бесконечным российским городам и весям.

Вернулся домой после долгих странствий и, молясь в церкви, на глазах народа в усердии разбивал лоб об пол. С того времени было дано ему пророчествовать и исцелять.

Вера Леонидовна:

«Это был фантастический человек. Тогда открылся модный ресторан „Вена“, меня привез туда Арцыбашев – автор знаменитой пьесы „Ревность“. Какой успех имела эта пьеса! С нами был известный всему Петербургу тоже невероятный человек – Манасевич-Мануйлов… Ходили слухи, что он агент сразу всех возможных разведок. Вот он-то и предложил: „Поедемте к Распутину…“ Это было рядом с „Веной“, на Гороховой. Арцыбашев отказался, но я – авантюристка. Распутин сидел в столовой, между двумя девушками, это были его дочери… Глаза… я физически помню это ощущение… глаза впились в меня. Стол был в цветах, напротив сидела молоденькая беленькая Муня – Мария Головина, фрейлина императрицы. Все время звонили и приезжали. Приезжали женщины. Муня бегала открывать дверь с усердием служанки. Потом он сказал ей: „Пиши“. И стал говорить. Все было – о кротости, о душе. Я пыталась запомнить и потом, придя домой, даже записала, но это было уже не то. А тогда у всех зажглись глаза… это был неизъяснимый поток любви… Я опьянела».