Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер

class="p1">– Да будет так, – промолвила она тихо. – Идем со мной.

Глава 33

Я вошел в древний лес, держа Мать-Лето под руку, следуя по широкой, извилистой тропинке.

– Ты не возражаешь, если я задам тебе вопрос, пока мы идем? – спросила Мать-Лето.

– Нисколько, мэм, – ответил я.

– Что, по-твоему, с тобой произойдет, если ты не подчинишься приказу Мэб?

– Приказу? – переспросил я.

– Не хитри, дитя, – фыркнула Мать-Лето. – То, что знает мой антипод, Мать-Зима, знаю и я. Мэб приказала тебе убить Мэйв. Как думаешь, что произойдет, если ты ослушаешься ее?

Прежде чем ответить, я некоторое время шел молча:

– Думаю, это зависит от того, останется ли Мэб на своем месте, когда рассеется дым, – сказал я. – Если да… она будет расстроена. Тогда со мной произойдет то же, что и с Ллойдом Слейтом. А если она не…

– Да?

– Тогда Мэйв получит мантию Мэб и станет новой Зимней Королевой.

– Вот именно, – сказала Мать-Лето. – Со временем между ними вряд ли будет заметна разница. Но в ближайшем будущем… как, по-твоему, отнесется к тебе Мэйв?

Я открыл рот и снова закрыл его. Воображение живо рисовало мне кошмары: Мэйв, взлетевшая на недостижимые прежде высоты, с ее новообретенной властью, хихикающая, мучающая и убивающая налево и направо просто потому, что в состоянии это делать. Мэйв из тех, кто живет, чтобы отрывать мухам крылышки.

И я знал наверняка, чьи крылышки первыми привлекут ее внимание.

– Вот ведь чертовщина, – выругался я.

– Именно, – согласилась Мать-Лето. – А если ты прислушаешься к приказу Мэб?

– Мантия Мэйв перейдет к кому-то другому, – сказал я. – И что, если… к противнику? Это слово я могу произнести безопасно?

Мать-Лето улыбнулась:

– Поэтому мы и пользуемся этим словом, а не именем, сэр Рыцарь. Да.

– Если противник завладел Мэб, – продолжал я, – ему необходимо выбрать агента, чтобы облачить в мантию Зимней Леди. Две трети Зимнего двора попадут под его влияние. – Я обернулся, чтобы посмотреть на домик, оставшийся позади. – Что, похоже, может повредить Матери-Зиме.

– Несомненно, – подтвердила Мать-Лето. – Более всего мы уязвимы для своих ближних.

– Я никогда не считал, что Бабушка-Тесак может быть близка кому бы то ни было, мэм.

Морщинки в уголках глаз Матери-Лето стали глубже.

– О, она… Как бы выразиться? Она любит напускать на себя грозный вид. Но по-своему ей все это не безразлично.

Я скептически приподнял бровь:

– Примерно, как – по-своему – я нравлюсь ей?

Мать-Лето ничего не ответила, и мы начали углубляться в более тенистую часть леса.

– Временами очень трудно от таких тесных связей со смертными.

– Для вас?

– Для любых фэйри, – ответила она.

– Что вы имеете в виду?

Она указала на себя:

– Мы выглядим почти как люди, не так ли? И большинство нашего народа тоже – или же они напоминают других существ смертного мира. Собак, птиц, оленей и так далее.

– Безусловно, – признал я.

– Вы бесконечно очаровательны. Мы рожаем наших детей от смертных. Мы перемещаемся и вибрируем в соответствии с сезонами смертных. Мы танцуем под музыку смертных, строим наши дома, уподобляя их жилищам смертных, лакомимся пищей смертных. Мы замечаем, что какой-то своей частью становимся похожими на них, но все же мы – не они. Многое из того, что они думают и чувствуют, многие их поступки просто необъяснимы для нас.

– Да мы и сами себя не слишком-то хорошо понимаем, – признался я. – Думаю, для вас это еще труднее.

Мать-Лето улыбнулась мне, и улыбка согрела меня, как первый день весны.

– Ты согласен?

– Но вы что-то хотели сказать, мэм, – заметил я. – Иначе не затронули бы этот предмет.

– Да, – сказала она. – Зима холодна, сэр Рыцарь, но она никогда не бывает холодной настолько, чтобы намертво заморозить сердце.

– Чтобы заморозить сердце, его для начала нужно иметь, мэм.

– У тебя оно есть.

Некоторое время я шел молча, обдумывая услышанное.

– Так вы говорите, что у меня есть шанс остаться собой.

– Я много чего говорю, – ответила Мать-Лето. – Имеется ли у тебя шанс остаться собой, несмотря на тенденцию мантии формировать твои мысли и желания? Все Рыцари, Зимние и Летние, имели подобный шанс. Большинству из них не удалось противостоять искушению.

– Но все-таки это возможно, – уточнил я.

Она подняла на меня взгляд, и на сей раз ее глаза казались глубже, чем время.

– Все возможно.

– А, – сказал я, начиная наконец-то врубаться. – На самом деле мы говорили не обо мне.

– О тебе, – промолвила она тихо, отводя глаза. – И не о тебе.

– Эм, – сказал я. – Я слегка запутался. Так о чем же, собственно, мы говорим?

Мать-Лето улыбнулась.

И потом просто замолчала.

Так говорили? Или не говорили?

Я сохранял невозмутимое выражение лица, пока мой внутренний неандерталец неистовствовал, а потом перешел к ментальному буйству в секции гипотетического универсама, сметая все с полок и разбивая в мякоть фрукты в полном отчаянии, вопя: «ПРОСТО СКАЖИТЕ МНЕ, ЧЕЙ ЧЕРЕП МНЕ НАДО РАЗНЕСТИ СВОЕЙ ДУБИНОЙ, ВАС ВОЗЬМИ!»

Проклятые фэйри. Они меня до могилы доведут.

– В целях балансировки весов, – заговорил я, – вы не станете возражать, если я задам один вопрос, мэм?

– Вопрос – милости просим. Что до ответа, никаких обещаний я не даю.

Я кивнул:

– Кто вы на самом деле?

Мать-Лето остановилась как вкопанная и повернулась ко мне. Ее брови медленно приподнялись.

– Это очень серьезный вопрос.

– Знаю, – согласился я. – Вините в этом Хеллоуин.

– С чего бы?

Я пожал плечами, и мы продолжили свой путь.

– Я просто подумал: маски. Недавно я узнал об одном персонаже из древних легенд, который жив, прекрасно себя чувствует и существует инкогнито. Почему бы не существовать и другим таким же?

Мать-Лето наклонила голову, скорее допуская подобную мысль, чем соглашаясь с ней.

– Времена меняются, – сказала она. – Бессмертные плохо переносят перемены. Но перемены придут ко всем.

– Я назвал Мать-Зиму именами Атропос и Скульд, потому что они, как мне кажется, ей подходят, – сказал я. – В том смысле, что она, похоже, большая любительница острых инструментов.

Улыбка Матери-Лето блеснула на миг, ослепив меня, и тут же исчезла.

– Не такая уж глупая догадка, – заметила она. – И да, раньше ее знали и под этими именами. Но ты угадал лишь имя одной из ее многочисленных масок – а не наше самое могущественное имя.

– Наше? – переспросил я. – Погодите. Я запутался.

– Знаю, – сказала она. – Вот мы и пришли.

Мы остановились посреди лесной тропы, которая ничем не отличалась от остальных.

Мать-Лето, поглядев на меня, нахмурилась:

– Ты одет совсем не по погоде.

– Не беспокойтесь, – сказал я. – Холод я переношу хорошо.

Она отпустила мою руку, осмотрела меня с головы до ног, затем положила ладонь на