Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной [litres] - Евгений Юрьевич Лукин

Он был настолько не в себе, что, достигнув развилки, где улочка расщеплялась на собственно Примордиальную и Малый Передоновский, не перешёл, как обычно, на противоположный тротуар и продолжал брести в совершенно ненужном ему направлении. А когда обнаружил ошибку, возвращаться уже не имело смысла.

Вокруг издавало звуки и пошевеливало цветовыми пятнами считающееся нормой сумасшествие, частью которого он теперь, получается, являлся.

Во дворике, отделённом от Малого Передоновского переулка не то чтобы витой, но во всяком случае извилистой железной оградой, цвёл мощный и весь какой-то вывихнутый каштан, под сенью которого на скамеечке шло вполголоса романтическое объяснение двух разнополых жильцов-натуралов.

Обоим, несомненно, был свойствен симптом Феофраста, возникающий обычно годам к пятидесяти и характеризующийся поведением, не соответствующим данному возрасту (повышенная активность, недостаточная самокритичность, оживление интереса к модной одежде).

Грубая сосудистая патология отсутствует.

– Я давно хотел сказать вам, Маргарита Назаровна… – запинаясь, начал натурал, застенчивый, как юноша.

– Да?.. – голосом девочки-подростка отозвалась натуралка.

– С того момента, как только я вас увидел…

«Слабоумие салонное, – всплыло само собой в памяти приостановившегося Артёма. – Проявляется главным образом в заученной фразеологии при скрытой недостаточности критики суждений. Понятие, близкое к конституциональной глупости».

– Говорите, говорите… – трепетала она.

– Я… люблю вас…

Треснула пощёчина.

– Выбирайте выражения, Прокл Игнатьевич! – вскрикнула Маргарита Назаровна, вскакивая. – Вы не в Парламенте!

Ах, Прокл Игнатьич, Прокл Игнатьич… За новостями-то следить надо. Профилактика устной речи, чтоб вам было известно, началась с сегодняшнего утра.

Не дожидаясь, чем завершится объяснение под каштаном, Стратополох двинулся было дальше, как вдруг ощутил приступ здоровой (а какой же теперь ещё?) злости. Подборку, да? Мало того что опустили, мало того что сняли с учёта – ещё и подборку подготовь? Ну я вам сделаю!..

И Артёма накрыло всем известной гипофобией, что так часто наблюдается при алкогольном опьянении. На войне такое состояние называют храбростью и вылечить от неё обычно не успевают.

Где бы только посидеть поработать над этой подборкой? В «Последнее прибежище» путь пока закрыт, там наверняка выписку потребуют. Дома? Дома – Виктория. А от Виктории сейчас мало что утаишь – чуткая стала, как термометр…

Тогда в парк.

Стратополох повернулся и зашагал вверх по Малому Передоновскому.

* * *

В те относительно недавние и всё же, как ни крути, доисторические времена, когда на месте «Последнего прибежища» шумел рыночек, а психотерапевт по фамилии Безуглов баловался мануальщиной, городской парк с апреля по октябрь был для Артёма чуть ли не единственным местом, где литератор мог спокойно поблудить со словом, сбежав от разнуздавшейся, не закодированной ещё супруги.

Светлый, просторный, хорошо проветриваемый кабинет. И весь в растениях.

Разумеется, за последние годы «больничный режим» и здесь ухитрился изрядно досадить Стратополоху: расчистил великолепные, непроницаемые для глаза дебри, всё перепланировал, подстриг кусты, натыкал всевозможных автоматов, проложил кругом хрусткие, посыпанные мелким гравием дорожки, – но пара-тройка насиженных скамеек тем не менее уцелела.

Добравшись до самого на сегодняшний день глухого, а стало быть, вполне пригодного для творчества уголка, литератор остановился.

Место было занято. И не просто занято: на скамейке спиной к Стратополоху сутулился над точно таким же наладонником тот самый дважды коллега, с которым Артём имел несчастье встретиться на пути в «Прибежище».

Надо полагать, собрат посетил уже редакцию «Психопата» и корпел теперь над рубрикой «Отрывки из сочинений классиков».

Вот жизнь пошла! Поработать негде.

Артём прислушался.

– Тургенев… – в искреннем недоумении бормотал собрат, вздёргивая плечи. – Нет… Не знаю такого писателя… Толстой – писатель. Плохой. Но писатель… Чехов? Чехов – да, Чехов – согласен… Тургенев… – тревожно запнулся, взвешивая, должно быть, на внутренних весах литературные достоинства Ивана Сергеевича. – Да нет такого писателя! – решительно, почти возмущённо заключил он. – Нет и не было… Откуда он родом? Да и фамилия самая калмыцкая…

Симптом мышления вслух, если кто не знает, наблюдается при некоторых формах психопатий.

Опасаясь наступать на предательски звучную дорожку, Артём предпочёл удалиться на цыпочках по газону. В противоположном закоулке парка имелась ещё одна лавка. Если не доломали.

Пока шёл, несколько раз почудилось, будто за ним кто-то подглядывает, перебегая от дерева к дереву. А это уже бред преследования. Интересно, который из двух его вариантов: мегаломанический или депрессивный?

* * *

Скамейка (во всяком случае, левая её часть) была целёхонька. В нестриженой траве валялся вскрытый картонный ящик с надписью «Не вскрывать!». Правильно, ребята! Так их! А то ишь придумали: не вскрывать… Стратополох смёл ладонью с брусьев воображаемый сор (аматофобия – навязчивый страх, боязнь пыли) и, присев, приступил к публичному посечению «больничного режима» и лично доктора Безуглова.

Итак…

«За Родину болеет душой один Президент. А мы с вами – лишь синдромы его душевной болезни».

Это мы восстанавливаем. Это у нас пойдёт первым номером.

Дальше.

«Можно ли довериться психиатру, если он считает этот мир нормальным?»

Тоже пойдёт…

А вот «Время – лучший лекарь…» и «…спешно принялся втыкать вырванный волосок…» – к лешему! Чтобы никакого мелкого зубоскальства… Чтобы уж куснул – так куснул. Скажем, так: «На самом деле никаких галлюцинаций не бывает. Просто эти психиатры верят всему, что им ни расскажи…»

Давно не работалось Стратополоху с такой злобной лёгкостью. Потратил часа полтора, но подборочка вышла – загляденье. Хоть сейчас вызывай «неотложку» и отправляй автора в психоприёмник.

Злорадно представляя заранее, с какой болезненной гримасой будет всё это читать завлитдиагноз (а там, глядишь, и редактор!), Артём поднялся со скамьи – и в этот самый миг из-за древесного ствола навстречу ему шагнула, будь она неладна, всё та же моложавая мегера из «Последнего прибежища».

Неужели следила? Да наверняка! А может быть, даже и подслушивала – кабинетик Валерия Львовича на первом этаже, окна приоткрыты…

– Вы взяли выписку из поликлиники? – прожигая его тёмным инквизиторским взглядом, процедила она.

Пуговка. Какая, к чёрту, пуговка? Пуговки – маленькие, кругленькие…

Ещё и к ответу требует!

– Нет! – злобно бросил он.

Лицо её судорожно исказилось.

– Ненавижу!.. – прошипела она, уже привычным рывком ослабляя узел его галстука.

* * *

– Где это ты так извалялся? – не понял завлитдиагноз.

– «Скорая» сбила, – досадливо отвечал Стратополох, отряхивая локоть.

– Хорошо хоть на газон, – соболезнующе заметил тот. – Наладонник, надеюсь, не пострадал?

– Нет, – глухо отозвался Артём. – Я его отбросить успел.

Так оно, кстати, всё и было.

Сократовское лицо завлитдиагноза выразило уважение и сочувствие.

– Герой, – оценил он. – Кроме шуток – герой. Ну-с, и как поживает наша подборка?

– Вот! – с вызовом сказал Стратополох.

Бывший друг и соратник, а ныне работодатель скопировал файл и, выведя на монитор, приступил к чтению. С каждым новым афоризмом он становился