Обман Инкорпорэйтед (сборник) - Филип Дик

Хедли был в ужасном состоянии. В голове все еще звенело, и сильно болел правый бок. Наверное, сломалось ребро.

Он зашел на бензоколонку и пробрался в мужской туалет. Сняв пальто, умылся над блестящей раковиной. Промокнул ладони и руки бумажными полотенцами, затем сел на один из унитазов, чтобы передохнуть и собраться с мыслями.

Набравшись сил, высушил лицо и откинул назад влажные волосы. Напялил свое грязное, порванное пальто, разгладил, как мог, рубашку и вышел из мужской уборной.

Пока он шел по Фримонт-авеню, его пронизывал ночной холод. Десять минут спустя он отпер входную дверь «Современных телевизоров» и направился к лестнице в подвал.

Когда появился Хедли, шестеро игроков в покер оглянулись в изумлении. Фергессон опустил свои карты и встал.

– Где тебя черти носили? – спросил он, окинув взглядом разбитое лицо и испорченную одежду Хедли.

Хедли крепко ухватился за дверной косяк.

– Я хочу получить свои деньги.

Фергессон пробрался сквозь задымленную комнату к Хедли.

– Ты пьян? – Он побелел, увидев, что из расквашенного носа Хедли течет кровь, капая на подбородок и воротник. – Боже правый, что стряслось?

– Видать, кто-то его грабанул, – негромко сказал Джек Уайт. Все встали и молча подошли.

– Отдайте мои деньги, – повторил Хедли и стал подниматься обратно по лестнице. – Я заработал их. Они мои.

– Он имеет в виду зарплату, – пояснил Джек Уайт.

Фергессон направился за Хедли вверх по лестнице.

– Послушай, Хедли, нельзя приходить сюда в таком виде. Убирайся отсюда, иди домой. Если у тебя есть хоть немного ума, для начала проспись и не нарывайся на неприятности. Я должен был уволить тебя за то, что ты не пришел сегодня на работу, но, учитывая твое состояние, я готов дать тебе…

– Заткни хлебало, – сказал Хедли, направляясь к кассовому аппарату. – Открой эту срань.

Фергессон моргнул. Его лицо на миг захлестнули эмоции – волна страха и боли: он чуть не расплакался. Но затем лицо Фергессона стало суровым, непроницаемым и бесчувственным, будто непробиваемая стена.

– Безмозглый ты алкаш, – сказал он. – Даю тебе последний шанс убраться из этого магазина.

– Пошел на хер, – Хедли дергал и мутузил кассовый аппарат, пока тот со скрипом не открылся. Стюарт загреб купюры.

Фергессон схватил календарь и сверился с датой. Быстро перебирая пальцами, он отсчитал сотню долларов, со стуком задвинул ящик кассы, оттолкнул от нее Хедли и бросил купюры на прилавок.

– Ладно, Хедли, вот твои деньги. Я заплачу тебе за две недели. Ты уволен. Бутылку с сельдерейным экстрактом я вышлю тебе по почте.

Хедли взял деньги и запихнул их в карман пальто.

– Пошел ты на хер, Фергессон, – повторил он и, раскрыв входную дверь, ступил на тротуар. – Ты сам, все твои друзья, родня, магазины, все твои телевизоры и твой покер.

Дверь захлопнулась, и он исчез.

Минуту спустя Хедли вошел в освещенный неоном бар за углом и плюхнулся на табурет.

– Скотч с водой, – заказал Хедли, когда бармен отвлекся от игры в кости и неторопливо подошел. – Льда не надо.

– Само собой, Стью, – ответил бармен и начал смешивать выпивку, нервно косясь на Хедли. – Как малой? Все путем?

– Отлично, – ответил Хедли.

– По ходу, тебя отметелили, – бармен подал выпивку и взял из скрюченных пальцев Хедли двадцатидолларовую банкноту. – У тебя точно все нормально? Из носа кровища хлещет.

– Все нормально.

Бармен пробил чек и медленно вернулся со сдачей. Парочка посетителей с отвращением и любопытством уставились на Хедли.

– Тебе нехило намяли бока, – повторил бармен. – Интересно, какой видок у второго чувака?

Ничего не ответив, Хедли отхлебнул виски. Когда бармен отошел, он вытащил все оставшиеся деньги и принялся раскладывать их аккуратными, ровными стопками, пытаясь собрать микроскопические обломки своего провалившегося плана.

Было темно. Но не так, что хоть глаз выколи. Со всех сторон его окружали шум и движение. Он двигался. Впереди вырисовался огромный силуэт: в Хедли вперились слепящие шары, и он быстро нагнул голову. Силуэт приблизился и резко свернул в сторону. Хедли обдала волна тошнотворного смрада, и начал задыхаться, спотыкаться, извиваться, плеваться.

Замаячила новая тварь, которая злобно уставилась желтыми, немигающими глазищами, громко заревела и загудела, а потом пронеслась мимо. Хедли вновь стал ловить ртом воздух, задыхаясь в облаке вонючего дыма, вылетавшего из огромного зада твари.

Хедли потянула рука. Кто-то его оттащил: Хедли пытался схватить Дейв Гоулд. Снова рука. Голоса. Громко, прямо над ухом. Вверху мерцали огни – желтые круги, равномерно расставленные в темноте. Пары рассеялись, и на месте старых появились новые силуэты.

– Бедолага, – послышался чей-то голос. Мужской, совсем рядом. Хедли попытался разобраться, кто говорил, но не сумел. Он двигался ощупью во мраке: вокруг мелькали и мерцали силуэты. Они увертывались и лавировали, действуя с невероятным проворством и осмысленностью. Он прошел пару шагов, споткнулся и чуть не упал.

– Глянь на него, – женский голос.

– Ты бы так смогла, будь ты мужчиной?

– Нет.

Хедли всмотрелся. Сощурился. Вверху – световые круги на одинаковом расстоянии друг от друга… звезды наконец-то выстроились по порядку. Вокруг – черная, густая тьма. Силуэты чуть светлее двигались, когда он приближался к ним. Они избегали его. Холодный воздух лизал его одежду: Хедли бешено трясся.

– Иди ко мне, – проворчал он, вытянув руки, чтобы поймать силуэт, но тот настороженно отступил. Это напоминало игру: Хедли стоял в круге с завязанными глазами, пытаясь кого-то поймать – кого угодно, чтобы передать ему повязку для глаз, чтобы наконец снять ее с себя. Хедли надоело носить повязку. Внезапно ему стало невтерпеж.

– Иди ко мне! – заорал он: его голос раскатисто прогремел и затих в гулкой темноте. Вокруг вибрировал и плясал неясный металлический грохот. Хедли поразил этот непрерывный гул: он стиснул зубы и напрягся всем телом, но шум продолжался, а силуэты по-прежнему держали дистанцию.

– Взгляни на него. Взгляни на его одежду.

– Ты часто их видишь?

– Изредка. Особенно субботними вечерами.

– Что с ним будет?

– Трудно сказать.

– Думаешь, может, кто-нибудь должен…

– Нет. С ним все будет в порядке.

– Лучше ему отсюда убраться, – новый голос, суровый и зловещий. Хедли остановился и застыл. От страха его знобило, он неуклюже повернулся и заковылял в темноте. Световые круги послушно проезжали мимо над головой.

– Глянь, как он идет.

– Бедняга.

– Может, нам лучше…

– Нет, пусть идет. Сам виноват. Взгляни на его одежду. Взгляни на него. Взгляни.