Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин

лишь к могиле. Свет – вот, что должно быть в каждом из нас. Только он, порой призрачный и слабый, сулит спасение и вознесение к Бесконечному Добру. Для меня Добро – это Вселенная. Не Купол Небесный, сам по себе, но совокупность явлений, коловоротов и природных цикличностей, несущих в себе обновление и гармонию порядка – «это за этим, то за тем». Если зима – то холод, если лето – то тепло, и так по циркульному росчерку. Эта аксиома – мой фундамент религии. Я – натурфилософ до мозга костей, но… Но! Мое воззрение – не слепо и не глухо. Оно не отвергает дополнений. Без году неделя таким дополнением, которому я, правда, пока не отвел определенного места в себе, стал Урах. Всеотец, Перворожденный из Большого Взрыва, Князь и Седьмой в Списке Девяносто Девяти Спиц стал олицетворять для меня Безграничную Любовь. Урах – элемент Огня в своем изначальном виде, и для меня это значит, что Он неотделим от Вселенной. Всеотец – тот самый аспект Мироздания, который Своим Всепрощением и Альтруизмом латает в Макрокосмосе прорехи Зла, оставленные Назбраэлем, Повелителем Тьмы и Ненавистником Света. Я никогда об этом не вспоминал, но Назбраэль, хоть и представляется зачастую гигантом, тоже элемент Огня, только не как Урах – Белого, а Черного.

Два Края–Антагониста – Мир Света и Мир Тьмы… В котором из них сейчас Альфонсо? Мой друг, друид и глава Энгибара, ты ушел в поход, из которого уже не вернешься. Однако прежде, чем ты безвозвратно скроешься из виду, оглянись на меня! Моя душа обливается горючими слезами! Я смотрю тебе в след, машу рукой и благословляю тебя! Я говорю тебе спасибо за все то, что мне довелось с тобою пережить! Ты ни разу не опозорил себя предательством, трусостью или бесчестьем! Ты всегда стоял со мной, Эмилией и Бертраном до конца. С твоим уходом Грозная Четверка, словно хрустальный стакан, упавший на пол, разбилась на блестящие и очень острые осколки вечного горя. Ты был эталоном уравновешенности и взвешенности для меня. Это тебе мы, твои друзья, обязаны тем, что смогли научиться сострадательности, мудрости и гуманизму. Ты показал нам ту истинную гармонию, в которой человек и окружающая его плерома могут жить во взаимной радости. Альфонсо, ты был идеалистом, переживающим за каждый листочек и всякий лепесток, ревнителем Животного и Растительного Царства. Ты привил к моему «дереву» лозу суровости и бескомпромиссной отваги. Дельторо, старый ворчун и скиталец миллионов троп, я не в силах передать, что ты для меня значил и продолжаешь значить. Столетия, что мы провели бок о бок, слоняясь по горам и долам, – в моей памяти. Маятник качается туда–сюда, он отсчитывает дни, минуты и года, а я все так же, как и раньше, вижу нас с тобой идущими через метели Ледяных Топей, плывущими сквозь туманы Абрикосового Моря или взбирающимися на вершины Мяундулов. Уж мы–то с тобой хлебнули горечи из чаши, но и мед тоже тек по нашим устам. В Бархатных Королевствах, в Бурунзии, в Островном Королевстве, в Вольных Городах и иных странах, мы – ты и я – везде находили повод улыбнуться и спеть пару курьезных песен. Куда бы Грозную Четверку не заносила нелегкая, зачастую только благодаря твоей рассудительности члены ее клуба выходили из проблем на своих ногах и (почти!) в полном здравии.

Альфонсо, вместе с тобой, с твоей смертью от меня будто отрезали кусок. Не быть мне больше прежним. Я чувствую, как я осунулся и как в один миг одряхлел. Не внешне, нет, магия, как и прежде, хранит мое тело молодым, но духовно. Тебя, Дельторо, сокрушил не вражеский молот или меч, а случай. По сути, мы все ходили, да и сейчас ходим по лезвию кинжала. Сегодня, как и вчера Опасность – наш извечный компаньон, наконец, взяла реванш. Я трижды проклинаю ее за это и стискиваю зубы, чтобы не закричать. Нет. Я молчу, молчу, а птицы все парят там в небе… В юности я потерял много друзей – Дебору Ольвинхайд, Бритсморру, Лайли Серебряную Часовщицу, Эшли Шторма, Парабеллу и других. Вот они были, и вот их нет… Тогда я думал, что Мир, простившись с ними, опустел. Я заблуждался. Это не Мир опустел, а я. Однако в ту пору мне некогда было по–настоящему хандрить. Авантюра шла за авантюрой, и я никогда не сидел на месте. Уже после, испытав все, я обзавелся Шато, прелестью уединения и степенной ученостью. При всем при том, став старше, я состоялся не только, как мастер–волшебник, но и как человек, который смог разобраться в себе. Мне открылось то, чего я «хочу» и что мне «нужно». Перед распахнутым настежь окном, за которым ревел ливень или кружились осенние листья, я, вглядываясь вдаль, иногда представлял себе лицо Эшли, Бритсморру или Парабеллы. И мое сердце, омытое опытом, хоть и трепетало, но шептало мне: так было надо. И я, в отрешенной меланхолии, соглашался с ним. К Альфонсо это не относится. Разумом я покоряюсь тому факту, что его больше нет. Однако потрясение от произошедшего не пройдет для меня бесследно. Эмоции утихнут, слезы высохнут, но рана внутри меня всегда будет кровоточить и болеть. Альфонсо, я обещаю тебе, что приду в Энгибар. В Храме под Небом, в тени Секвойи– Аватара Духа Зелени, я поведаю друидам и следопытам, как пал их избранный глава. Я постараюсь утешить Лику и рассказать Каталине, каким был ее отец. Я не брошу твою семью и приму ее под свою защиту. Пожалуй, это последнее, что я еще в силах для тебя сделать.

Дельторо! Помнишь присказку Грозной Четверки, на удачу? У каждого из нас была своя строчка!

Весенний Шторм: Мы отправляемся вперед!

Толковая Каракатица: Дорогой, что сердца зовет!

Комок Нервов: Туда, где приключенье ждет!

Рыжая Колючка: Пускай Вселенная нас поведет!

И вместе, разом: Грозная Четверка!

Альфонсо! Вот я пропел ее за нас всех! За тебя, за себя, Эмилию и Бертрана! Иди, следопыт, иди мой друг… Четыре сезона, четыре друга. Мы лишились зимы… В себе, на твой кенотаф, я возлагаю букетик сон-травы…

Ригель обошел Бонч–Катун, болото, населенное лягушками–тиграми, и к раннему утру причалил неподалеку от Шамсундоля. Под водительством Шогма, цирвады «Священной брани» сошли на сушу. Приняв от меня и Настурции тысячу благодарностей за оказанную помощь, Ригель вновь обернулся «кораблем в бутылочке». Я засунул его в сумку и в середине торжественной процессии, распевающей громогласные песни, пошел к горе–городу цирвадов. Под воздействием магии моя кожа, как и кожа колдуньи, продолжала сиять белизной света. За минувшие