Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

словно ребенка из коляски, вытащил оттуда пластинку с той же самой обложкой, но с яркой наклейкой на целлофане, свидетельствовавшей об особенности этого экземпляра.

— М-да, скорее всего, никто никогда не увидит и не услышит то, что скрыто внутри, потому что этот вот экземпляр достался одному безбашенному коллекционеру, выложившему за него огромную сумму, которая всегда будет высокой в силу того, что он все еще запечатан. Рано или поздно он перейдет к другому такому же, который купит его за еще большую сумму, и так далее. Это уже и не музыка у меня в руках, а какой-то капитал, что ли… Музыку всегда можно послушать практически бесплатно на всех этих стриминговых платформах — не в этом дело. Нужно выжать из нее как можно больше денег, и поэтому она выходит еще и на компакт-дисках, на DVD-дисках, на Blu-ray-дисках, на кассетах — и кому сегодня нужны кассеты? — на двойных дисках с бонус-треками, на де-люкс изданиях, совмещающих разные форматы…

Перечисляя все эти форматы, Филипп вытаскивал соответствующие предметы из коробки. Еще немного, и эти блестящие заводской целлофановой упаковкой ценности с разными габаритами и одинаковой обложкой начнут вываливаться из рук Филиппа, но он вовремя остановился и принялся аккуратно возвращать их на место, не переставая говорить.

— Сегодня такие вот комплекты раскупаются за нехилые деньги еще до выхода продукта в свет, после чего они сразу появляются то тут, то там, но уже по удвоенным ценам. Чем дальше, тем больше они будут расти, и коллекционеры, купившие все это для последующей перепродажи, забудут о них лет на десять-двадцать, чтобы потом на вырученные от продажи средства беззаботно путешествовать по всему миру. А там уже и пятидесятая годовщина с выхода первого альбома этой же группы, который из себя в свое время ничего не представлял, но… но имя обязывает, и коллекционер сам будет ждать того часа, когда звукозаписывающая компания, владеющая правами на выпуск этой музыки, попросит перечислить на его счет еще одну сотню или тысячу.

Не будем углубляться в детали, ведь тогда мне понадобится как минимум час, чтобы ознакомить вас с основными наблюдениями в этой области, и момент победы мы точно упустим. Отмечу лишь, что время всегда будет работать на таких вот коллекционеров, но не всегда оно будет оправдывать их надежды и поддакивать их амбициям.

Да, сегодня в этой коробке уже лежит несколько тысяч долларов, которые в начале были всего тремя сотнями. Сейчас я подальше спрячу этот капитал, сделаю, так сказать, вложение в свой волшебный гардероб. Посмотрим, что я вытащу оттуда, когда состарюсь еще лет на десять-пятнадцать…

Из-за кулис показались руки Симона в белых перчатках и приняли ценный груз.

— Есть и другие коллекционеры, которые, в отличие от только что описанных, идут в обратном направлении с хронологической точки зрения, и для них ценным является то, что старо. Время работает на них с удвоенной силой, но и жертвуют они в два и более раз больше, нежели первые.

Время имеет способность разрушать все вокруг. Чем старше тот или иной материальный предмет — а ведь мы все это время говорим лишь о материальных благах, становящихся для кого-то культовыми, — тем дороже становится он в этом мире. «Эта ваза пережила свою эпоху», говорят они, открывая саркофаг из пуленепробиваемого стекла дрожащими руками в белых перчатках из микрофибры. «Земля не помнит ни имени того, кто создал это чудо, ни имени его города, да и следы его цивилизации давно уже занесло пылью времен, но вот — она, и вот я — ее владелец. Она переживет и меня, но пока я с ней…», говорят они.

Проблема этих людей в том, что они очень часто думают о своей коллекции. Слишком часто. Не зная, когда им предстоит покинуть этот мир, они не обладают тем преимуществом характера коллекционеров из первой группы, которые знают, когда именно им стоит начать возвращать свои инвестиции. Там счет идет на годы: проходит десять-пятнадцать лет, и можно открывать продажу. Здесь же пара-другая десятков лет особо не добавят к цене этой вазы — как он выложил за нее пять миллионов, так и стали люди считать, что это и есть ее цена. Когда же время сыграет с ее владельцем злую шутку, руки греть начнут уже родственники разных степеней близости, другие коллекционеры, музеи и над всеми ними — юристы.

Здесь Филипп дал небольшую паузу. Он потер руки, после чего его лицо стало задумчивым. Он слегка улыбнулся, словно готовился поведать о чем-то очень близким его сердцу, и продолжил свой рассказ, слегка понизив голос.

— Но есть и иной вид коллекционеров, к которым я питаю особую симпатию и уважение: коллекционеры-романтики. Чем они отличаются от первых и вторых, спросите вы? Они не подчиняются установленным нормам в определенных кругах, а лишь следуют своим желаниям. Кто-то узнает о чем-то, что только что было создано, или, наоборот, что пролежало на этой планете сотни или тысячи лет. Или может даже и не на этой планете. Такой коллекционер возжелает добраться до объекта своей страсти и будет делать все, чтобы соединиться со своей мечтой.

Как в данном случае работает Время? Оно становится необычайно ценным для нашего брата, оно дарит ему множество незабываемых моментов, как радостных, так и не очень. Ведь по сути дела такой вот поиск схож с охотой. Охотник терпеливо выслеживает свою цель, которая в любой момент может ускользнуть. Он знает о возможности поражения, но он согласен неоднократно заплатить такую цену, лишь бы в конце концов достигнуть желаемого.

Но когда это происходит, Время внезапно обнуляется. В очередной раз убедившись в усовершенствовании своих навыков и умений, необходимых для достижения целей, коллекционер крутит в руках предмет своего многолетнего поиска, который на глазах теряет свой ореол святости, властно манивший его за собой, и по инерции готовится праздновать это событие. В то же самое время куда-то исчезает эйфория от победы, теряет свои выпуклые формы обретенный смысл последних лет, а где-то там, далеко-далеко, у самого горизонта, всплывает новая цель, и вся суета готова повториться вновь.

Коллекционеры не умирают. Умирают лишь люди, в которых они однажды родились. Коллекционеры же продолжают жить в том, что они успели собрать, при условии, конечно же, что