Власть книжного червя. Том 4 (ЛП) - Kazuki Miya

— Ты знаешь, эм… Извини. Я слишком много думал только о себе… — сказал я. Чувство вины начало подниматься во мне, когда я понял, на что я жаловался Тули, несмотря на то, что мне посчастливилось с самого начала свободно говорить с Майн, но Тули с улыбкой ответила на мои извинения:

— Как я уже сказала, не беспокойся об этом. Я имею в виду, мне тоже грустно, потому что мы больше не сможем обмениваться письмами. Но скрывать их от Камила становилось все труднее, так что в каком-то смысле это тоже неплохо. Знаешь, помнишь каруту, которую ты принес раньше? Он начал учить буквы, и теперь ему очень интересно читать.

В наших крошечных домах не было места, где мы могли бы надежно спрятать наши письма, и было нелегко писать их тайно, что бы Камила не было рядом.

— Я хранила письма в своей комнате в компании Гильберты, чтобы Камил их не нашел, но я слишком боюсь их доставать, опасаясь, что кто-нибудь их увидит, — объяснила Тули. — Кто-то может внезапно войти в мою комнату, чтобы позвать меня на работу или поесть, верно? В последнее время никто из нас не мог часто перечитывать письма от Майн.

Нет ничего постоянного. Она уже упоминала мне раньше, что они скрывали от Камила существование Майн и связанных с нею обстоятельств — для него, это я был тем, кто дарил ему каруту, книги с картинками и так далее, — оказывается, я и близко не осознавал сложившуюся ситуацию.

— Я думаю, я больше ничего не могу сделать, чтобы поддерживать связь между вами и Майн…

— Не кори себя за это. Я не нахожу это таким болезненным, как ты, — то есть до такой степени, что хочется плакать, — но я знаю, как усердно ты работал ради нас, — сказала Тули с ободряющей улыбкой, когда она начала вытирать мои слезы носовым платком. — Все еще бывают моменты, когда я встречаюсь с ней напрямую, благодаря работе. И поскольку мы говорим о Майн, бьюсь об заклад, что она снова обратится к нам с еще более безумными заказами, как тот от принца. Она может быть окружена знатью, но я все равно смогу увидеть её при доставке её заказов. И Папа всегда будет участвовать в её охране по дороге в Хассе, так как она уже выказала ему свою благосклонность, как Верховный епископ, верно? Я имею в виду, это случается гораздо реже, чем ваши деловые переговоры, но… все же. Мы, по крайней мере, сможем увидеть друг друга.

Она была права. Я ломал голову, отчаянно пытаясь придумать, как Майн и её семья смогут видеться друг с другом… но даже без потайной комнаты их соединяли хоть и тонкие маленькие тропки.

— Сейчас мы находимся в положении, которое нам не по силам изменить. Так что давай тогда не тратить силы на бесполезную борьбу. И ты тоже познакомишься с ней как Гутенберг, не так ли, Лютц? Разве ты не собираешься отправится куда-то этой весной?

— Да. Мы отправляемся в Халдензель, посредством её странного, но удивительно удобного верхового зверя…

Мое настроение немного улучшилось, когда Тули перечислила все, что мы будем делать в будущем. Даже без потайной комнаты у меня возникло ощущение, что частота нашего общения почти не снизится.

— Я думаю, что нашей главной заботой должна быть сама Майн, — сказал я. Но когда я рассказал, как она расплакалась в своей потайной комнате, Тули просто грустно улыбнулась, выглядя лишь немного обеспокоенной.

— Я думаю, что с ней тоже все будет в порядке.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что, я имею в виду, я делаю шпильки для волос, чтобы помочь ей, верно? Чтобы я могла быть с ней, даже когда она в благородном обществе. И ты делаешь для нее книги. Мы все делаем что-то для неё, и я знаю, что наши чувства достигают ее. Я доверяю Майн.

Почему-то мне показалось, что Тули разбиралась и понимала в происходящем намного больше меня. Похоже, это я как раз недостаточно верил в Майн. Она сказала, что, как бы ни было больно, она будет счастлива, пока у нее есть книги, и что она всегда будет вкладывать все силы в их получение. Мне просто нужно было делать книги, чтобы она могла продолжать выкладываться по полной в благородном обществе — чтобы она могла чувствовать себя довольной, независимо от того, насколько все вокруг плохо. Мне просто нужно было выполнить обещание, которое я дал ей.

— Такое чувство, что с моих плеч свалился огромный груз, — сказал я. — Но, знаешь ли… Я, похоже, всегда показываю тебе странности моего характера, а?

— Все в порядке. Твои странности и странностями не назвать в сравнении с причудами характера Майн, а я все же её старшая сестра. Это моя работа — убирать за ней и помогать ей.

Услышав это, я почувствовал облегчение. Я не мог говорить со своей семьей о Майн, так что было хорошо, что у меня был кто-то, кому можно было полностью выговориться.

Немного успокоившись, я на следующий день отправился в мастерскую. Я хотел убедиться, что с Майн все в порядке. Не успел я встретиться взглядом с Гилом, как он жестом пригласил нас выйти на улицу.

— Фриц, я собираюсь проверить инструменты с Лютцем, — сказал Гил. — И расспрошу его, как выглядит лес.

Некоторые из тех, кто случайно услышал слово “лес”, бросили свою работу и подбежали. Они явно умирали от желания выйти на улицу после того, как так долго работали в приюте.

— Мы скоро пойдем в лес? — Спросил один мальчик. — Если так, то мы можем помочь!

— У вас у всех есть обязанности, которые вам нужно научиться исполнять до поездки Гутенбергов, — сказал Фриц, приказав сиротам продолжать свою работу. — Я разберусь с этим, Гил.

Фриц позволил нам выйти на улицу, скорее всего, догадавшись, что на самом деле происходит. Мы с Гилом взяли из мастерской кое-какие инструменты для посещения леса и стали осматривать их под холодным небом, ища сколы на ножах или дыры в корзинах.

— Привет, Гил. Как поживает леди Розмайн? — Спросил я. Он служил Майн с тех пор, как она была послушницей синей жрицы, и часто сопровождал нас в потайную комнату в качестве сопровождающего; он знал, насколько она по разному держала себя внутри и снаружи потайной комнаты.

— Она потом заперлась в своей другой потайной комнате в покоях Верховного епископа, но она улыбалась, когда потом вышла, так что я думаю, что с ней все в порядке. Хотя её здесь больше нет. Она уже уехала в замок.

— Это хорошо…

Она плакала, как я и ожидал… но в конце концов она нашла в себе силы уехать в замок, ведя себя как дворянка. Я боялся, что она свалится в обморок, но похоже, она справилась.

— Как только эрцгерцог даст свое разрешение, её вассалы тоже начнут бывать в храме, — сказал Гил. — Многое изменится — например, все документы сначала будут проходить через её чиновников и все остальное в этом роде.

— Я слышал про это от Хозяина Бенно. Он сказал, что мы больше не сможем обмениваться письмами.

— Верно. Я представляю, как вам будет тяжело, ребята, — сказал Гил, кивнув. Затем он посмотрел на меня своими фиолетовыми, почти черными глазами. — Но так как я слуга её храмовой свиты, как только её вассалов не будет рядом, я смогу немного рассказать ей о вас, ребята, в своих вечерних отчетах.

— Гил…? — Я удивленно моргнул, понимая, что, хотя все остальные сдались, он все еще пытался сохранить нашу связь. Он ответил противоречивым взглядом — смесью неловкости и разочарования.

— Письма оставили бы бумажный след, плюс их нужно было бы где-то хранить… так что любые сообщения будут доставляться только устно…

— Ты же не хочешь вызвать недовольство, верно? Зачем тебе ради нас заходить так далеко? — Тут же, не подумав, спросил я.

Гил задумчиво посмотрел на нижний город.

— Мне там внизу понравилось. Мне нравилось сопровождать сестру Майн домой, с тобой и Франом. Повсюду запах готовящейся еды, и на обратном пути мы говорили обо всем, что произошло в течении дня, помнишь?

Воспоминания нахлынули на меня — воспоминания о том времени, когда Майн была всего лишь послушницей синей жрицы. Тогда, после работы в храме я шел домой пешком с Франом и Гилом.

— О да. Фран иногда нес её на руках, когда она не могла идти сама, верно?