Новария - Лайон Спрэг де Камп

— Бежим! — воскликнул Керин.

Они снова помчались. Свернув несколько раз, беглецы оказались на набережной. Всего несколько кораблей отделяли их от «Тукары Моры» Они бросились к судну, но не успели до него добежать, как из крохотного переулка выскочил мужчина в форме храмового стражника Пваны и бросился им наперерез, размахивая крисом и крича:

— Стой! Я вас арестую!

— Прочь с дороги! — завопил Керин, обнажив меч.

— Иностранный червь! — ответил стражник, надвигаясь и приготавливаясь к схватке.

Керин встал прямо и выставил меч вперед как можно дальше. Простой прием защиты, которому обучил брата Джориан, привел к тому, что устремившийся вперед стражник с ходу наткнулся грудью на острие меча, не успев опустить занесенную для удара руку с саблей. Он стоял неподвижно, скосив глаза на меч противника, как будто не веря, что такое могло случиться.

Керин рывком вытащил меч, схватил Ноджири за руку и помчался к «Тукаре Море» Страх охватил его, когда он за метил, что трап не спущен, как обещали куромонцы. Вместо того корабль еще и отошел футов на шесть от берега! Керин бросил взгляд на полоску черной воды, слегка колыхавшуюся между берегом и бортом судна, и заметил, что подойти вплотную кораблю не давали жерди, закрепленные на земле и упиравшиеся в нос и корму.

— Ты сможешь прыгнуть? — спросил юноша у своей спутницы.

— Думаю, что да. И р-раз!

Принцесса разбежалась, оттолкнулась от самого края набережной и прыгнула. Керин увидел, как она перемахнула через препятствие, наткнулась на перила и растянулась на палубе. Палубный часовой, один из матросов «Тукары Моры», закричал, поднимая тревогу.

Храмовый страж корчился на булыжниках набережной, но другие преследователи уже выбегали из переулка. Любопытствующие жители Кватны выходили из ближайших домов, чтобы узнать причину шума.

Керин метнул свой меч, как копье, так что острие вонзилось в палубу и меч встал торчком, подрагивая. Затем он бросился к кораблю. Как только что Ноджири, он спрыгнул с самого края набережной, но недотянул чуть-чуть до перил. Его нога скользнула по планширу; он попытался ухватиться за перила... промахнулся... и плюхнулся в нечистую воду с высоты пятнадцать футов.

Фыркая и отплевываясь, юноша вынырнул на поверхность. Кинжал, ножны меча и пояс с зашитыми деньгами тянули его вниз, и ему с трудом удавалось удерживать нос над водой. Он слышал ожесточенный спор между преследователями и командой «Тукары Моры», которая в полной боевой готовности повыскакивала на палубу.

Керин выплюнул воду изо рта и закричал:

— Эй, на борту! Киньте канат!

— Вот он где! — завопил один из храмовых стражников. — Есть у кого-нибудь лук?

Другой улегся на самом краю набережной и попытался ударить Керина своим крисом, но самую малость не дотянулся.

Послышался чей-то голос:

— Метни в него саблю!

— Что, потерять мой любимый меч? Не говори глупостей!

— Чем бы в него швырнуть?

Крики становились все громче. Что-то с шумом упало в воду рядом с Керином, обдав его брызгами.

— Не попал! — закричал метальщик. — Выверни еще один!

Они кидали в него булыжники, которыми была вымощена набережная. Решив, что будет подвергаться меньшей опасности с другой стороны корабля, Керин попытался обогнуть корабль. В воду плюхнулось еще несколько крупных камней. Один из них по касательной стукнул его по голове, но тюрбан смягчил удар. Стараясь не потерять сознания, юноша удвоил усилия и очутился наконец с другой стороны носа корабля. Когда ему удалось высунуться из воды, он крикнул:

— Канат! Канат сюда!

Наконец конец каната упал в воду рядом с Керином. Он ухватился за него, и матросы благополучно втащили его на палубу. Встав на ноги, юноша увидел дюжину куромонских матросов под предводительством помощника Тогару. Тут же была и Ноджири, надевшая наконец-то свой саронг как положено. Вдоль перил со стороны берега стоял ряд матросов с пиками дальневосточного образца: они оканчивались длинными, слегка изогнутыми лезвиями. Лезвия были достаточно прямыми, чтобы ими можно было колоть, но их ширина и изгиб позволяли наносить и рубящие удары. Матросы вглядывались в стражников и жрецов, толпившихся на набережной, и обменивались с ними ругательствами и угрозами.

— Ты ведь мастер Керин? — вопросительным тоном произнес помощник Тогару.

— Ну да. — Керин закашлялся и сплюнул. — Я надеялся, что вы оставите для нас трап.

— Ты ведь сказал, что вы собираетесь прибыть завтра ночью.

Керин хлопнул себя по лбу:

— Точно! У меня не было возможности сообщить об изменении в наших планах.

— Понятно, — ответил Тогару. А теперь расскажи мне, что стряслось? Клянусь небесной бюрократией, сколько лет плаваю по морю, а ни разу еще не видел, чтобы голая женщина прыгала в полночь с берега на корабль! Эти люди на набережной хотят передать тебя в руки правосудия за похищение этой женщины, которая, как они утверждают, является собственностью храма, да еще за рану, которую ты нанес одному из преследователей.

— Я лишь защищался. Я не сомневаюсь, что ты найдешь часового, который с палубы видел, как этот человек напал на меня. А что касается принцессы Ноджири, то она — родственница Софи, а жрецы собирались ее убить. Кроме того, ты ведь не хотел бы потерять двух пассажиров, которые сполна платят за проезд?

Тогару поклонился, приветствуя Ноджири и титулуя ее «твое высочество». Затем он позволил себе слегка улыбнуться:

— Я доложу капитану. Пока что вы можете обсушиться в своих каютах. Разумеется, мы этот сброд на борт не пустим — корабль является суверенной территорией Куромона.

Жрецы и стражники постепенно стали расходиться. Тогару приказал одному из палубных матросов, в коротких штанах, проводить пассажиров в каюты. Матрос поклонился офицеру, поклонился Керину и повел пассажиров по лестнице вниз. Керин, уже успевший подобрать свой меч, вместе с Ноджири проследовал за провожатым на пассажирскую палубу.

Матрос зашел в одну из кают и вернулся с зажженной свечой в руке. Затем он отпер большую каюту в конце коридора, зажег бронзовый светильник, висевший под потолком, и с поклонами пригласил пассажиров войти.

Ноджири взглянула на кровать:

— Для двоих ложе тесновато, но я могу и на полу примоститься.

— Ни в коем случае, — сказал Керин, — эта каюта предназначена только для тебя. У меня есть место в каюте номер восемнадцать, которую я делю с отцом Цембеном.

Принцесса была изумлена:

— Но как же это, мастер Керин! Это же совершенно не по правилам! Почему женщина без всякого определенного положения вроде меня будет занимать одна эту великолепную каюту? Неужели я тебе противна? Или от меня дурно пахнет?