Муссон - Уилбур Смит

— Держись, Дорри, — прошептал брату на ухо Том. — Мы почти выбрались.

Они прошли к краю леса и, когда деревья за ними сомкнулись, Том едва сдержал возглас облегчения, но тут резкий голос совсем рядом обратился к ним по-арабски:

— Кто вы такие? Остановитесь, именем Аллаха, и покажитесь.

Том потянулся за шпагой, но Дориан перехватил его руку и ответил на том же языке:

— Да ниспошлет тебе Аллах мир, друг мой. Я Мустафа из Мухаида и скорбен животом. Друзья ведут меня в укромное место в кустах.

— Ты не одинок в своих страданиях, Мустафа. В лагере много таких, — сочувственно сказал часовой. — Мир тебе и твоему желудку.

Они медленно пошли дальше. Неожиданно из темноты показался Батула.

— Сюда, эфенди, — прошептал он. — Лошади близко.

Они услышали топанье лошадей, и неожиданно из темноты показалась маленькая фигурка Ясмини и бросилась к Дориану. Они порывисто обнялись, обмениваясь негромкими словами любви. Наконец Том разъединил их и повел Дориана к самой сильной лошади. Вдвоем с Аболи они усадили его в седло. Дориан неуверенно покачнулся. Том связал ему лодыжки кожаным ремнем, пропустив его под брюхом лошади, и посадил Ясмини у него за спиной.

— Держи его крепче, сестричка, — сказал Том. — Не позволяй сползать.

Он вскочил на своего коня и взял повод лошади Дориана.

— Домой, Аболи, — сказал он и оглянулся на спящий лагерь за деревьями. — В лучшем случае у нас всего несколько часов. Потом они потянутся за нами, как рой ос.

Лошадям досталось. После скачки от Форта Провидения они почти не отдохнули и не имели возможности пастись, за исключением коротких ночных остановок. Теперь точно так же пришлось возвращаться. Полдневный зной грозил испепелить, расстояния между источниками воды были слишком велики. Жесткая земля и острые камни калечили животным ноги.

Первую лошадь, ту самую, на которой сидели Дориан и Ясмини, потеряли, не покрыв и двадцати миль. Она сбила на камнях все четыре копыта и едва хромала.

Том отпустил ее, понимая в глубине души, что ночью львов и гиен ждет пир. Дориана посадили на одну из запасных лошадей и двинулись дальше в прежнем темпе. На третий день запасных лошадей не осталось, только те, на которых они ехали. И когда после короткого полуденного отдыха у мутного источника пришла пора снова садиться верхом, Аболи тихо сказал:

— Мушкеты против целой армии не помогут, а их тяжесть убивает лошадей.

Мушкеты и фляжки с порохом, мешочки с пулями и вообще почти весь багаж бросили, оставив только холодное оружие и мехи с водой. Том отвернулся, чтобы никто не видел, что он делает, и сунул за пояс под рубашку заряженный пистолет.

Оружие было двуствольное. Со слов Ясмини Том знал, какая участь ждет ее и Дориана, если арабы их схватят. Пистолет предназначался для них, по стволу на каждого.

«Дай мне силы сделать это, когда придет время», — молча молился он.

Хотя они избавились почти от всего груза, в тот же день лишились еще двух лошадей. Люк, Аболи и Том по очереди бежали рядом со всадниками, держась за кожаную сбрую, чтобы не отставать.

Вечером они впервые увидели преследователей — колонну арабов. Они как раз пересекали одну из гряд холмов, проходящих по этой дикой местности.

А когда оглянулись, увидели в трех лигах за собой облако пыли.

Ночью остановились всего на час и пошли снова при свете звезд, ориентируясь по большому кресту в созвездии Центавра. И хотя двигались всю ночь, и лошади арабов должны были утомиться, на рассвете выяснилось, что расстояние между ними и преследователями не увеличилось. Облако пыли, в лучах рассвета красное, как кровь, по-прежнему виднелось в трех лигах за ними.

После ночных маршей даже Аболи потерял представление о том, сколько они прошли и где находятся среди этих диких холмов. Вечером они пересекли еще одну гряду холмов, надеясь увидеть внизу реку Лунгу, но их надежды пошли прахом: впереди открылась новая цепь зеленых холмов.

Они пересекали долину между грядами холмов, лошади почти падали, силы и выносливость у всех были на пределе. Даже Аболи страдал, пытаясь скрыть хромоту, вызванную растяжением сухожилия в колене. Лицо его посерело и покрылось пылью, вся влага выходила с потом, к которому липла пыль. Дориан исхудал, тело под одеждой, казалось, состоит из одних костей, из-под грязной повязки на ране выступила свежая кровь. Ясмини выбивалась из сил, стараясь удержать Дориана в седле. Последняя лошадь спотыкалась под их тяжестью.

Она пала у подножия холма, свалилась внезапно, словно пуля пробила ей мозг. Том разрезал ремень, связывавший лодыжки Дориана, и снял брата с лошади.

— Дальше на своих двоих. Сможешь, парень? — спросил он.

Дориан попытался улыбнуться.

— Смогу не хуже тебя, Том.

Но когда Том попытался его поднять, колени у Дориана подогнулись и он упал на каменистую землю.

В долине, которую они только что пересекли, поднималось красное облако пыли. Вырезали короткий шест, и Том с Аболи взялись за его концы.

Дориана посадили на шест, его руки положили себе на плечи и, шатаясь, понесли вниз с холма.

Ночью останавливались всего на несколько минут, потом поднимали Дориана на шесте и несли дальше, пока не падали на землю, не в силах сделать больше ни шага. Им потребовалась целая ночь, чтобы пересечь широкую долину. Они могли лишь надеяться, что преследователи на ночь остановились, неспособные отыскать их след.

Рассвет застал их во время подъема на противоположный склон долины. Когда они оглянулись, арабы были так близко, что утренний свет, отражаясь в остриях их копий, весело подмигивал беглецам.

— Они сократили расстояние вдвое, — сказал Том, когда они в очередной раз опустили Дориана на землю, чтобы передохнуть. — При такой нашей скорости они догонят нас через час.

— Оставь меня здесь, Том, — прошептал Дориан. — Спасайся сам.

— Ты спятил! — воскликнул Том. — В последний раз стоило мне отвернуться от тебя, и ты исчез на многие годы. Больше я рисковать не буду.

Дориана подняли и пошли дальше. Ясмини плелась, отставая на несколько шагов. Ее кожаные сандалии порвались и почти слетели с ног, на ступнях там, где лопнули волдыри, выступала кровь. Она упала раньше, чем они поднялись на вершину, и хотя подползла к ближайшему дереву и цеплялась за него, была слишком слаба, чтобы устоять на ногах.

— Люк, займи мое место. Батула, помоги ему.

Том передал им конец шеста и пошел туда, где у дерева, неслышно всхлипывая, сидела Ясмини.

— Я слабая глупая женщина, — заплакала она, когда он остановился рядом с нею.

— Да, — согласился он, — но слишком красивая, чтобы бросить.