Литература как жизнь. Том II - Дмитрий Михайлович Урнов

221

Дмитрий Дмитриевич Григорьев-старший (1886–1932), действительный статский советник, участник Русско-Японской войны, вице-губернатор Арахангельской и Вятской губерний, с 1910 г. губернатор Сахалинской области. После отставки в 1916 г. член Правления Красного Креста в Петербурге, выехал в Ригу, затем в Англию и наконец в Японию, в 1920 г. вернулся с японской армией на Сахалин, стал сторонником образования независимого государства Сахалин под протекторатом Японии, с 1923 г. – в Риге, где основал Общество русских эмигрантов, там же скончался.

222

Татьянинский Комитет состоял под почетным председательством семнадцатилетней Великой княжны Татьяны Николаевны. Комитет был включен в состав Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на войну, руководила Верховным Советом императрица Александра Федоровна.

223

Карлис Ульманис, в 1918–1940 гг., с перерывами, Председатель Временного Правительства, Премьер министр и Президент Латвии. В 1905–1906 гг. по обвинению в нелояльности был заключен в Псковскую тюрьму. Со включением Латвии в состав Советского Союза был арестован, вывезен в Россию и скончался в тюремной больнице в Туркмении.

224

Изучение русской литературы, о котором рассказывает Д. Д. Григорьев, было следствием холодной войны: кафедры русской и советской литературы, учебные курсы, публикация текстов щедро субсидировались согласно Оборонному Акту по образованию. Преподавание русской литератруры, естественно, предполагало антисоветскую направленность.

225

ДимДимыч допускает обычную аберрацию, приписывая Достоевскому слова Аполлона Григорьева из статьи «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина» (1859): «Вопрос о Пушкине мало подвинулся к своему разрешению со времен «Литературных мечтаний», а без разрешения этого вопроса мы не можем уразуметь настоящего положения нашей литературы. Одни хотят видеть в Пушкине отрешенного художника, веря в какое-то отрешенное, не связанное с жизнию и не жизнию рожденное искусство, другие заставили бы жреца «взять метлу» и служить их условным теориям. […] А Пушкин – наше всё: Пушкин – представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что остается нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужим, с другими мирами. Пушкин – пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя, при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организмами, все то, что принять следует, отбрасывавший все, что отбросить следует, полный и цельный, но еще не красками, а только контурами набросанный образ народной нашей сущности, образ, который мы долго еще будем оттенять красками». Однако дальше Д. Д. поясняет в духе Достоевского всемирность Пушкина, что для русского преподавателя русской литературы, живущего за рубежом, было практической поддержкой. Сказанное Д. Д. Григорьевым о Пушкине требовало бы обширной экзегезы – истолкования его слов с учетом международной обстановки. Интерес к русской литературе, о котором говорит Д. Д., – одно из последствий холодной войны, когда интерес к России субсидировался ради политических целей.

226

Памятник Пушкину работы Александра Бурганова был поставлен в 2000 г. на территории Американского Университета в Вашингтоне по инициативе Американо-Российского Фонда культурного сотрудничества. Предложение поставить памятник Пушкину (третий в США) было сделано руководством Фонда – Председателем Правления Фонда, членом Палаты Представителей Джеймсом Саймингтоном и Директором Фонда Александром Петровичем Потемкиным.

227

Русский общевоинский союз (РОВС), в 1924 г. создан генералом, бароном П. Н. Врангелем, в настоящее время объединяет потомков участников Белого движения и их единомышленников. В 1920-1930-х годах идеологом РОВС выступал философ И. А. Ильин, но его взгляды претерпевали изменения, каких нынешние сторонники РОВС не хотят замечать: одвиг от общих слов свобода, национальное единство к политической конкретности этих понятий. Ильин осознал, что борьба с коммунизмом переходит в борьбу с Россией.

228

Культурно-просветительское Общество «Родина», основанное в 1920-х годах в Лейквуде, под Нью-Йорком, преобразованное в 2012 г. в Русский Дом «Родина».

229

Russian Religious Mind. vols. I–II. Harvard University Press, 1946. Федотов писал: «Я намеревался описать субъективную сторону религии, а не объективные ее проявления: то есть установившиеся комплексы догматов, святынь, обрядов, литургики, канонов и т. д. Мой интерес сосредоточен на сознании человека: религиозного человека и его отношении к Богу, миру, собратьям; это отношение не чисто эмоциональное, но также рациональное и волевое, то есть проявление всего человеческого существа. Целостность религиозной личности – тот невидимый источник, из которого берут свое начало и получают значение основные проявления не только религиозной, но и всей культурной жизни».

230

Из главы А. А. Елистратовой в «Истории американской литературы», том первый, Москва – Ленинград: Издательство Академии Наук СССР. 1947, Стр. 166.

231

Из главы В. Н. Шейнкер в «Истории литературы США», том II, Москва: «Наследие», 1999, С. 149.

232

В тот день Генри Купер нам с женой и сыном устроил насыщенную программу ознакомления с местными литературными достопримечательностями. К ужину Генри пригласил двух американских бизнесменов, вернувшихся из Ленинграда. Жена и сын зашипели на меня, едва я открыл рот, чтобы принять участие в общей беседе: гости Генри рассказывали, чем они занимались у нас, речь шла о том, какие и кому они давали взятки. Теперь мне приходиться читать о том, что я тогда услышал, но оказался лишен возможности расспросить в подробностях.

233

«Американский Адам» книга Р. У С. Льюиса (R.W.S. Lewis. The American Adam)

234

Arnold Toynbee, America and the World Revolution, and Other Lectures, New York & London, Oxford University Press, 1942, РР 131–132.

235

На том же юбилее, со сцены Большого театра мой десятилетний двоюродный брат Андрей читал отрывок из «Полтавы» – бой. Если я скажу, что это было потрясающе, кто мне поверит? Но я слышал отзывы зрителей: «Журавлеву так не прочитать» – имели они в виду мастера художественного слова. За три года до этого первую премию на конкурсе чтецов Маяковского присудили семилетнему Андрею тоже среди взрослых, без скидки, Читал он из поэмы «Владимир Ильич Ленин» смерть и похороны. Успех Андрея был педагогическим успехом тети Веры, его матери, она как режиссер и театральный педагог сумела от сына добиться сочетания детской непосредственности и взрослой серьезности. Участвовал Андрей как чтец и в группе младших школьников, поздравлявших Сталина с семидесятилетием. Запись поздравления сохранилась, но на youtube помещен, к сожалению, только фрагмент. Если бы найти всю запись, стала бы заметна разница между общим