Фантастика 2025-32 - Алексей Викторович Вязовский

клана, темно-синий с серебром. Неизменные чёрные очки держались на переносице сами собой. Глаза, как обычно, прикрыты. Слепой Мастер или Мастер Одного Удара. За прошедшие годы этот ублюдок успел многие прозвища собрать.

— Оставьте нас, — сказал Драк, усилием воли заставив выровняться дыхание. — Зачем ты пришёл? — спросил он, когда ученики покинули зал.

— Думаю, ты догадываешься. Королева предложила тебе контракт. Лучше откажись.

— А то что?

— А то будешь выглядеть глупо.

— Собираешься отнять трон у законного наследника?

— Оставь эту игру словами.

— Но это правда.

— Это точка зрения. Если ты забыл, я также родственник Такена. Его дочь моя жена. Его внуки — мои дети. А ещё ты забыл, кто именно посадил на трон Паоля. Это вовсе не его заслуга. Но хватит этой болтовни. Ты прислушаешься к совету?

— Я не боюсь выглядеть глупо. И тебя не боюсь.

— Каждый раз одно и то же, — вздохнул Спар. — Ладно, давай по старинке, молодой дракон. Нападай. Дам тебе ударить один раз, чтобы ты осознал всю разницу между нами.

Драка уговаривать не пришлось. У него было своё мнение по поводу «самого сильного человека в королевстве». Того, кто никогда не участвовал в дуэлях. Чьи заслуги были когда-то давно в прошлом. Кто ослеп и потерял часть своих сил. Более того, Драк долго готовился к этому моменту, чтобы бросить вызов беловолосому. Почему бы и не сейчас?

Атаковал он мгновенно, вкладывая в удар всё своё мастерство. Это был обычный удар кулаком, который был способен проплавить скалу насквозь.

Этот удар Спар небрежно принял на ладонь.

— Ты уже начал? — спросил он.

Драк отшатнулся. Но — как? Какой-то трюк?

— Теперь моя очередь. Ты готов?

Драк ощутил, как на него упала гора. Как трещит кожа, рвутся мышцы, ломаются кости. Как его дух разрывает, как сгорает душа. Когда мужчина смог продохнуть, он обнаружил себя скулящим на полу, с бешено бьющимся сердцем.

— Ну-ну, — похлопал Спар его по спине. — Давай приходи в себя. Что-то ты совсем слабоват оказался. Я даже не ударил тебя, а лишь придавил убийственным намерением. Страшно представить, что было бы с тобой, ударь я по-настоящему. Как перестанешь дрожать, прислушайся к моему совету. В твоей школе есть шиноби, а я не хочу устраивать конфликт между нами. Всё же одно братство, пусть ты в силу своих обид и решил поиграть в оппозицию. Дам тебе ещё одну подсказку. Те, кто выступает на моей стороне — возвышаются. Остальные — теряют влияние. Их ждёт только забвение и прозябание. Подумай об этом на досуге, молодой дракон. И никогда не забывай, что есть драконы, а есть убийцы драконов.

Драк ощутил, что в последние слова вложен какой-то свой смысл, ирония, но собраться с мыслями в тот момент не смог. Он судорожно пытался вспомнить, как дышать, и мог думать только о том, как дальше жить, перенеся такой абсолютный ужас.

***

Как-то для меня прошёл незаметно тот факт, что я стал воспринимать политику абсолютно спокойно. Она не вызывала у меня ни затруднений, ни отвращения. Жизнь сложная штука, есть разные способы добиться желаемого, и часть этих способов люди как раз и называют политикой. Так чего нос воротить? Мне, хватала удаче, пока не требуется предавать себя.

Если забыть тот факт, что королём я не собирался становиться. Но не скажу, что не рассматривал этот вопрос.

Паолю, на минуточку, на момент смерти было за шестьдесят лет. Он не обрёл какого-то выдающегося могущества, чтобы прожить до двухсот, и в последние годы начал сдавать. Возможно, поэтому я так спокойно и воспринял его смерть. Разве что удивился немного способу отойти в мир иной, но тут он не виноват.

Возможно, это было жестоко, так поступать с Ольгой и наследником, но, если честно, меня это ни капли не волновало, а общие расклады и вовсе давали железобетонный повод. К тому же устраивать гонения я не собирался, намереваясь договориться. Для чего сначала требовалось подготовить почву. Поэтому следующие три дня ушли на то, чтобы отсечь любые возможности у королевы. Не на правление, разумеется. А на иллюзию того, что она может остаться у власти. Мда. Даже звучит смешно. Реальной властью-то она как раз никакой не обладала. Если, конечно, не путать реальную власть и влияние на придворных.

Я переговорил с герцогами и объяснил им, что к чему. Две трети меня поддержат. Остальные не будут мешать. С некоторыми баронами, самыми влиятельными, то же самое. Промышленники, торговцы, газетчики, гильдия ныряльщиков и наёмников, охотники, командиры шиноби. Даже придворная охрана. Я встретился с её начальником, между прочим, очень преданным Паолю, и прямо ему сказал, что лучше проявлять максимальную учтивость и трезво оценить свои шансы. Всё это привело к тому, что семья Паоля осталась если не одна, то около того. Роза докладывала, что Ольга хотела бы много с кем встретиться, но получала раз за разом отказы. Она же мне сообщила, когда королева достигла нужной точки понимания ситуации. Я послал Ольге предложение встретиться.

Эх, знали бы все участника спектакля, настолько просто я мог решить все проблемы, попросив супругу сгладить острые углы. Но не пришлось. Мои позиции и правда сильно изменились за последние десять лет.

— Эдгар, — сказала королева, когда я вошёл в королевскую приёмную. — Надо же, ты почтил меня своим вниманием. Или, быть может, пришёл убить?

Сидела она на троне, и я уловил запах вина.

Власть меняет людей. А ещё их жизнь меняет. Прожитые годы. Деньги. Неудовлетворённость в семейной жизни. Уж насколько Гатс прославился своими бастардами, но, каждый раз, когда заезжал к нему в гости, я видел, что жены его любят и что между ними по прежнему полыхает страсть. Ольга и Паоль… Король тоже прославился своими фаворитками, хорошо хоть без бастардов обошёлся, но вот любовь между ним и супругой, как и страсть, угасла. Быть может, поэтому она и прожигала себя в бесконечных балах, алкоголе и любовниках.

А ведь была такой милой девушкой, когда я ей жизнь спас при нападении «Акации».

— Зачем мне тебя убивать? — спокойно спросил я. — Я пришёл договариваться.

— О чём же хочет договориться Беловолосый Мясник? — скривила она губы.

— Ты ведь уже поняла, что шансов нет. Королём стану я.

— Это мятеж!

— Ольга, лучше соберись, — сказал я недовольно. — Сейчас твоя судьба решается. Твоя и твоих детей.

—