Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Автопортрет: Роман моей жизни - Владимир Войнович

Автопортрет: Роман моей жизни - Владимир Войнович

Читать онлайн Автопортрет: Роман моей жизни - Владимир Войнович

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 228 229 230 231 232 233 234 235 236 ... 345
Перейти на страницу:

Я стал читать им главы из продолжения «Чонкина», поскольку первую книгу многие из них уже читали, а одна ученая дама даже призналась, что, читая «Чонкина», она со смеху упи́салась. В середине чтения явились вчетвером те самые «греки» и тоже сели. Сначала сидели молча, потом, когда я закончил читать и начался какойто разговор, они стали вставлять свои реплики и задираться. Ктото из физиков стал читать Гомера на древнегреческом. Это гостям почемуто не понравилось, они стали еще задиристей. Валя сказал им: «Раз уж вы к нам пришли, или сидите молча, или — до свидания». Они встали и, бормоча негреческие ругательства, направились к выходу. Валя решил проводить их.

Прошло довольно много времени, Валя не возвращается. Я вышел на крыльцо, смотрю, откуда-то из темноты бежит Валя с залитым кровью лицом, а за ним гонятся все четверо «греков» во главе с учителем. Я схватил на веранде пустую бутылку и прыгнул с крыльца навстречу бегущим. Раздался хруст, я почувствовал резкую боль и понял, что сломал ногу в ступне. Эти четверо приближались. Я знал, что, если на тебя нападают несколько человек, сначала надо вывести из строя самого сильного. Я выбрал учителя и ударил его тяжелой бутылкой по голове. Я никогда в жизни не умел, не любил и не хотел драться, а тем более с применением подручных средств. Бывало, на когото более сильного замахивался камнем или куском кирпича, но ударить не мог. Рука не повиновалась. Но эта драка произошла уже после моего отравления в «Метрополе», после убийства Кости Богатырева, после еще многих событий, которые меня очень ожесточили. Я знал, что передо мной не доморощенные хулиганы, а настоящие бандиты, которые не остановятся перед тем, чтобы искалечить меня и Петрухина. А могут, как в случае с Костей, и перестараться. И что наше возможное непротивление (на него они, очевидно, очень рассчитывали) было бы для них подарком, которого они не заслужили. Когда я замахнулся, в голове мелькнуло: неужели рука и на этот раз дрогнет? И я был просто счастлив, что она не дрогнула. Учитель как-то ахнул, потом медленно закружился, как подпиленное дерево, и рухнул на колени. Остальные трое остановились.

— Кто следующий? — спросил я, стоя практически на одной ноге.

Тут вышли физики. Нападавшие, видимо, вспомнили, что дело у них казенное, а головы все же свои, с проклятиями удалились в темноту — ведя под руки раненого учителя. Уходя, предупредили, что вернутся.

Будущий президент Грузии

Опасаясь, что угроза не пустая, физики решили не оставлять нас с Валей одних в коттедже и взяли к себе в гостиницу. Среди них было много горнолыжников и альпинистов, умевших оказывать первую помощь, они замотали мне ногу эластичным бинтом и даже где-то нашли костыли.

Ночью никто к нам не явился, и на другой день мы уехали в Тбилиси. По дороге в автобусе один из физиков стал выговаривать мне, что нехорошо бить человека бутылкой по голове.

Я ответил, что человека нехорошо, а бандита очень даже стоит. Я не стал его пугать своим предположением, откуда взялись эти бандиты.

— Зачем же действовать так грубо, — продолжал упрекать физик. — Мы же все были рядом, вы могли нас позвать.

Я ему ответил, что в жизни много видел людей, которые, когда их зовут на помощь, глохнут и слепнут.

— А мне, — сказал я, — было некогда ждать, чтобы убедиться, что вы не такие.

Мы приехали в Тбилиси в первой половине дня, а поезд на Москву уходил вечером. Меня оставили в доме у грузинского физика, жившего в полуподвальном помещении с окнами на уровне двора.

Я попросил у него разрешения позвонить одному человеку.

— Пожалуйста, — легко согласился он.

— Вы, возможно, все-таки не захотите, — объяснил я ему. — Этот человек — Звиад Гамсахурдиа.

С будущим президентом Грузии Звиадом Гамсахурдиа мы состояли в самопровозглашенной правозащитной организации Amnesty International. Это была единственная организация, в которую я согласился вступить. По статусу Amnesty International мы могли защищать только граждан других стран, преследуемых властями. Я писал письма королям и шейхам, нарушавшим права человека. Помню свое письмо эмиру Бахрейна с требованием освободить из тюрьмы какогото местного поэта. Мне сказали, что к нему надо обращаться «Ваше Высочество». Я повысил его в чине и написал: «Ваше Величество, меня очень беспокоит судьба Вашего подданного такогото…» Впрочем, мне вскоре эта моя деятельность надоела. Я решил: это глупо — сам сидишь в клетке и пишешь письмо, чтобы когото освободили. Но это был вызов советской власти. Мы сами создали организацию. Центральная Amnesty International нас признала, и советской власти уже было сложнее расправляться с нами. Мы уже были не просто диссиденты, а участники международного движения, филиал известной организации. Сначала председателем был физик Валентин Турчин, а после Валиного отъезда его сменил Георгий Владимов.

Гамсахурдиа входил в нашу организацию вместе со своим другом Мерабом Коставой, тихим и скромным, как я запомнил его, человеком. По профессии Гамсахурдиа был литературоведом и критиком. Его отец, Константинэ Гамсахурдиа, — культовая для Грузии фигура, знаменитый поэт и прозаик. Отец был чудаком, ездил по Тбилиси на лошади, и был народом весьма почитаем.

Гамсахурдиа был человеком нервным. И, помоему, больным. Поменял жену и объяснил мне, что сделал это потому, что она оказалась подосланной ему КГБ. Когда меня отравили, он прибежал ко мне и сказал, что с ним тоже такое случалось.

— Они мне подбросили во двор отравленную курицу.

— Зачем?

— Наверное, думали, что я ее съем.

В Москве его много раз хватали на улице, обыскивали его квартиру, изымали разные книги, в том числе «Чонкина», о чем он каждый раз делал заявление иностранным корреспондентам.

Хозяин квартиры разрешил мне позвонить Звиаду, и я воспользовался разрешением, хотя испытывал некоторую неловкость. Я набрал номер Звиада, тот сказал, что сейчас приедет. Я выглядываю в окно, влетает «газик» — за рулем Звиад, а за ним сидит капитан милиции.

— Что за милиционер с вами? — настороженно спросил я, когда Звиад вошел.

— Не обращайте внимания, Владимир Николаевич, — он звал меня по имениотчеству, — это мой телохранитель.

Милиционер в телохранителях у диссидента. Может быть, это национальная особенность местного диссидентства. В Москве я бы не мог себе представить какогонибудь диссидента с милиционером за спиной, если тот не конвоир.

Мы поговорили со Звиадом о каких-то диссидентских делах и ухудшемся положении диссидентов. Ходили слухи, что Андропов пообещал Политбюро в кратчайшие сроки искоренить крамолу, и похоже было, что КГБ всерьез взялся за выполнение этого обещания. В феврале посадили в третий раз Алика Гинзбурга. Вскоре после него и Орлова. Недолго оставалось ждать ареста самому Звиаду и его другу Мерабу Коставе. В разговоре время прошло быстро, мне пора было ехать на вокзал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 228 229 230 231 232 233 234 235 236 ... 345
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Автопортрет: Роман моей жизни - Владимир Войнович торрент бесплатно.
Комментарии