Русская Доктрина - Андрей Кобяков

Противостояние нации и тоталитарной бюрократии. Бюрократия всегда желала получить пожизненные права на ведущую роль в государстве и стремилась сделать свое положение независимым от воли монарха, аристократии, народа. Именно это толкало бюрократию использовать изъяны в общественном устроении государств для укоренения своей власти. Интриги во дворцах то и дело выплескивались на улицы столиц, где взбудораженные люди искали справедливости. Плоды побед неизменно переходили к правящим кланам, а толпу усмиряли подачками: временными послаблениями режима, малозначащими реформами, броскими лозунгами. В результате бюрократия только крепла и умножалась численно, создавая себе инструменты для захвата национального достояния и безудержного обогащения. Бюрократический контроль за государственным аппаратом, национальным имуществом, госбюджетом применял самые изощренные методы унижения народа.

Ответное сопротивление народа могло опираться только на высшую аристократию: духовную и военную силу, призванную быть опорой государства и монарха, стремящегося передать своему наследнику процветающую страну. Поэтому силы революционного террора нашли в бюрократии тайного союзника. Если революционеры делали ставку на убийство монарха и публичную дискредитацию аристократии, то бюрократия вела свою разрушительную работу подспудно и пыталась «украсть» у аристократии ее народ: плела интриги в правящих кругах, доводила тяготы управления до абсурда, дезинформировала, заводила в тупик реформы и т.д. Политические теории, представлявшие этот процесс как борьбу классов, могли быть только на руку бюрократии. Их утопизм очаровывал образованные слои общества, мутил сознание масс и давал бюрократии перспективу всевластия, не скованного никакой традицией.

Революционный пафос либерализма опирался на стремление убрать с дороги аристократию с ее этикой служения своему народу и Государю. Бюрократия, используя интересы промышленников (или, как их охарактеризовали в прошлом веке, буржуазии), рвалась к власти, чтобы перестроить все отношения в обществе и сделать морально оправданной безудержную наживу и присвоение всех результатов промышленной революции. Это желание накладывалось на становление политических наций. Многие буржуазные революции были одновременно и национальными – избавляющими от зависимости от других государств. Неспособность «третьего сословия» осознать свою миссию как лидера нации, неспособность совместить Традицию и Модернизацию привели к захвату лидирующих позиций ростовщиками и спекулянтами. Одни торговали деньгами, другие перепродавали готовые товары и сырье. Иные не гнушались торговать и живым товаром – людьми. При этом гуманистические ценности Просвещения стали догматом, ради которого железом и кровью усмирялись обездоленные социальные слои и колонизуемые территории.

Революциям всегда противостояли охранительные идеи, которые в последующие эпохи постарались забыть или взять из них только то, что подходило под текущую политическую конъюнктуру. Идеи либералов не стали бесспорными благодаря мыслителям-традиционалистам. Жозеф де Местр указывал, что не может быть никаких универсальных законов общества, что дух свободы в отсутствие «канонизированных предков» влечет к хаосу, что только национальный разум, подавляющий индивидуальные догмы, может дать счастье и процветание народам. Эдмунд Берк считал, что индивид рождается в присутствии традиции и государства и невозможности сложения частных эгоизмов. Адам Мюллер, а за ним Гегель, утверждали, что нация есть основание любого отдельного индивида и государства, что общая свобода – это свобода незабвенных предков. Фихте, Шеллинг и многие другие мыслители считали народ органической сущностью, а государство считали средством для нации. Лучшая форма правления для консервативных мыслителей почти всегда есть монархия. Гегель писал: «Личность государства действительна лишь как некое лицо – монарх». В ХХ веке консервативные идеи развивались как в немецкой, так и в русской философии, но не нашли достаточно приверженцев, чтобы остановить войны и революции.

Становление западного индустриального общества либералы пытаются приписать себе, придумав миф о «свободной рыночной экономике». В действительности, как показано Максом Вебером, успешная хозяйственная практика имела религиозные корни – протестантскую этику, рожденную в восстании народа против бюрократизации католической церкви. Увы, западное общество в Реформации со временем отбросило и Традицию, а новая бюрократия навязала нациям свою волю.

Попыткой разрыва с бюрократией и освобождения наций были в предвоенные годы предприняты в европейских государствах. Но революционный и военный авантюризм, инспирированный агентами олигархии, подменил национальную идею нацизмом. Либеральная, или «левая», бюрократия была заменена не национальными институтами управления, а тоталитарной бюрократией, партократией, уничтожившей любое самоуправление и элементарные общественные свободы, в условиях которых нация только и может формироваться и развиваться. Авантюризм Гитлера и других лидеров агрессивных режимов, а также интриги мировой олигархии привели мир к войне и не позволили нациям преодолеть тотальную бюрократизацию. Олигархия была заинтересована в схватке фашисткой Германии и Советского Союза, потому что видела в этих режимах то, что мешало ее мировому господству, и не хотела, чтобы суверенные нации самостоятельно преодолели тоталитарные тенденции. Олигархия Запада нашла себе союзника в тоталитарных бюрократиях, которые жаждали войны, ибо иначе не могли держать народ в подчинении. Харизматические лидеры ХХ века опирались на бюрократию и жестокими репрессиями пытались подчинить ее себе. Но природа лидера нации противна природе бюрократии. Лидеры с течением времени сходили с политической сцены, а бюрократия неизменно восстанавливала и усиливала свои позиции.

Торжество либеральных режимов и обогащение олигархий за время Второй мировой войны и послевоенного восстановления направили человечество по ложному пути. Подавляя национальное самосознание там, где олигархия встречала стремление к суверенитету, она объявила национализм тождественным нацизму. Либеральный Запад и его бюрократия начали диктовать свои условия тем странам, где национальная идентичность еще только зарождалась. Отказавшись от цивилизующей миссии в колониях, Запад заменил ее неоколониальной политикой. В результате потерявшие ориентиры народы, не имевшие собственного исторического опыта или утратившие его, позволили явиться на свет самым жестоким тираниям и многие годы вели кровавые гражданские войны. И все же там, куда не дотянулась рука либеральной олигархии, из-под обломков колониальных режимов проступили цивилизации – носители Традиции.

Либерализм не предполагает преимуществ для промышленного капитала, который по своей роли в жизни общества должен доминировать над финансовым и торговым капиталом. Догмы либерализма привели к власти транснациональную олигархию, жонглирующую фиктивными ценностями. Деловые круги, отстранившиеся от Традиции, превратились в обслуживающий персонал олигархии, стали соучастниками глобального мошенничества.

«История обществ» - история борьбы. Когда национальные силы были искусственно выведены из политической борьбы, сработал «железный закон олигархии», сформулированный в начале XX века Робертом Михельсом. Любая форма социальной организации, будь то партия или производственная корпорация, государство или общественная организация, вне зависимости от ее первоначальной демократичности либо автократичности, неизбежно вырождается во власть немногих, то есть в олигархию. Соотношение производительных сил и производственных отношений здесь совершенно не причем. Единственной силой, противостоящей олигархии, является Нация – со всеми ее историческими традициями: верой предков, историческим опытом, родовой памятью, навыками государственного управления и общественного самовыражения. Отрекаясь от наций в пользу разнообразных интернациональных федераций – производственных и политических – производственный капитал с неизбежностью оказывался в подчиненном положении. Вернуть лидирующее положение предпринимателям, сделать реальный сектор экономики гарантом стремительного развития экономики, залогом процветания народов может только Нация и Традиция.

Давно минули времена, когда служилое сословие заместило вялую аристократию в деле управления и стало опорой царствующих династий. Забирая себе власть на нижних этажах управления, разносословное чиновничество постепенно из опоры государства превратилось в паразитический слой, все больше отделяющий свои интересы от интересов нации и государства, одни социальные слои от других. В отсутствие механизма смены элит сработал все тот же «железный закон олигархии». Произошло вырождение аристократии в косные режимы с олигархией во главе, которые стали чужды всякому развитию.