Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Закрыв глаза, Мэт несколько раз повернулся посреди улицы и сделал шаг. Вслепую. Он наткнулся на что-то плотное и достаточно твердое, чтобы они оба охнули. Он открыл глаза. Дородный здоровяк с маленьким ртом и с небольшим количеством криво вышитого орнамента на плечах грубой куртки стоял, свирепо глядя на него и теребя рукоятку своего изогнутого ножа. Мэту было наплевать. Он стоял прямо перед одной из двух лавок. Поглубже натянув шляпу, он побежал. Кости и впрямь катились быстрее.

По стенам лавки от пола до потолка располагались полки, забитые рулонами материи, еще больше тканей было разложено на длинных столах посреди помещения. Лавочница была сухопарой женщиной с большой родинкой на подбородке, ее помощница – стройной, привлекательной и глядящей гневно. Он ворвался внутрь как раз вовремя, чтобы услышать сердитый голос лавочницы:

– В последний раз, либо вы говорите мне, что вам здесь надо, либо я посылаю Нельсу за стражей.

Туон и Селусия, лица которых были по-прежнему скрыты капюшонами, не спеша продвигались вдоль одной из стен, останавливаясь то здесь то там, чтобы пощупать материю, и не обращая на лавочницу ровно никакого внимания.

– Они со мной, – переводя дух, сказал Мэт. Вытащив из кармана кошелек, он швырнул его на ближайший пустой стол. Кошелек приземлился с тяжелым звяканьем, вызвавшим широкую улыбку на узком лице лавочницы. – Дайте им все, что они захотят, – сказал он ей. И жестко добавил, повернувшись к Туон: – Если ты хочешь купить что-нибудь, покупай здесь. С меня на это утро достаточно упражнений.

Если бы мог, он прикусил бы язык еще до того, как эти слова слетели с его губ. Если говорить с женщиной в таком тоне, она может взорваться тебе в лицо как один из фейерверков Алудры. Но Туон лишь подняла на него свои большие глаза из-под капюшона, и ее пухлые губы слегка изогнулись в улыбке. Это была тайная улыбка, предназначавшаяся только ей одной, не ему. Лишь Свет знает, что значила эта улыбка. Он ненавидел, когда женщины так поступают. По крайней мере, кости еще не остановились. Это ведь хороший знак, верно?

Туон не нужны были слова, чтобы дать лавочнице понять, что она выбрала; она молча указывала на один рулон за другим и отмеряла своими маленькими темными ручками, сколько та должна от него отрезать. Лавочница обслуживала их сама, не доверяя эту работу помощнице, и правильно сделала, если подумать. Из-под ее больших острых ножниц падали один за другим куски красного шелка нескольких оттенков, куски зеленого шелка, тоже нескольких видов, и столько разновидностей голубого шелка, о существовании скольких Мэт даже не подозревал. Туон выбрала также несколько отрезов тонкого холста различной толщины и немного яркого сукна – относительно них она советовалась с Селусией приглушенным шепотом, – но в основном это был шелк. Когда Мэт получил обратно свой кошелек, тот был значительно легче, чем он ожидал.

Когда вся материя была сложена, тщательно перевязана и затем завернута в еще большие куски грубого холста – спасибо хоть за них платить не пришлось, – она образовала кучу, не меньшую, чем вьюк бродячего торговца. Он совершенно не удивился, обнаружив, что все это он должен нести на своих плечах, держа шляпу в руке. Одевайся в лучшую одежду, покупай женщине шелка – она все равно найдет, как заставить тебя работать! Возможно, таким образом она расплачивалась за то, что он позволил себе жесткий тон в разговоре с ней.

Он удостоился немало изумленных взглядов зевак, пока тащился из города вслед за женщинами. Они шли довольные, как кошки, объевшиеся сливок. Даже несмотря на плащи и капюшоны, по их спинам можно было сказать все. Солнце еще не очень отошло от зенита, но очередь желающих посмотреть на представление Люка протянулась вдоль дороги чуть ли не до самого города. Большинство людей пялились на него и показывали пальцами, словно он шут с размалеванным лицом. Один из здоровенных конюхов, который стерег сундук с монетами, щербато ухмыльнулся ему и открыл было рот, но Мэт ответил спокойным взглядом, и парень счел за лучшее проследить за монетами, переходящими из рук горожан в стеклянную банку и оттуда в сундук. Мэт подумал, что никогда еще не чувствовал такого облегчения оттого, что находится в лагере Люка.

Не успели они с женщинами сделать и трех шагов от входа, как к ним подбежал Джуилин, как ни странно, без Теры и без своей красной шапки. Лицо ловца воров было словно вырезано из древнего дуба. Глядя на людей, рекой текущих внутрь мимо них, он заговорил тихим голосом. Тихим и встревоженным.

– Я как раз надеялся тебя найти. Там Эгинин, она… поранилась. Пойдем быстрее.

Его тон сказал достаточно, но, что еще хуже, Мэт осознал, что кости в его голове теперь грохотали как барабаны. Он кинул узел с купленными тканями укротителям лошадей, торопливо поручив им присматривать за ним так же ревниво, как за сундуком с деньгами, или иначе он спустит на них женщин, но не стал дожидаться, чтобы увидеть, насколько серьезно они восприняли его слова. Джуилин бегом ринулся туда, откуда появился, и Мэт побежал за ним по широкой главной улице лагеря, где шумные толпы таращились на четырех голых по пояс братьев Шавана, стоящих друг у друга на плечах, на акробаток в полупрозрачных штанах и ярко блестящих жилетах, кувыркающихся через голову, на канатоходца в синих с блестками штанах, взбирающегося по длинной деревянной лестнице, собираясь начать представление. Немного не дойдя до канатоходца, Джуилин нырнул в улочку поуже, где с веревок, натянутых между палатками и фургонами, свешивалось белье, а актеры сидели на табуретах и ступеньках фургонов, дожидаясь своего выхода, и детишки бегали с мячами и обручами. Мэт уже знал, куда они направляются, но ловец воров бежал слишком быстро, чтобы он мог его обогнать.

Впереди он увидел свой зеленый фургон. Лателле глядела куда-то под него, а Люка, в одном из своих ярко-красных плащей, махал паре жонглерок, чтобы они убирались прочь. Две женщины в мешковатых штанах и с лицами, выбеленными мелом, как у шутов, сперва вдоволь насмотрелись на то, что было под фургоном, и лишь потом повиновались. Подбежав ближе, Мэт увидел и то, на что они глазели. Под краем фургона на земле без куртки сидел Домон, держа в руках обмякшее тело Эгинин. Ее глаза были закрыты, из угла рта текла струйка крови. Ее парик сбился набок. Почему-то это бросалось в глаза. Она всегда так беспокоилась, чтобы он сидел как надо. Кости грохотали словно гром.

– Это катастрофа! – рычал Люка, переводя сердитый взгляд с Мэта на Джуилина. В его взгляде был, однако, лишь гнев, а не страх. – Ты, может быть, вверг меня в несчастье! – Он отогнал стайку выпучивших глаза ребятишек и рявкнул на пухлую женщину в юбках, усеянных блестками. Мийора заставляла леопардов проделывать такие трюки, которые были не под силу даже Лателле, однако она лишь тряхнула головой и спокойно удалилась. Никто не принимал Люка настолько всерьез, как он сам.