Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

него всё хорошо?

Крис возмущённо посмотрел на Михаила Аркадьевича.

– Как же! Жену убили, брата убили, дочку чужим людям отдал, всё, что имел, потерял, да ещё… Чего ж тут хорошего?

– Извините, Крис, я же не знал. Это в Хэллоуин, так?

– Да, – кивнул Крис. – Там, ну, где он жил, большие бои были.

– А город он не назвал?

Крис пожал плечами.

– Да нет, вроде.

Михаил Аркадьевич задумчиво покивал.

– Ну, что же, это, конечно… Да. А зачем его привозили?

– Попугать, наверное, – хмыкнул Крис. – Нас всегда врачами пугали.

– И вы боялись? – весело удивился Михаил Аркадьевич.

– Я хороших врачей только здесь и увидел, – угрюмо ответил Крис и вдруг решился: – Он хороший парень, сэр, может, можно…ну, спасти его? За что ему расстрел?

– А почему вы решили, что его расстреляют? – удивился Михаил Аркадьевич. – Есть такое понятие. Самооборона. Если установят, что он только защищался, то его отпустят.

Крис смотрел на него с такой надеждой, что Михаил Аркадьевич невольно улыбнулся.

– Да-да, это так. Можете мне верить.

– А… кто это будет устанавливать?

– Следователь.

– Ну, – сразу погас Крис. – Этот не отпустит. Он, если бы мы вокруг не стояли, так здесь же и шлёпнул его.

– За что?!

– Не знаю, сэр. Только он зло на парня держит. Увёз, а куда… в Овраг, наверное.

– Ну, не думаю, – задумчиво сказал Михаил Аркадьевич. – Давайте ещё поговорим об этом парне. Чтобы ему помочь, мне надо знать о нём как можно больше. Иначе как я его найду?

– Понятно, – кивнул Крис. – Он индеец, с номером, как все мы, шрам на щеке, – нахмурился, припоминая, – на правой. Ещё что…

– А имя, фамилия… Есть они?

– Фамилия… это у доктора Юры, наверное, записано. Да, он говорил. Мороз.

– Мороз? – удивился Михаил Аркадьевич. – Это же русская фамилия.

– А у него и жена русская, – улыбнулся Крис. – И брат.

– Удивительно! Они, что же, из угнанных?

– Про жену не знаю, а про брата он говорил, что тот лагерник.

– Совсем интересно!

– Да, мы тоже не поверили, но он сказал, что видел его номер.

– Поподробнее можно?

Михаил Аркадьевич попросил так жалобно, что Крис невольно улыбнулся.

– Что знаю, расскажу.

Графство Эйр

Округ Гатрингс

Джексонвилл

Уже около полуночи дверь номера открылась. Гольцев с порога быстро одним взглядом охватил стандартный гостиничный люкс, бутылку коньяка и три рюмки на столе и двух приветливо улыбающихся ковбоев, встававших ему навстречу.

– Привет, – улыбнулся Гольцев, проходя к столу. Вытащил из кармана и поставил на стол бутылку водки.

Быстрый обмен рукопожатиями. Фредди подошёл к двери и открыл её. Коридорный вкатил в номер двухэтажный столик и стал накрывать. Гольцев не смог не оценить: минуту назад коридор был пустынен. Накрыв на стол, коридорный пожелал приятного аппетита и исчез. И, поглядев в настороженные глаза радушно улыбающегося Джонатана, Гольцев решил созорничать.

– Мы что, шить собрались?

Джонатан и Фредди быстро переглянулись, и Фредди осторожно, словно пробуя, угадает ли, в чём суть шутки, ответил:

– А в чём проблема?

– Да не пойму, напёрстки зачем на столе? – невинным тоном ответил Гольцев.

Джонатан облегчённо рассмеялся и подошёл к бару. Достал и поставил на стол высокие стаканы с толстым дном.

– Я с работы, – предупредил Гольцев. – Так что, кто как хочет.

– Без проблем, – кивнул Фредди.

Какое-то время ели молча. Джонатан разглядывал жёсткое замкнутое лицо русского. Хотя… это просто усталость. И огромное напряжение, в котором тот живёт. И рассматривая, натыкался на такой же внимательный, но без недоброжелательности взгляд. Потом несколько несущественных замечаний о еде, о выпивке… У русского помягчело лицо, улыбка стала естественной.

– Тяжело пришлось, – очень просто сказал, не спросил Фредди.

Гольцев усмехнулся.

– На войне легко не бывает. А это всё ещё война. Ещё что узнали о парнях?

– Да всё то же. Эндрю убит.

– Точно?

– К сожалению, да.

– Видели труп? Опознали?

– Шесть головешек и которая из них? Ты что, Алекс?

Гольцев кивнул.

– Понятно. А Эркин, значит, арестован, так?

– Да, – Джонатан почувствовал, что можно и надо говорить в открытую. – Что можно для него сделать?

– А чего вы хотите? – улыбнулся Гольцев.

– Ничего сверх, – быстро ответил Джонатан. – Перевода из военной тюрьмы в обычную.

– И применить статью о необходимой обороне, – быстро добавил Фредди.

Гольцев кивнул.

– Понятно. Вытащить его из тюрьмы под любым предлогом. А потом?

– Не под любым, Алекс. Побега, – Джонатан усмехнулся, – мы ему устраивать не будем.

– Незачем?

– Да, – твёрдо ответил Фредди. – Жизнь нелегала слишком тяжела, парень не заслужил этого.

– Согласен, – кивнул Гольцев. – Ладно. Не играем, так? – они молча кивнули. – Пока ему ничего не грозит.

– Пока? – переспросил Джонатан.

– Пока он, как все. Здесь, в Джексонвилле, было задержано, – Гольцев выделил голосом последнее слово, Джонатан и Фредди одновременно понимающе кивнули, – свыше сорока человек цветных. Они защищали Цветной квартал от самообороны, или, как они её называют, своры. А по сути, это остатки СБ и Белой Смерти.

– Бобби связался с этим…?! – изумился Джонатан.

– Он что…? – Фредди забористо выругался по-ковбойски.

– Стоп! – остановил его Гольцев. – К этому вернёмся. Сначала Эркин. То, о чём вы просите, переведёт его в другую категорию. Ваши хлопоты автоматически включат выяснение, кто и почему хлопочет. Парня пристегнут к вашей… Системе, так? И начнут мотать.

– Достаточно, – кивнул Джонатан, – это понятно.

– Исчезнем, – кивнул и Фредди. – Но у него была семья. Жена и дочь. Он их сможет найти?

– Невозможного нет, – Гольцев усмехнулся. – И скорее всего, ему скажут то, что не сказали вам.

– Резонно, – кивнул Джонатан.

– Чем мы можем помочь, Алекс? – спросил Фредди.

Их глаза встретились, и Гольцев медленно кивнул.

– Спасибо. Расскажете мне кое-что?

– О кое-ком или о кое-чём? – усмехнулся Фредди.

– И то, и другое, и третье.

– Три – хорошее число, – хмыкнул Фредди.

– Спрашивай, – согласился Джонатан.

– О парнях расскажете?

– А что о них говорить? – пожал плечами Фредди. – Хорошие парни, трудяги. Ни в чём, – он насмешливо хмыкнул: – предосудительном не замечены.

– Я их помню, – кивнул Гольцев. – И потом… слышал о них.

– Спрашивай, Алекс. Уговорились же. Хочешь знать, кто они?

– Кем они были, – поправил его Гольцев. – Ну, Эркин был рабом, я знаю, а второй?

– Эндрю? – у Фредди еле заметно дрогнули губы. – Он был лагерником, Алекс.

– В это трудно поверить.

Фредди пожал плечами.

– Эндрю уже всё равно, а чтоб Эркина за него не мотали… Могу рассказать, что знаю.

– Ты его номер видел? – тихо спросил Гольцев.

– Да, – твёрдо ответил Фредди, а Джонатан молча покачал головой.

– За что он попал в лагерь, не говорил?

– Нет. Понимаешь, Алекс, они специально ничего не рассказывали. Так, обмолвки. И, – Фредди задумчиво покатал в ладонях стакан с коньяком. – Чего не сказано, того не