Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта - Ганс Киншерманн

Хотя в сложившейся обстановке пока ничего не изменилось, после молитвы ощущаю внутреннее спокойствие и веру в лучшее. Это состояние трудно, невозможно объяснить словами. Свина закончил молиться. Он смотрит на Вейхерта. Тот сидит на каком-то тряпье и не сводит глаз с потолка. Громмель часто, взволнованно дышит, его взгляд тоже устремлен на потолок. Каждый раз, когда танк стреляет, крыша вздрагивает и сверху нам на каски сыплется снег. Снова ревет двигатель, и стальной гигант съезжает с крыши блиндажа. Внутрь валятся пласты земли, и мы видим танковые гусеницы.

Спасены! Нас не завалило обломками! Вот что самое главное! Вейхерт и остальные охвачены паникой.

— Все наружу! — кричит он и первым бросается к выходу.

Вход в бункер завален кусками льда. Вейхерт отталкивает их ногой и с трудом выбирается наружу. Окоп наполовину завален землей и снегом. Где-то под ними лежит мой пулемет. Дальше, в траншее, видим нескольких красноармейцев, которых Вариас и Зейдель забрасывают ручными гранатами. Слышим, как из своего окопа ведут огонь саперы. Рвутся гранаты. Саперы пытаются вести перекрестный огонь из минометов. Таким образом удается остановить советскую пехоту, но не танки.

Танк, наконец, отъезжает от нас и направляется в сторону деревни. Мы только сейчас понимаем, насколько нам повезло, — судя по следам гусениц, танк проехал мимо нашего блиндажа, лишь взрыхлив землю на левом краю крыши. Сейчас «тридцатьчетверка» обстреливает огневую точку саперов. С ужасом наблюдаем за тем, как снаряд в щепки разносит пулеметное гнездо. После этого танк разворачивается и едет обратно!

Теперь он стреляет по нашей траншее; давит окопы, заваливая их землей. Два испуганных солдата выскакивают наружу и пытаются бежать, но через пару секунд падают, скошенные очередью танкового пулемета. Какой-то солдат отважно бросается с гранатой на танк. Граната отскакивает от башни, как камень от стены. Солдат не успевает отскочить в сторону, и гусеницы тут же впечатывают его в землю. Открывается люк башни, и из него в наши окопы летят несколько гранат.

Пока я отчаянно пытаюсь выкопать свой пулемет, Свина бросает ручную гранату в двух русских солдат, бегущих к нам. Они падают на снег. У Вейхерта нет времени перезаряжать винтовку, и поэтому он выхватывает у Громмеля его карабин и стреляет в красноармейца, устремившегося в нашу траншею. Выстрелом из пистолета останавливаю второго врага. Из раны в горле у него течет кровь. Он с криком отступает, разворачивается и убегает прочь. Остальные красноармейцы убегают вслед за ним. Наступает короткая передышка. Теперь в траншее остается всего несколько вражеских солдат, но на нас снова надвигается советская «тридцатьчетверка». Танк давит все, что попадается у него на пути, и ничто не может остановить его.

Неужели это конец? Неужели один-единственный русский танк сможет уничтожить всех нас? Окружающее пространство ощутимо наполняется безудержным страхом, а также гневом и беспомощностью перед лицом безжалостного стального монстра. Еще один солдат, у которого не выдерживают нервы, вскакивает и бежит. Танк разворачивается, начинает преследовать и давит его тяжелыми гусеницами. Ужасное зрелище! Громмель извергает содержимое желудка и заползает в блиндаж.

Танк приближается к блиндажу. Неужели мы следующие? Неужели русские танкисты догадались, что мы живы, и теперь явились по наши души? Что же делать? Бежать бесполезно, но и от блиндажа толка нет, он может стать нашей могилой. Подсознанием слышу несколько взрывов, прогрохотавших в деревне, и вспоминаю о втором танке. Но мои мысли в данный момент сосредоточены главным образом на стальном монстре, упрямо надвигающемся на нас. Он стреляет во все, что движется, и в перерывах между выстрелами мы слышим рокот его двигателя.

Есть ли у нас надежда на спасение? В отчаянии возношу небесам страстную молитву и замечаю, что остальные наши солдаты пытаются найти хоть какое-то укрытие. Неужели танк промахнется и на этот раз? Повезет ли нам снова? Или нет?

Бросаю последний взгляд на танк, от которого нас теперь отделяет расстояние в 30 метров, и внезапно чувствую себя так, будто из ада вознесся прямо в рай. Мой страх куда-то исчезает, и в моей крови начинает закипать возбуждение. Забываю обо всем, что происходит вокруг. Вижу лишь трактор, тянущий вверх по склону холма противотанковое орудие. Не успевает он остановиться, как с него спрыгивают на землю три человека. Они быстро отцепляют орудие и готовят его к бою. Орудийный наводчик нацеливается на танк. Только в это мгновение «тридцатьчетверка» замечает противотанковое орудие. Их отделяет друг от друга расстояние в сто метров.

Башенное орудие танка поворачивается в поисках цели. Кто выстрелит первым? Наверное, противотанковое орудие. Попадет ли оно в танк? Исход поединка определит именно первый выстрел. Зову спрятавшихся в блиндаже товарищей. Слышу грохот выстрела. Взрыв сопровождается яркой вспышкой света. Кажется, будто сверкнула молния. Снаряд попадает прямо в башню «Т-34». Через несколько секунд гремит второй выстрел. После него башня немного поднимается и склоняется набок.

— Ура! — раздается из наших охрипших глоток, обрадованных волшебным исходом отчаянного поединка. Напряжение последних часов куда-то уходит. Спасены! Нас спасли в самую последнюю секунду. Эти замечательные парни, стоящие у противотанкового орудия, с первого выстрела победили противника в смертельной дуэли. Они отвели от нас руку смерти. Мне хочется обнять их, отблагодарить за только что совершенный подвиг.

Из блиндажа Деринга пулей вылетают два красноармейца. Охваченные восторгом, мы не заметили их. Они опрометью бросаются туда, откуда совсем недавно прибежали. Никто не стреляет им вслед. Возникает нечто вроде временного прекращения огня с обеих сторон. Мы не можем больше находиться в траншее и вылезаем из нее. Из окопов и блиндажей выползают остальные наши товарищи — грязные, бледные, но радостные оттого, что им посчастливилось остаться в живых. Позднее нам становится известно, что сегодня помимо раненых у нас восемь убитых. Некоторые из них, видимо, погребены заживо под обломками раздавленного танком блиндажа.

К нашему великому сожалению, среди погибших унтер-офицер Деринг и двое его солдат. Вариас и Зейдель живы. Кюппера, получившего ранения в голову и плечо, отвезли в деревню вместе с другими ранеными. Мейнхард лишился своего пулемета — не успел захватить с собой, и его раздавил советский танк.

Солдаты из расчета противотанкового орудия сейчас находятся в траншее, и мы с Вейхертом отправляемся к ним, чтобы поблагодарить за наше чудесное спасение. Земля между нашими позициям и холмом вся перепахана танковыми гусеницами и смешана со снегом. В воздухе висит какой-то особый запах. Он исходит от останков растерзанной человеческой плоти, разбросанной по полю боя. Я чувствую, что уже привык к виду мертвых тел, однако этот запах все еще в новинку для меня.