Прозрение. Том 2 - Кристиан Бэд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он повертел книгу, раскрыл книгу и понюхал страницы.
Я щёлкнул по браслету, готовясь вызывать медиков. Обложка, видимо, была безопасна, Эберхард брал в руки гачжи. Но остальное…
— Дай-ка сюда эту дрянь!
— Да ерунда, господин капитан. — Лейтенант захлопнул книгу. — Она очень старая. Ничего страшного не будет, если не сунуть страницу в рот. А мне и это без разницы. К ядам меня приучали.
Я остановился, намереваясь разобраться уже с этими странными книгами и знаковыми вензелями. Накипело.
— После, господин капитан, — поторопил Дерен. — Нас ждут.
Он зажал книгу в руке и пошёл вперёд.
Разведчики растянули экран, перегородив общий зал пульсирующей голограммой. В полутьме метались стреноженные тени людей, зудел военный марш, растаскивая тишину на какофонию неприятных звуков.
Я шёл сквозь голограммы бойцов, марширующих по грунту в полной имперской выкладке. Бред. Маразм.
Наземная атака живой силой в современной войне дело последнее, убойное и сродни сумасшествию. Значит — идут полигонные кадры. Постановка для деморализации и красивой картинки.
Я бы заподозрил архив, но гэты были самой свежей модификации, А115, она же «крылья», где начальный импульс плотно завязан на энергобатарею доспехов.
Такой боекомплект позволяет прыгать с высоты до пятнадцати километров, выдерживает активаторный порог в 400 рентген в интервале до 2000 градусов по Цельсию. Активаторный — это на фоне распыления защитных средств и при обеспечении личного состава автономными системами дыхания.
Но я не в курсе, какой надо быть свиньёй, чтобы вообще вести в условиях светочастотного удара по грунту боевые действия с применением наземных войск.
И с этой точки зрения А115 — тяжёлое, неудобное оружие, предназначенное исключительно чтобы покрасоваться перед камерами. В уличных боях маневренность каждой боевой единицы — жизнь этой единицы.
А от огня шлюпок или эмок не спасёт и более тяжёлый доспех. Ну, продержатся бойцы в зоне поражения лишние двадцать минут. А дальше?
— Что происходит? — спросил я, морщась.
Резкая, рваная музыка дёргала мои и без того напряжённые нервы.
— Похоже, в войну вступает Э-лай, капитан, — ответил ушастый Сингорин Кетрик, глава аналитиков.
Он погасил экран и придавил назойливые звуки.
— На чьей стороне? — спросил я.
Гэты были имперские. И маршировали люди, а не алайцы.
— То-то и оно, что на нашей, судя по агитации, капитан. Конец алайскому нейтралитету. Зелёные исторически прочно засели в тылу Содружества. Если экзоты не предпримут сейчас никаких мер…
— А если предпримут — боевые действия будем вынуждены возобновить мы… — пробормотал я.
Кетрик кивнул.
Второй аналитик, Экхем, тоже чистый имперец, с угловатым смуглым лицом и широченными запястьями, протянул мне перекодировщик.
— Мы здесь собрали нарезку из новостей, чтобы вы могли проанализировать наши предположения.
— А где эйниты? — спросил я.
— До 14.25 сидели с нами, потом поднялись разом, но не разошлись, а переместились группой. Предполагаю, что в семнадцатую каюту. Она угловая и на квадрат больше стандартной, — доложил Экхем с готовностью.
Всё-то у него под контролем…
Значит, в какой-то момент эйниты почувствовали, что ситуация стала необратимой, и следить за ней прекратили.
Для дальнейшего контроля у них есть свои методы. Вот только ещё никто не сумел заставить последователей Матери серьёзно играть на своей стороне.
— Продолжайте наблюдать. Когда сменяетесь?
— Сейчас начнём будить вторую группу, господин капитан. Ждали вас, чтобы отчитаться. На вахте будут Ингмар Беддик и Аше Маленов. Медгруппа работает в обычном режиме. Полевая группа отдыхает, — доложил Кетрик, как старший по званию.
— Хорошо, спасибо за службу.
Разведчики поднялись, провожая меня стоя.
Дерен невесомо коснулся плеча, приглашая идти за ним.
Я сунул перекодировщик в карман. Доказательства — это хорошо. Но точки над «и» так или иначе скоро расставит Мерис.
В набитой эйнитской молодёжью каюте было пугающе тихо. Только Тоо пробормотал стандартное приветствие, да у Ликсты дрогнули ресницы настороженных тёмных глаз.
Самые старшие даже не подняли голов. Они сидели, прижавшись друг к другу и, похоже, пребывали в трансе.
Эйниты обсели обе кровати и пол, подстелив казённые одеяла.
Дерен присел на корточки перед дверью. Ликста кинул ему подушку.
Данини сидела с краю, у самой двери, и тоже словно спала с открытыми глазами. Я втиснулся рядом с ней, пригвоздив к стене сидевших рядом Лока и Нэери, обнял, и сердце моё прилипло к ней.
Данини нащупала мою руку и прижалась к плечу, но, кажется, даже не дышала, пустая и сосредоточенная.
— Можно что-то сделать? — спросил я всех и никого.
— Предлежащие события изменить можно всегда, — эхом откликнулся Тоо. — И всегда стоит спросить — зачем? Человечество не может пока без войны.
Опять этот альтернативный религиозный бред!
— Мы жили без войны весь постколонизационный период! — наверное, я сказал это слишком громко, Данини вздрогнула и задышала.
— Это было достигнуто за счёт подавления поведенческого разнообразия человека в Империи и психо-интеллектуальной сегрегации в Содружестве. Оба метода имели свои недостатки. Их выявила хаттская война. После неё мы стали терпимее к человеческому разнообразию. Но разнообразие пробудило в людях первобытную жадность и стремление к власти и насилию. Это у нас в генах. Мы совсем недалеко ушли от наших покрытых шерстью предков. Налёт цивилизации на хомо — несколько тысячелетий. До этого мы выживали, пользуясь инстинктами. Если мы видим насилие — древние инстинкты легко просыпаются в нас.
— Это демагогия, Тоо, — огрызнулся я. — Мы столько боролись за мир на Юге. Мы не можем сейчас… — Я скользил по маскам лиц и понимал, что можем.
Вернее, что все они могут, а я — нет.
Хэд! Ну, и сидите, а я не буду!
Дерен поднялся и вышел следом за мной.
Пообнимавшись с Данини, я немного стерпелся с давящим ощущением беды, но всё равно было нервно.
Наверное, Дерен ощущал что-то похожее. Он же тоже умел «слушать» реальность всем телом, мозгами, сердцем. Всем, что у нас есть.
Но когда я заглянул в его затуманенные размышлениями глаза, то понял, что думает пилот не о вечном, а о том неприятном разговоре, что давно уже назрел между нами.
Разговор был для него опаснее грядущей войны, я — вот он, а алайцы пока далеко. И ещё не факт, что они нас поимеют, а не мы их.
Эта мысль успокоила меня. Зачем думать о грядущем? Тут бы на корабле дела разгрести.
А у Дерена явно рыльце в пушку. Он полагал, что Рос отдаст наследнику фляжку ещё до сражения на полигоне? И что я никогда не узнаю о ней, а значит, и не догадаюсь про остальное? Я ж тупой!
А тут оно бац и…
И вот сейчас время у меня как раз было, чтобы снять с него шкурку. Мериса так и так ждать, запертым хищником расхаживая по капитанской. Будет на ком сорвать злость.
— Лейтенант Дерен, пройдёмте со мной, — бросил
