Дело Галины Брежневой. Бриллианты для принцессы - Евгений Додолев

Короче, агенты Лубянки узнали от Игоря Щелокова о письме его отца в Политбюро. И в донесении было акцентировано: сын считает, что звучит это как «предсмертная записка». Тут же было принято решение форсировать ситуацию. Утром 11 декабря была сформирована оперативная группа, перед которой была поставлена задача «решить вопрос» в течение 48 часов. Очевидцы вспоминали, что у подъезда, где жил опальный министр, припарковались в то утро три черных «догонялки» ГАЗ-2424. По всей видимости, Щелоков выстрелил себе в голову сам. Спекуляции насчет того, что стреляться из охотничьего ружья сложнее, чем из револьвера, не столь существенны. При обыске в квартире не нашли патрон для револьвера. Писал ли он записку детям под диктовку? Вряд ли. Думаю, что утренние гости просто проконтролировали, чтобы в письмах не было лишнего, и, конечно же, изъяли все документы, которые не предназначались прокурорским следакам. Николаю Анисимовичу объяснили расклад. Либо он поступает как человек чести (а он таковым, без сомнений, был, что не мешало ему практиковать безудержное казнокрадство и коварные расправы над врагами: возможности, как известно, порождают намерения), либо его самого ждет позорное судилище с полным опусканием в прессе и, что, видимо, было существенным аргументом, на скамью подсудимых попадут его родственники. То, что тело нашли, с одной стороны, в парадном мундире, а с другой — в домашних шлепанцах, заставляет думать, что Николая Анисимовича, бывшего одним из самых стильных мужчин истеблишмента, поторапливали ассистенты самоубийства.

Катусев тогда уверил меня, что сын брежневского фаворита был в курсе операции. И более того, накануне вечером провел своего рода артподготовку: он жаловался отцу на прессинг со стороны спецслужб и на советы «доброжелателей» явиться с повинной, чтобы, мол, получить лишь условный срок. «Был в курсе» — в смысле догадывался, конечно, а не заряжал ружье. Министру гарантировали, что дети и внуки не только не будут репрессированы, но и нуждаться им не придется никогда. И что Игоря Николаевича наконец оставят в покое. Последний и позвонил в четверть третьего 13 декабря 1984 года следователям прокуратуры. Сказал, что обнаружил тело и записки.

Я пытался обнародовать версию в своем очерке «Охота на себя», посвященном финалу процесса над Чурбановым, но весь этот материал был зачищен Главлитом. Мой коллега Ваня Подшивалов, у которого были хорошие связи с ответственной дамой в этом ведомстве, проинформировал меня, что распоряжение о купюрах было сделано лично тов. Прибытковым. Я уверен, что Виктор Васильевич руководствовался исключительно соображениями долга (как он его понимал), а не моим конфликтом с его невесткой (об этом позже). Без всякой иронии это заявляю. И Прибытков-старший, и его сын Виталик мне всегда представлялись людьми с понятиями. Ну да ладно. В «Московской правде» 7 декабря 1988 года был напечатан сильно покромсанный цензурой текст. По совету того же Подшивалова, бывшего журналистом осведомленным и знавшим многих (позднее, кстати, Иван придумал первый в СССР глянец — проект «Домовой»), отправил текст в Киев, вроде бы журнал «Украіна» готов был опубликовать материал на украинском языке. Но там тоже не срослось, очерк вышел под названием «Полюванняна себе» (№ 11, березень 1989 г.), но без сенсационных деталей. А сейчас это не тянет на сенсацию. Развал державы, карнавал убийств в 90-х и разгул коррупции сделали щелоковскую эпопею скучной и банальной. А позднее (21 августа 2000 года) и сам прокурор Катусев, связавшись с «авторитетными бизнесменами» и пройдя череду трагических семейных неурядиц (его младший сын Вадим дважды грабил квартиру отца), тоже застрелился, я об этом расскажу.

Бриллианты-4

Два мотива было у влиятельных устранителей министра Щелокова.

Первый: сильная личная неприязнь, в основе которой была, возможно, и идеологическая составляющая: Щелокову многие партийцы с понятиями не могли простить предательство коммунистических идеалов. Именно под Щелоковым произошло слияние криминальных структур с органами ВД и правящей партноменклатурой. И органам госбезопасности попросту запрещали брать в разработку тех партийцев, которые создавали на местах преступные организации.

8 1989 году мы с Тельманом Хореновичем Гдляном не без труда, но все же опубликовали книгу «Пирамида-1», в которой, помимо прочего, были опубликованы тарифы на правительственные награды в южных республиках. Тогда не стали обнародовать цены на чиновничьи должности: секретарь областного комитета СССР — 500 тысяч рублей, начальник Управления внутренних дел — вдвое меньше, сотрудником ГАИ можно было стать всего за три тысячи, зато курировать в горкоме торговлю — в сто раз дороже. «Мы молчали как цуцики, пока шла торговля всем, включая наших детей» (© БГ). Организованная преступность комсомольско-ментовского расклада возникла при щелоковском попустительстве и попустительстве его друга Брежнева. Именно тогда ковалась команда будущих олигархов России.

И второй мотив. Если бы на процессе Щелоков стал говорить, то всплыл бы компромат на значительное количество крупнейших игроков тогдашнего Политбюро, фактически руководивших державой под одряхлевшим Черненко. Ну, например, могла бы прозвучать информация, проливавшая свет на успехи Азербайджанской ССР под началом того же Алиева, ведь на кремлевском Олимпе не было секретом — процветание было постулировано подарками Брежневу во время трех его визитов в Баку. Алиев презентовал генсеку уникальное бриллиантовое кольцо с огромным камнем под условным названием «Леонид Ильич», который был окольцован 15 меньшими, символизирующими союзные республики, сплоченные вокруг лидера. Презент оценивался в 226 тысяч рублей. Николай Щелоков, например, получал 1500 рублей с учетом бонуса за воинское звание, а Светлана Щелокова, доцент 3-го медицинского института, — 325 рублей в месяц.

Прощелоковскую трактовку противостояния приводит биограф министра Сергей Кредов: «Между руководителями двух силовых ведомств возникало множество столкновений и по другим поводам. Иногда Генеральный поручал Щелокову акции, входящие в компетенцию Андропова. Скажем, в 1972 году именно Следственный комитет МВД проводил разбирательства в Грузии, которые в итоге привели к смене власти в республике (место отправленного в отставку Василия Мжаванадзе занял Эдуард Шеварднадзе). В конце 1970-х в МВД затеяли операцию по внедрению оперативников в хлопковую отрасль Узбекистана. Щелоков пришел к Брежневу с докладом и за разрешением продолжать работу. Ознакомившись с собранными материалами, Леонид Ильич распорядился направить их в ЦК Компартии республики для принятия мер. Это могло дорого обойтись внедренным оперативникам. Министр на свой страх и риск полгода тянул с выполнением решения Генерального, давая возможность вывести людей из операции. Да, начало будущему громкому «хлопковому делу» положили именно милиционеры (хотя позднее лавры присвоят себе прокуроры и чекисты, которым Щелоков якобы только мешал). В 1982-м министр и вовсе создает специальную антикоррупционную группу из семи человек (в составе милицейского главка по борьбе с хозяйственными преступлениями). Сыщики успели вскрыть крупные злоупотребления в окружении главы Азербайджана Гейдара Алиева: в республике обнаружили — ни много ни мало — фальшивые колхозы с липовыми Героями Социалистического Труда во главе. Этим материалам Леонид Ильич тоже не дал ходу. В Грузии оперативники пресекли деятельность крупного цеховика, промышлявшего изготовлением фальшивого вина. В пользу государства тогда изъяли рекордную сумму — 7 миллионов рублей. Щелоков не просто был в курсе подобных операций, он участвовал в их разработке, курировал их и отстаивал перед партийным руководством страны. После смерти Брежнева антикоррупционную группу МВД разогнали. Двое оперативников попали в тюрьму по сфабрикованным обвинениям (впоследствии суд их полностью оправдал). Загадочно сложилась судьба руководителя подразделения Вилена Апакидзе: он куда-то исчез на год, а вернулся полным инвалидом, без зубов, с тяжелой болезнью ног. Считалось, что задача милиционеров — ловить уголовников. Поэтому упрекать 50-го министра в том, что он недостаточно проявил себя в борьбе с нараставшей теневой преступностью, коррупцией, несправедливо. Щелоков отнюдь не чурался такой роли, а часто выступал с инициативами. Стоит присмотреться и к его близкому окружению. Так, союзный уголовный розыск возглавлял (до 1979 года) знаменитый Игорь Карпец. Очень влиятельным соратником Николая Анисимовича в течение ряда лет был Сергей Крылов, идеолог многих преобразований в министерстве, создатель милицейской академии. Зам Щелокова по милиции, куратор оперативных главков Борис Шумилин. Один из руководителей Следственного управления, Владимир Илларионов. Герой войны, много сделавший для создания института профилактики преступлений в стране, Валерий Соболев. Главком внутренних войск (при нем они приняли современный вид) генерал армии Иван Яковлев. Можно перечислять и перечислять. Все эти люди — звезды по нынешним временам. В их честь открываются мемориальные доски, устанавливаются бюсты и даже памятники (в Академии управления МВД недавно открыли памятник Крылову). Никто из них, постоянно общавшихся с Николаем Анисимовичем, располагавших обширной оперативной информацией, не считал его ни жуликом, ни стяжателем, ни коррупционером. Так, Игорь Иванович Карпец в своих воспоминаниях немало страниц посвятил Щелокову. Он пишет о министре подчас доброжелательно, подчас сердито (расстались они не очень мирно), однако и Карпец не бросает ему упреков в нечистоплотности».