Иван Царевич и Серый Волк - Сергей Шведов

– Но яблоки-то Кощей тебе продаёт? – Яблоки он стережет пуще глаза. Но их у него, тем не менее, регулярно воруют. Ворует их Малюта Селютинович, и гоблины в стороне не остаются. Есть и другие каналы. Селютинович, как я тебе сказала, работает на Киндеряя, а гоблинов приручила я. Но сейчас у меня большие проблемы, Иван. Киндеряй, захватив дворец, перерезал мне дорогу к Кощееву саду через Драконий лес, а Наташка, стерва, перехватывает моих гонцов у Лебяжьего озера. Я несу убытки и материальные и в живой силе. Хорошо хоть фурии пока на моей стороне.

– Ты их стимулируешь? – спросил Царевич, покосившись на двери. – Не будь таким меркантильным, Иван, – поморщилась Верка. – Фурии поддерживают меня исключительно из идейных соображений. Их функция – блюсти справедливость во всех мирах и во всех эпохах. И наказывать клятвопреступников. Между прочим, ты у них на крючке.

– А я-то почему? – поразился Царевич. – А кто клялся подарить мне Кощеев дворец с садом, а сам пальцем о палец не ударил, чтобы сдержать клятву.

Вообще-то человеку, находящемуся в здравом уме и твёрдой памяти слушать такие речи смешно и дико. К счастью или к несчастью, Царевич уже, похоже, потерял и ум, и твёрдую память. Иван действительно обещал нечто подобное Веронике, то есть обещал не сам Царевич, а его лирический герой, но фурии, видимо, не собирались принимать в расчет подобные тонкости.

– Они уже готовились сначала превратить тебя в козла, а потом порвать на части в качестве жертвы богини Справедливости Немезиде, но я упросила их дать тебе шанс, царевич Иван. Кощеев дворец тебе пока что будет не по зубам, так ты, в качестве первого взноса, верни мне хотя бы дворец Киндеряя. – Легко сказать, – хмыкнул Царевич.

– Позвать фурий? – вскинула правую бровь Верка. – При чём тут фурии? – увильнул от прямого ответа Иван. – Стоит ли вообще примешивать древний Рим к отечественной мифологии.

– Ты мне зубы не заговаривай, – огрызнулась Верка. – Берёшься за дело? – Да, – твёрдо сказал Царевич, решивший не спорить больше с психопаткой – себе дороже.

– Тогда пошли, – сказала Верка, поднимаясь с трона и сбрасывая халат. – Куда пошли? – слегка ошалел Иван, заглядевшись на обнаженное тело супруги, – В спальню, куда же ещё. Должна же я вдохновить тебя на подвиги.

– Вот это правильно, – сказал Царевич. – Любовь – страшная сила.

Васька Кляев, похоже, здорово притомился, ожидая Царевича, но поста не покинул, ещё раз доказав, как хорошо в нём развито чувство долга. Сидел он в Уазике не один, а с Валеркой Бердовым, вид у которого был испуганный и пришибленный. Похоже, видный российский писатель уже раскаивался, что нагрел известного всей губернии мафиози аж на миллион долларов.

– К Верке он шёл, – пояснил Кляев. – Но я его придержал на всякий случай. – Правильно сделал, – сказал Царевич, поудобнее устраиваясь на переднем сидении. – Ну, колись, коллега, зачем украл деньги?

– Бес попутал, – жалобно вздохнул Бердов. – Как увидел ключи на полу, так затмение нашло.

Очень может быть, что Валерка не врал, ибо Царевич давно примечал за своим приятелем такой некрасивый в интеллигентном человеке порок, как жадность. Но в данном случае жадность крупно Бердова подвела. Не на тех нарвался. Костенко ему этой подлянки никогда не простит. – Кому предназначались деньги? – Плата за крышу.

– А кто крышует Костенко? – Губернские чиновники и милицейские начальники. – Да, – протянул Васька, – вляпался ты, писатель. Можно сказать, на святое руку поднял – на номенклатурную ренту.

Святое или не святое, но Кляев прав, сейчас весь городской бомонд жаждет Валеркиной крови. Все выходы и входы из города наверняка уже перекрыты, а многочисленные милицейские наряды прочёсывают возможные места лежки похитителя номенклатурного общака.

– А кроме денег ты ничего не изымал из сейфа? – Нет, – как-то уж слишком поспешно отозвался Бердов. – Клянусь.

Царевич явил бы себя крупным идиотом, если бы поверил Валеркиным клятвам, но и зацепок у него не было, чтобы прихватить за жабры патентованного вруна.

– Ты знаешь дорогу к дворцу Киндеряя?

Ответил Бердов не сразу, видно что-то прикидывал в уме. Подумать ему действительно было о чём, а потому Царевич приятеля не торопил. Но с другой стороны и деваться Валерке было некуда с краденным миллионом, кроме как уходить во вторую реальность.

– Был я там однажды, – неохотно подтвердил он. – А вот найду ли туда дорогу – не знаю. Яблоки нужны.

– Допустим, яблоки есть, – неохотно признался Кляев. – Вот только зачем нам Киндеряй?

– Киндеряй – это Костенко, – пояснил Ваське Царевич. – Если мы во второй реальности перекроем все каналы поставок молодильных яблок, то в реальности нашей мафиози останется только в петлю лезть.

– Тогда уж лучше этот Кощеев сад выкорчевать к чёртовой матери, – решительно взмахнул рукой Кляев.

– Там видно будет, – неуверенно отозвался более осторожный Иван.

Царевич, несмотря на своё писательское звание, обладал очень скверной зрительной памятью. Единственное, что он помнил, так это то, что выскочили они с Кляевым из подземного лабиринта где-то в районе вокзала. К счастью, Васька хорошо ориентировался в городских джунглях и без всякого труда отыскал нужное место. Царевич почувствовал холодок в области поясницы, когда шустрый Уазик пронырливым мышонком скользнул в гигантскую нору. Ничего страшного, впрочем, не случилось. Валерка отдавал короткие команды, «налево» и «направо», а Васька сосредоточенно вертел баранкой. Царевич честно пытался запомнить дорогу, но запутался в подсчете поворотов уже после первых пятнадцати минут езды. Через полчаса он окончательно очумел от вида серых стен, ограничивавших ему обзор со всех сторон. Через час ему показалось, что они то ли заблудились, то ли Бердов как последний Сусанин специально решил их погубить, заведя в непроходимые каменные норы. Иван уже собирался вытащить пистолет и спросить с контры за предательство, но в эту минуту Уазик наконец-то вырвался из окаянного лабиринта на ухабистый, но облитый ярким лунным светом путь.

Свет был действительно лунным, это Царевич определил сразу, бросив взгляд на небо, а смутила его как раз яркость, ибо в нашей реальности таких светлых ночей не бывает.

– Ну и дороги, – Васька едва не выпустил из рук руль послё прыжка милицейской «канарейки» через очередной особенно впечатляющий ухаб.

– Где мы сейчас находимся? – спросил Царевич у Бердова. – Отсюда вёрст тридцать до Киндеряева замка, а там, справа от нас Лебяжье озеро.

Царевич, приглядевшись, действительно увидел мерцающую водную гладь, а на соседнем холме возвышался не то дворец, не то замок из белого камня. – Это, кажется, избушка Кабанихи?

– Да. Старуха здорово разбогатела на торговле жевательной резинкой, – подтвердил Бердов. – Говорят, что у неё на этот товар полная монополия, вроде бы даже подтвержденная патентом самого Кощея Бессмертного.

У Кляева даже челюсть отпала, когда он увидел Кабанихину берлогу во всей её тутошней красе. И было чему удивляться. Не даром же Верка так завидовала бабе Яге. Замок был обнесён рвом, а его стенами вполне мог бы восхититься комендант московского Кремля. Судя по всему, Кабаниха кого-то сильно опасалась в Кощеевом царстве, а иначе, зачем возводить такое сооружение, которое можно раздолбать разве что из гаубицы.

– Сторожко живет старушка, – вскольз заметил Царевич. – Так у неё и в хрущобе дверь на пяти замках, – хмыкнул Кляев. – А я всё удивлялся, чего она там хранит в своей однокомнатной с таким тщанием. Вот спекулянтская морда.

Кабанихин замок уже исчез с горизонта, а Кляев всё качал головой и тихо поругивался сквозь зубы. Нет, бизнес, конечно, бизнесом, но торговать жевательной резинкой в Берендеевом царстве – это надо додуматься.

– А кто у неё жевательную резинку покупает? – полюбопытствовал Царевич. – Самые активные покупатели – драконы. Они тут многоголовые, закупают целыми коробками.

– А чем расплачиваются? – Понятия не имею, – пожал плечами Валерка. – Наверное, бартер.

Ошалевший от всего увиденного и услышанного Кляев едва не врезался в стоящий на обочине дороги щит, который по всем приметам тянул на рекламный. – Это что ещё за прокладки с крылышками? – удивлённо уставился Васька на Бердова, которому роль гида по Берендееву царству пришлась по душе. – Прокладками торгует ведьма Мила, а шампунем – вурдалак Сеня. Конкурентов у них нет. Потребителей, правда, пока немного. Народ кругом совсем дикий, нецивилизованный

– Простой народ, значит, здесь всё-таки есть? – навострил уши Кляев.

– Ну а как же без простого народа? – удивился Бердов. – Кто-то же и работать должен.

Если верить наступившему рассвету, то ландшафт кругом был среднерусским, вплоть до коров, пасущихся на лужке, и берёзового колка в отдалении. К этому берёзовому колку Кляев и порулил по серой от пыли дороге. И рулил он до тех пор, пока не был остановлен заросшим волосьями и бородой мужичонкой в лаптях на босу ногу, который выскочил на просёлочную дорогу прямо перед машиной, как чёрт из табакерки.