Германское подполье в 1942—1944 годах - Аллен Даллес

июля, который, сознавая важность своих коротких записей, спрятал их в надежном месте. Это было почти все, что ему удалось спасти в разрушенном Берлине. Позднее мы нашли пленку с записью всего процесса. Отснята была каждая деталь этого бесчеловечного разбирательства. Оригинальная пленка составляла почти тридцать миль. Геббельсовское министерство пропаганды обрезало эти материалы до девяти миль. Часть пленки, особенно та, где было запечатлено повешение заговорщиков из числа военных, нацисты показывали в некоторых частях германской армии, очевидно в качестве поучительного материала. Реакция оказалась противоположна той, которую они ожидали, и имели место выступления против этих показов. Когда фильм показывали в кадетской школе Потсдама, все, как по команде, повернулись спиной к экрану. Фильм быстро изъяли даже из этого ограниченного использования. Но его сохранили, поскольку Геббельс намеревался показывать его после войны под заголовком: «Они лишили бы нас победы».

Первые процессы заняли всего два дня (7 и 8 августа 1944 года) и проходили в присутствии всего горстки специально отобранных нацистов. Пленка доказывала, что было сделано все возможное, чтобы выставить заключенных в самом неприглядном свете. Они были небритыми, одетыми в мятую, плохо сидящую гражданскую одежду, и их физическое состояние выдавало кое-что из того, что происходило с ними в тюрьме. Например, фельдмаршалу Вицлебену дали брюки на много размеров больше, чем нужно, и без подтяжек. Когда он стал говорить и жестикулировать, защищая себя, брюки упали вниз, а унизительный момент, когда он снова надевал их, был тщательно заснят.

Из тех восьми человек, которые стояли перед Фрейслером в те жаркие августовские дни, самым мужественным и прямолинейным оказался самый молодой — Петер Йорк фон Вартенбург, один из лидеров кружка Крейзау. Даже Фрейслер был под впечатлением и заметил: «В этой группе есть только один человек, который не лжет, — Петер Йорк фон Вартенбург». Йорк не пытался избежать ответственности и не просил о снисхождении. Он боролся с нацистами до конца. Ниже приведена знаменательная выдержка из его показаний:

«Йорк. Господин председатель, на допросе я уже заявлял, что идеология национал-социализма такова, что я…

Фрейслер (перебивая его). Не могу согласиться. Ответьте кратко, вы заявляли по вопросу о евреях, что не согласны с их уничтожением? Вы не согласны с национал-социалистической концепцией справедливости?

Йорк. Решающий фактор, который объединяет все эти вопросы, — это тоталитарное требование государства к каждому человеку, заставляющее его отказываться от своих моральных и религиозных обязательств в отношении Бога».

В этом заявлении содержится квинтэссенция идей, побуждавших к действию членов кружка Крейзау, который поначалу представлял собой группу близких друзей, а при нацистах стал политическим движением, состоявшим из людей, готовых рисковать жизнью ради своих убеждений. Сегодня в живых осталось совсем мало членов кружка Крейзау, куда входили лучшие представители молодого поколения Германии.

Петер Йорк был прямым потомком знаменитого графа Йорка фон Вартенбурга, прусского генерала, который, ослушавшись приказа своего короля, в 1812 году заключил тайную Таурогенскую конвенцию с русскими. Объединившись с русскими, граф Йорк содействовал освободительной войне против Наполеона. В Пруссии его считали предателем до тех пор, пока не оказалось, что его политика успешна. «Измена» его потомка сто лет спустя всколыхнула умы многих из тех, кто знал его семейную историю.

Как многие члены кружка Крейзау, Йорк не был профессиональным военным. Он родился в 1904 году, изучал право и политические науки в Бонне и Бреслау и работал на гражданской службе в Берлине, пока незадолго до войны его не призвали в армию. Он участвовал в Польской кампании, а потом был переведен в Восточный хозяйственный штаб германского военного министерства. Это место имело то преимущество, что позволяло ему работать против нацистов. Когда в январе 1944 года арестовали Гельмута фон Мольтке, Петер Йорк возглавил кружок Крейзау.

Мольтке, имевший рост шесть футов семь дюймов и внушительную внешность, был прирожденным лидером. Он доминировал, не навязывая своего мнения, и весь кружок группировался вокруг него. Он родился в 1906 году и был внучатым племянником великого фельдмаршала 1870-х, а его мать была дочерью главного судьи Трансвааля.

Получив образование в области права, Мольтке понял, что на самом деле его интересы лежат скорее в сфере социальных и политических вопросов, чем в адвокатуре. Свое состояние он потерял в результате инфляции, а фамильное поместье, которое фельдмаршал получил в награду за свои военные победы, на какое-то время перешло под контроль кредиторов. В конце концов Мольтке вернул его себе, а затем самовольно поделил на части между своими арендаторами. Его соседи-помещики и их организация Ландбунд[9] подвергли его жесткой критике, но он продолжал следовать своему прогрессивному либеральному курсу.

В попытке избавить Германию от безработицы, увести молодежь с улицы и обеспечить более тесный контакт романтичных, а иногда слишком заучившихся университетских студентов с рабочими и фермерами Мольтке помогал в организации немецких трудовых лагерей. В своей первоначальной форме времен Веймарской республики немецкая Arbeitsdienst была добровольческой организацией, во многом похожей на нашу ССС[10]. После прихода к власти нацисты быстро трансформировали ее в еще одно учреждение по идеологической обработке и подготовке к войне.

По своим убеждениям Мольтке был бескомпромиссным и антинацистом и антифашистом. Типичным проявлением этого стали его действия накануне государственного визита Муссолини в Берлин. В контору Мольтке на Унтер-ден-Линден, по которой должен был проезжать кортеж, пришли рабочие, чтобы прикрепить украшения, висевшие по всей улице. Мольтке не позволил им это сделать и убедил других арендаторов последовать его примеру. В результате здание осталось единственным неукрашенным домом на Унтер-ден-Линден.

Стараясь избавиться от удушающей атмосферы Третьего рейха, он открыл адвокатскую контору в Англии, служившую хорошим предлогом для многочис ленных поездок в Лондон, где его близкими друзьями стали такие люди, как лорд Лотиан, который до Галифакса занимал пост британского посла в Вашингтоне, и Лайонел Кертис, известный британский писатель и публицист. Одной из американок, особенно хорошо знавших его, была Дороти Томпсон. Она часто цитировала его в доказательство того, что существует «другая Германия». Радиопрограммы, которые она вела для Германии во время войны, позднее были опубликованы в виде книги, озаглавленной «Слушай, Ганс», которую она посвятила Гельмуту Мольтке. «Гансу» она однажды сказала:

«Но сможем ли мы провести границу между гитлеризмом и немцами, как нацией, зависит от того, сказала я тебе, Ганс, что ты и твои друзья будете делать, а не только говорить. Я сказала, что однажды тебе придется показать делами, решительными делами, на чьей ты стороне, потому что спасение Германии будет зависеть от ответа на этот вопрос. И я помню, что я спросила, хватит ли у тебя и твоих друзей мужества, чтобы действовать».

Мольтке и его