Имидж старой девы - Елена Арсеньева

Кое-как скомкал разговор с Малютиным, отключился.

– Тормози, Вован, – пробормотал нервно. – Приехали. Да стой, кому говорено!

Володька непонимающе поглядел на друга, шурина и начальника, но спорить не стал – притулился к обочине. Машина еще шуршала колесами, а Хоботов уже выскочил из кабины и побежал открывать фургончик, забыв, что ключ у водителя. Пока тот вылез из кабины, пока подошел – Хоботов изматерился весь.

Наконец дверца распахнулась. Парень лежал ничком.

– Эй ты! – окликнул его Хоботов как мог сурово, изо всех сил давя предательскую дрожь в голосе.

Тот не шелохнулся, даже не застонал.

Елы-палы…

– Закрой за мной дверь, – велел Хоботов, заскакивая внутрь.

Володька опасливо покосился на него:

– Слышь, Колька. Может, хватит с него? А?

– Закрой! – бешено набычился Хоботов, и Володька спорить не стал: прикрыл фургончик, а сам стал деловито пинать колесо, изображая трудовой энтузиазм. При этом он прислушивался к тому, что происходило в фургончике, и мучился: неужели Колька решил добавить этому бедолаге, которого он выволок из аэропортовского отделения в состоянии полнейшего нестояния?

Колька – он такой. Попадет вожжа под хвост – его никакая сила не остановит. Это Володька еще с детства усвоил. В драке Колька бешеный, потому что страха не знает. Сам боли не чувствует и думает, что другие такие же железобетонные. А злой же он! Особенно когда выпьет. Удивительно: Валюха, Колькина жена и Володькина сестра, говорит, что муж ее никогда и пальцем не тронул. Зато скольким же мужикам он наставил фонарей, расквасил носов и отбил почек!

Зимой угодил из-за этого в неприятную историю: так отметелил при задержании одного хачика, что тот едва концы не отдал. Пришлось выкручиваться со всей лихостью: сунули мудаку в пачку «Пэл-Мэла» две сигаретки с «травкой». Ну, тут ему стало не до того чтобы жаловаться на превышение служебного положения! Однако начальник их отделения не дурак, все понял. Другое дело, что он мужик нормальный, за своих горой стоит. Позвал Кольку в кабинет, при закрытых дверях там рыло ему начистил – словесно, понятно! И прикрыл дело – до первой жалобы. Как бы срок присудил условно.

Николай держался долго, больше полугода, но Вован-то его всю жизнь знал, видел, как из приятеля злоба прет. В любую минуту мог произойти срыв. И вот, пожалуйста! Чем уж ему так не угодил этот хмырь, которого они забрали в аэропорту? Конечно, сволочь – пробы ставить негде. Наших девок отправлял арабам минет делать. А оттуда – все, обратной дороги нет. Документы у девок отбирают, денег ни хрена не дают. Это все равно как камень в воду бросить – канет без следа!

Самое смешное, что взяли его вчера вечером вовсе не за это, а как подозреваемого в убийстве одного цыганского авторитета. В Саратове еще в позапрошлом году чеченцы и цыгане спорили промеж собой, кто из них круче, – ну, этот Карлыгоков и наследил там. А цыгане после смерти своего барона прямо-таки озверели и начали вдруг сотрудничать со следствием. Выследил Карлыгокова в Нижнем тоже какой-то чавэла, он и настучал на него. Карлыгокова взяли в гостинице. Еще были насчет него сомнения: может, цыган ошибся, может, тут просто внешнее сходство налицо… Да и вину его еще надо было доказать. Может быть, он вообще только свидетелем проходил бы по делу!

Но следователь не успел толком разобраться: Карлыгоков без спроса ушел с допроса – умотал, попросту говоря. Вместо того чтобы доказывать свою невиновность и обрубать саратовские хвосты, предпочел удариться в бега. Не поленился навернуть следователя по голове пластиковой бутылкой с минералкой, которая очень кстати оказалась на столе, выскочить в окошко кабинета и сделать ноги из прокуратуры, куда его привезли на допрос. А все почему? Потому что хотел добраться до аэропорта и лично проводить рейс, которым отправлялись в Эмираты три его новые куколки. Им надо было передать документы, последний инструктаж провести. Надо же, с какой душой к делу подходил! Видать, хорошие бабки ему давали за каждую русскую письку, если он сбежал от следователя! С другой стороны, может, он надеялся и вовсе сделать ноги за рубеж?

Но тут ему жутко и страшно не повезло, потому что оперативку с его личностью мгновенно рассовали по всем отделениям. Малютин, начальник аэропортовской СБ, – мужик глазастый, сразу Карлыгокова на заметку взял. Заодно обратил внимание на девок, с которыми тот втихаря перешушукивался. И ничуть не удивился, когда у всех трех контролеры высмотрели поддельные паспорта. Тут их всех и замели. Но девчонок сразу увезли в отделение, а за Карлыгоковым послали из прокуратуры, откуда он дал деру. Приехали, забрали… Конечно, зря Колька ему морду расквасил, зря. Да еще сейчас добавит…

Что он там с ним делает, отчего так тихо, ни звука из фургончика не доносится?

В это время Хоботов поспешно обшаривал карманы лежащего без сознания чернявого парня.

Черт, где были его глаза?! Карлыгоков – какая-то гремучая кавказская смесь, а этот парень совершенно на «казбека» не похож. Чернявый – да, ну так и что? Неужели ты, Коля Хоботов, все-таки не того замочил? То есть еще не совсем замочил, но, похоже, был близок к тому.

Да кто же он? Кто? Если нормальный человек, то что он делал в кабинете начальника службы СБ? Почему в карманах нет документов?

Ага. Вот какие-то корочки…

Права. Это водительские права! Фотка, фамилия, имя, отчество. На фотографии лицо человека, который сейчас валяется в фургончике. А зовут его… Нет, не Карлыгоков Руслан Асанович. Его ФИО Туманов Кирилл Владимирович.

Еж твою клеш…

Туманов! Кирилл Владимирович!

Хоботов покачал головой, даже не злясь, а тупо досадуя на подножку, которую ему подставила судьба. Все-таки она – женщина. Нет, баба! Злая, капризная баба! Шлюха, честное слово. Поманила, покрутила задницей, а как только мужик разохотился и расстегнул штаны, сразу стала целку из себя строить. И ведь не завалишь ее, не трахнешь как хочешь, потому что сразу статью на себя навесишь.

Черт его дери, этого Туманова, ну что в нем такое было, из-за чего он, Хоботов, сразу голову потерял и распустил кулачищи? Вроде бы не возникло никаких сомнений, что перед ним беглый Карлыгоков. Ясно же было сказано: задержанный ждет в кабинете начальника аэропортовского СБ. Хоботов вошел в кабинет, увидел там человека – и, само собой, решил, что это и есть Карлыгоков. Ну и взял его за жабры.

Теперь-то, немного поостыв, да еще когда жареный петух в одно место клюнул, Хоботов начал чуточку соображать: не мог Малютин оставить такую опасную тварь, как Карлыгоков, одного в своем кабинете, без всякой охраны! Никак не мог!

Ну и чего бы этой здравой мысли не прийти в голову чуть раньше? Но этот Туманов тоже тварь последняя: взял да и нахаркал на стол. Хоботов напыжился, вспоминая большое удовлетворение, которое испытал, когда елозил смазливой физиономией этого парня по столешнице, но тут же тихо выругался: помнится, парень блекотал что-то на тему, это не я, мол, нагадил…

Да где там! Хоботов его не слушал! А сейчас понимает, что вполне могло так статься: не он, ей-богу, не он!

– Блин, развели черномазых! Не разберешься в них! – пробормотал Хоботов, с отвращением вглядываясь в лицо бесчувственного человека и тихо ужасаясь: опять-таки – куда смотрел?! Ну что было бы раньше подумать?!

Во-во. Именно так и говорил ему в прошлый раз начальник отделения на той большой разборке, когда решался вопрос: выпрут Хоботова из доблестных внутренних органов и отдадут под суд – или он отделается только дисциплинарным взысканием:

– Беда твоя, Николай, в том, что у тебя кулак поперед мысли летит. Цены бы тебе не было, если б ты хоть на секундочку задумывался, перед тем как в морду бить! За каким чертом ты его так разукрасил?! Хоть фото с него делай в учебник судебной медицины – следы ушибов и ранений. Разве не знаешь, как отметелить фигуранта, чтоб и он кровью захлебнулся – и следов не оставалось? Неужели тебя еще и такой ерунде учить надо?! Короче, имей в виду. Последний раз тебя выручаю. Еще раз засветишься – дисциплинарным взысканием не отделаешься. Все, пошел, свободен!

«Кулак поперед мысли летит…»

От глупости свершившегося у Хоботова аж защемило сердце. Морщась, сунул руку под куртку – и ощутил, как во внутреннем кармане что-то вкрадчиво зашелестело.

Деньги! Те, которые он уже привык считать своими!

На самом деле они принадлежали вот этому самому парню, который валяется тут без памяти. Туманову Кириллу Владимировичу.

И впереди у Хоботова не только кошмарное объяснение с начальством, а может быть, и судебное расследование. От этого, может, как-то удалось бы отвертеться, ужом ускользнуть. Рожу Туманову отмыть, водки в глотку влить, а Вован уж не отказался бы подтвердить, что задержанный был в нетрезвом состоянии, оскорблял сотрудника милиции при исполнении служебных обязанностей и вообще – сам нарывался на неприятности.