Всесилие страсти - Эмили Роуз

И о чем он только думал, сочиняя эту сказку?

Скорее, не думал вообще. Просто видел побелевшее личико Трейси, хотел помочь. Сама она ничего не жалела для других и никогда не просила для себя. Он знал, что деньги, заработанные на уроках ему, шли на покрытие семейных расходов. Он сболтнул первое, что пришло в голову, забыв, после десяти лет отсутствия, что такое здешние пересуды. Его добрые намерения обернулись бедой.

Но ничего, они друзья и вместе что-нибудь придумают. Время есть, лето еще не кончилось.

— Душ принимаем вместе?

Учительский взгляд исподлобья. Оба прекрасно понимали, что после такого душа никто из них в церковь не попадет.

— Нет, не получится.

— Все-таки ты зануда, — широко улыбнулся Корт.

Не поддаваясь на поддразнивание, она выглядела серьезной.

— На службе будут мои родители, наверно, и из твоих кто-нибудь придет. Надо было позвонить им вчера вечером.

Только этого не хватало! Как бы выкрутиться из этого безобразия, чтобы и семье не лгать и Финни голову не морочить? В прежние времена у него всегда находились запасные варианты, а нынче ему не везет.

— Сначала я хотел бы сочинить историю поубедительней.

— Лжи без слабых мест не придумаешь.

— Верно.

Придется взять вину на себя, когда пора будет возвращаться в Северную Каролину, чтобы злые языки не позорили Трейси, но осторожно, иначе достанется и его родным.

В соседней комнате Джош известил мир, что проснулся.

— Побудем с ним по очереди. Тогда сможем оба принять душ и успеем в церковь.

— Тебе не обязательно…

Он ласково прижал палец к ее губам.

— Мы вместе в этом деле, и я не отступлюсь от тебя, что бы ни случилось.

К тому времени, как Трейси и Корт устроили Джоша в церковных яслях и проскользнули на заднюю скамью, служба уже началась. Трейси поняла, что их заметили: присутствующие стали поворачивать головы. Взгляды украдкой, перешептывания, картина та же, что в те жуткие времена, когда по общине распространялись скандальные новости о ее сестре и брате.

Корт сжал ее холодную руку и положил к себе на колено. В поддержку ли или как деталь розыгрыша — неважно, приятно чувствовать его тепло.

Уткнувшись в программку, она потихоньку оглядывала церковь.

Ее родители, как всегда, сидели в третьем ряду.

На противоположной стороне — отец Корта и его мачеха. Следовало позвонить им еще вчера и все объяснить, но она так надеялась придумать к утру что-нибудь, чтобы не позорить отца и мать и не потерять шансы на директорскую должность. Не получилось.

Она подумала, что, став любовницей Корта, совершила ошибку. Даже не из-за репутации, а потому, что эгоизм безнаказанно не проходит. Она хотела избавиться от давней влюбленности, а вместо этого Корт и его сынишка с каждым днем занимали все больше места в ее сердце. Практичная женщина давно сказала бы ему, что хочет вернуться к прежним отношениям — отношениям хозяйки с жильцом, няни с родителем ребенка, — и при этом не рисковала бы окончательно впасть в зависимость от него.

Но для нее это невозможно, потому что это была бы еще большая ложь.

Прихожане встали, запели, и рука Корта обвила ее талию. Вздрогнув, она подняла на него взгляд.

Он смотрел на нее сверху вниз, и понимание в его глазах постепенно вытеснялось другим чувством пылким и неуместным в церкви. Объятие стало крепче, Трейси задержала дыхание и почувствовала, как к ее коже приливает кровь.

Боже милосердный, не допусти, чтобы это превратилось в самую большую ошибку моей жизни.

Служба длилась целую вечность. Все это время Трейси прислушивалась к приятному баритону Корта, распевающего гимны. Очень испугалась, когда пастор пригласил паству встать и помолиться за тех, кто болен, в пути, ожидает ребенка или находится в беде. Она была уверена, что пастор смотрит прямо на нее, спрашивая, кто еще нуждается в благословении, и еле усидела на месте.

Наконец служба кончилась. На улице вовсю палило летнее солнце, воздух был напоен тяжелым ароматом церковного розария.

Корт повел ее на лужайку в тень, отбрасываемую огромным деревом.

— Может, удерем? Мы уже должным образом поприсутствовали.

Удрать бы она не отказалась, но это было бы слишком легким выходом. И слишком подозрительным.

— Нет, нам придется поговорить с родными и со всеми, кто захочет что-нибудь нам сказать.

Большинство прихожан прямым ходом направилось в зал, где была приготовлена еда и работали кондиционеры. Родители Трейси вышли вместе с отцом и мачехой Корта. Трейси сжалась, когда мать заметила ее, и заторопилась подойти. Лэндеры двинулись следом. Обе пары остановились перед ними — женщины преисполнены радостного ожидания, мужчины несколько насторожены.

На лице отца Трейси явственно читалось подозрение.

— Не нужно ли тебе чего-нибудь сказать мне, сынок?

Пальцы Корта сильнее сжали ее руку.

— Я попросил Трейси выйти за меня, сэр, и она согласилась.

Мать Трейси кинулась к ней, чтобы заключить в объятья. Когда она отпустила дочь, в глазах у нее стояли слезы.

— Ты знала, чего хочешь, и сумела дождаться…

Вы уже решили, когда свадьба?

Трейси перевела взгляд с матери на Корта, молчаливо умоляя о выручке. Тот обнял ее за плечи.

— День Благодарения или, может быть, Рождество. Торопиться некуда.

К тому времени его давно уже здесь не будет.

Сердце Трейси заныло. Только ли потому, что ее опять начнут жалеть?

— Так ты остаешься? — В тоне Джека Лэндера звучала надежда.

На скулах Корта заходили желваки.

— Если Трейси получит директорскую должность, мы подумаем.

Мама Трейси расплылась в улыбке.

— Получит! С ее-то квалификацией! Но свадьба готовится месяцами, нам надо начинать, Пенни. Она повернулась к мачехе Корта.

— Мам…

Но ее прервала Пенни:

— Тебе придется записать время в церкви и заказать банкетный зал, Элис. А что насчет кольца?

Ты купил, Корт?

— Нет, мэм. Не было времени.

Ну, все. Обе женщины пустились взахлеб обсуждать свадьбу — свадьбу, которая никогда не состоится. Трейси захотелось заткнуть уши, а тут еще отцы принялись хвалить преимущества приема на воздухе, когда можно подать жаркое с костра. Она отвернулась от счастливых родителей, и тут же ей стало плохо по-настоящему.

Потому что к ним пробиралась не кто иная, как миссис Бланшар. Та самая миссис Бланшар, у которой ни для одного человека не находилось еще доброго слова — всю свою любовь она отдавала розам.

— Думаешь, твой парень успеет жениться на ней до того, как ее обрюхатит, Джек?

Корт выпрямился.

— Похоже, вы еще не простили меня за то, что я пятнадцать лет назад проехался по вашему розарию. Я извинился и целое лето косил вашу лужайку.