Колючка - Интисар Ханани

и приседаю в реверансе. Саркор кланяется еще раз и удаляется, а я все жду.

– Леди Торния, – наконец произносит король, и я могу выпрямиться. Он одет в светлую тунику с бежевыми и золотистыми узорами; вместо ремня, на котором крепился клинок, – расшитый золотом пояс. Здесь оружие под рукой ему не нужно. Вместо него король держит бокал, мягко обхватив пальцами тонкую золотую ножку.

Я опускаю взгляд и смотрю на его легкие кожаные туфли, тоже все в узорах, с длинными загнутыми носами. Цепенею и не могу отвести глаза. Наверняка наш дом казался ему грязным – с булыжным двором, потертыми полами, забросанными камышом, с бегающими внутри собаками. Наверняка. Все время визита он ходил только в сапогах.

– Надеюсь, вас достойно устроили здесь.

– Вполне. – Чуть не забыв, я добавляю: – Ваше Величество.

Жидкость в его бокале легонько кружится, пока король рассматривает меня. Я не переодевалась и еще даже не умылась. Он не отводит взгляда, но принимает мой ответ.

– Вы знаете, что принцесса недовольна вами.

– Ваше Величество, – подтверждаю я.

– Она попросила найти для вас работу, приспособить к делу.

Король выжидающе молчит, но я не отвечаю.

Смотрю на бокал в его руке. Изящный стеклянный сосуд с тонкой ножкой, убаюканный в пальцах, кажется таким же хрупким, как это мгновение, как мои слишком смелые надежды: неужели король самолично даст мне место, подарит будущее и позволит выстроить новую жизнь? Я замираю с пустым лицом, чтобы не выдать затрепетавших в груди ожиданий.

– Вы можете объяснить, чем так сильно разгневали принцессу? – спрашивает он.

– Она не рассказала? – Я медленно поднимаю глаза. Валка не из тех, кто упустит возможность выразить негодование. Значит, король играет, и на кону мое будущее.

– Сказала совсем немного, – отвечает он. – Хотелось бы услышать больше.

Я понимаю его. Сквозь полумрак комнаты я ясно вижу, с какой целью затеян весь разговор. Он хочет обманом вынудить меня сказать правду, надеется убедить, что половину уже рассказала Валка. Но на самом деле ему не известно совершенно ничего, как и Саркору, видевшему принцессу в каждый миг, кроме одного.

– Я не могу сказать больше, чем изволит поведать принцесса.

Несмотря на вопросы, король едва ли наградит меня за предательство госпожи. Просто использует как инструмент и отбросит в сторону. В нем не осталось и следа того, кто обещал защищать меня от брата. Его защита теперь не для меня.

– Я уже обсудил свободные места с управляющим Хелантором. – Король улыбается пустой любезной улыбкой. – Все, что мы можем предложить, – работа гусятницы. Полагаю, вы согласны.

Он подносит бокал к губам, делает глоток и ждет.

Ожидает выкрика негодования, мольбы о снисхождении. Но я думаю только о Редне и ее лошадях, о Даре и Кетси – и о том, что теперь могу стать как они. Склоняю голову, чтобы он не увидел улыбки, которую я не в силах сдержать. Я буду свободна, буду жить вне дворца…

– Если только вы не найдете себе спутника, – добавляет король будто невзначай.

– Спутника?

– Вы не доберетесь до Адании в одиночестве. Я мог бы выделить вам гвардейца для охраны, но в таком случае сперва должен узнать о причинах вашей ссоры с принцессой.

– Ваше Величество.

Я прекрасно понимаю, что дома мне места нет. А здесь… здесь можно построить новую жизнь, если только удастся не выдать, как сильно я этого хочу. Король смотрит на меня и ждет. Я чувствую его жесткий взгляд. Пытаюсь представить, что он видит во мне и что рассказала Валка.

Он отворачивается и ставит бокал на маленький стол.

– Хелантор придет за вами утром. – В словах сквозят холод и скука.

Я приседаю в реверансе и собираюсь уйти.

Меня останавливает его голос:

– Если решите еще раз поговорить со мной, сообщите управляющему.

Я согласно киваю и выскальзываю из двери навстречу новым надеждам, которыми одарил меня король.

Ранним утром другого дня управляющий ведет меня коридорами к маленькому боковому дворику. Хелантор оказывается тем отстраненно-вежливым мужчиной, что подходил ко мне вчера у главных дверей. Сегодня мы на небольшой повозке отбываем из дворца по одной из главных дорог и съезжаем с нее только перед самыми городскими воротами. Минуем громадную конюшню и останавливаемся перед еще одной, притаившейся за первой.

Я захожу внутрь следом за Хелантором, полная любопытства, потому что здесь точно нет никаких гусей. Он ведет меня по сумеречной лестнице на небольшую душную площадку. Отпирает дверь и показывает маленькую пустую комнатку – теперь мою. Вторая дверь на этаже заперта.

– Вот, держи. – Он протягивает мне железный ключ.

Я забираю его, чувствуя рукой тепло металла, следом за провожатым спускаюсь обратно вниз и иду к третьему зданию, сараю с гусями.

– Корби! – зовет Хелантор, когда мы подходим к открытым дверям. Невысокая калитка не пускает наружу толкущееся, гогочущее стадо гусей. Кто-то пробирается к нам из глубин постройки, посохом шугая птиц с дороги. Весь пол – там, где его видно, – покрыт соломой, перьями и гусиным пометом. Я надела самое прочное дорожное платье из найденных в сундуке Валки и выбрала башмаки с самой толстой подошвой, но наряд все равно не годится для такого места.

– Ага? – Голос у Корби резкий и грубый.

Хелантор отвечает на менайском.

Они говорят несколько минут, но Корби явно уже знал, что я приду. Сложение у него крепкое, плечи широкие, руки большие. Он старше меня на несколько лет и выше на целую голову. Корби переводит на меня взгляд и долго неторопливо изучает. Мне не нравятся его глаза, хотя я сама не знаю почему.

Хелантор обращается ко мне:

– Сначала вы с Корби ведете гусей на пастбище. Потом ты идешь назад и все чистишь. Корби покажет. Потом идешь на пастбище и помогаешь гнать гусей обратно на ночь.

Я киваю. Все вполне доходчиво.

– Хорошо, – произносит управляющий и уходит не обернувшись.

Я смотрю ему вслед, и внутри тяжелеет. Он оставляет меня здесь… ну конечно, оставляет. Я ведь этого и хотела, верно? Свобода от двора, честный способ заработать на жизнь… Что с того, что я не знаю, как делать эту работу? Научусь.

Корби открывает мне калитку. Я захожу и шагаю следом за ним внутрь загона, башмаки чавкают по нечистотам под соломой. Сарай настолько пропах и самими гусями, и их пометом, что приходится задерживать дыхание, чтобы не крутило в животе.

Чередой жестов Корби изображает мои обязанности: сгрести помет, лопатой закинуть в бочку у двери, разбросать новую подстилку с сеновала над головой. Потом берет посох из груды инструментов у дальней стены, сует его мне в руки и отворачивается.

Резким выкриком вспугивает гусей и ведет их к дверям. Стадо вытекает через калитку во двор. Еще одним воплем и несколькими ловко брошенными камешками Корби гонит птиц за угол ближней конюшни и в сторону городских ворот, взмахом руки призывая меня идти следом.

Я