Колючка - Интисар Ханани

Я порывисто киваю.

– Услышу, что вы распускаете такие слухи, здесь или во дворце, – будьте уверены, что Семья быстро узнает, откуда они.

Я снова киваю и опускаю взгляд на траву.

– Надеюсь, у нас больше не будет поводов для беседы, – отрезает Саркор. Больше всего это похоже на приказ. Я опять киваю, но он уже размашисто шагает к дороге. Я жду, пока пройдет дрожь в руках, прежде чем идти следом.

– И как ты догадалась взять такую лошадь? – возмущается Валка тем же вечером, когда мы готовимся ко сну. Это ее первые слова, добровольно сказанные мне за все время наедине. – Совершенно никчемная! Прикажу сдать ее живодеру.

Я цепенею и отбиваюсь от волны страха. Нельзя показывать, что мне есть дело. Выдавливаю короткий смешок.

– Это подарок от брата. Так что не удивляйся, что на ней нельзя ездить.

Она смотрит на меня, и уголок ее губ трогает кривая ухмылка. С Валкой брат никогда не обходился жестоко, так что это кажется ей забавным.

– Вот как?

Мне может не представиться другого случая вступиться за жизнь белого. Я осторожно киваю, глядя на Валку.

– Теперь он твой брат, так что лучше остерегайся его игр. Сдашь лошадь на убой – и он победит. Выставит тебя невеждой, погубившей превосходное племенное животное. Потом еще и лично что-нибудь устроит, когда приедет на свадьбу. Уничтожит тебя в глазах всего двора. А если сделаешь вид, что тебе все равно, – сможешь досадить ему и победишь сама.

Валка хмурится:

– Предлагаешь слушать твои советы?

Кажется, перестаралась.

– Делай как тебе угодно, – бросаю я и отворачиваюсь.

Валка не отвечает, хотя я чувствую на себе сердитый взгляд. Остается только надеяться, что она хоть немного подумает о моих словах.

Ездить верхом она больше не стремится. И Филадон, и Мелькиор пытаются отдать ей своих коней. Она отвергает их предложения с горящими гневом глазами, злясь на то, что теперь ее жалеют. Если бы я не тревожилась о будущем белого, то позабавилась бы тем, как аукнулась выходка братца: предложение Мелькиора приправлено широкими улыбками и снисхождением к бедной девочке, которой даже не смогли дать достойного скакуна.

А вот Филадон меня удивляет. Предлагая Валке коня, он не выказывает никакой надменности и осуждения, и даже со мной ведет себя так же. В самом деле, каждый раз, когда мы почему-то ненадолго остаемся вдвоем – ожидая отъезда на постоялых двориках или приходя на завтрак раньше других, – он по-доброму беседует со мной.

Не расспрашивает о принцессе, о наших отношениях, не дает ни малейшего повода решить, что у его дружелюбия есть некая цель. Но и не окатывает безразличием, как Мелькиор. Даже в присутствии принцессы всегда находит для меня улыбку, передает еду и напитки раньше, чем я попрошу. Валке не раз приходится прикусывать язык, ведь нельзя же выговаривать лорду за эти маленькие знаки расположения, когда он ничем ее не обидел. Интересно, не потому ли Филадона и выбрали встречать принцессу, что он такой сердечный человек.

Может быть, он даже поможет мне отыскать новое место. Или хотя бы поддержит своими добрыми жестами в эти первые недели при дворе и при Валке, пока я буду разбираться, какого будущего вообще желаю. Потому что, несмотря на долгие часы молчания в карете и в спальнях одинокими вечерами, когда я пыталась придумать себе работу и жизнь по душе и силам, я придумала не так уж много.

И сейчас, когда город короля из пятнышка на горизонте превращается в рассекающие равнину огромные стены, у меня по-прежнему нет плана лучше, чем самый первый. Сидя напротив Валки, я смотрю, как мы въезжаем в тяжелые ворота и в новый мир. Весь стольный Таринон втиснут в эти стены, вытянут вверх многими этажами зданий из желтого камня. Люди заполоняют улицы, стекаются в переулки, свешиваются из окон, чтобы увидеть, как мы едем. Дети расселись по крышам домов пониже, босые и смешливые. Меня завораживают размеры города, высота построек, богатые наряды, тут и там мелькающие в толпе простых людей. И все эти горожане собрались здесь, чтобы увидеть меня – или ту, кем я была недавно. Глядя на них, я отчаянно благодарю судьбу за избавление от жизни рядом с королем, что с легкостью правит столь многим.

У ворот дворца толпа резко заканчивается. Мы с перестуком катимся по великолепному двору, подковы лошадей звенят о брусчатку. Когда карета замедляется, Валка встает и шагает к дверцам одновременно с подошедшим открыть их лакеем. Я смотрю наружу и ищу в толпе дворян человека, с которым должна была обручиться, того, кого теперь нужно предостеречь. Вот она, жизнь, с которой я прощаюсь навсегда. Вот она, судьба, которую я не обязана принимать.

Валка выходит наружу, едва распахиваются двери, нетерпение сквозит в каждом ее шаге.

– Ваше Величество, принцесса Алирра ка Розен, – возглашает Мелькиор, сам только мгновением раньше спрыгнувший с коня. Ближайшие к королю придворные расступаются, открывая моему взору молодого мужчину чуть позади него.

Дыхание застывает в груди. Я уже знаю человека, стоящего рядом с королем, я видела их принца раньше. Такой же рослый, как отец, с теми же черными волосами, что у всего их народа, только вместо резких ястребиных черт короля – высокие, немного женственные скулы. И снова сходство – тот же резко очерченный подбородок, тот же ореол врожденного величия.

– Алирра, позвольте представить моего сына, принца Кестрина, – говорит король, и колдун из моей спальни кланяется в ответ на реверанс Валки.

Я вцепляюсь в раму окошка, будто бросая якорь в неистовой качке, будто это может удержать меня от падения в опасно накренившемся мире. Колдун и есть принц Кестрин.

Валка застенчиво отводит от него взгляд. Принц держится принужденно, словно все еще сопротивляется хвори и боится хоть на миг выказать слабость. Он пробегает глазами по карете, скользит взглядом по мне, словно я не примечательнее тени на стене, и снова смотрит на Валку. Не знаю, видит ли он странность в ее поведении – наигранное смущение вместо растерянности от того, что они уже встречались раньше.

Мне отчаянно хочется подойти, сказать принцу: не доверяй ей. Он приходил предостеречь меня, и, будь он хоть принц, хоть колдун, теперь я должна предостеречь его. Обязана. Но слова еще только рождаются в сознании, а цепочка Дамы уже сдавливает шею.

Мысли путаются, дышать становится тяжело, и я просто смотрю, как принц берет подошедшую Валку под руку. Надо выйти сейчас же, пойти с ними, пока меня не бросили позади и не забыли. Но мои пальцы никак не могут отпустить раму окна, а я не могу заставить себя шевелиться.

Принц ведет свою даму к огромным дверям с замысловатой резьбой и искусной мозаикой из