Любовница по контракту - Шэрон Кендрик

Этого неожиданного прикосновения было достаточно, чтобы напомнить Зуки, какой обезоруживающей силой оно обладало.

Почувствовал ли Паскуале, как под его пальцами забилась жилка на ее руке? Может быть, поэтому в его глазах появилось такое странное выражение, а обычно упрямо сжатые губы дрогнули?

– Спасибо, – выдохнула она, не пытаясь вырвать руку.

– Не стоит. Это доставляет мне наслаждение, – тихо произнес он, не отпуская ее.

Наслаждение… Это было его слово, оно было ему хорошо знакомо. В силах Паскуале было доставить ей наслаждение… невероятное наслаждение, стоило ей лишь протянуть руку. Кончиком языка она непроизвольно облизнула пересохшие губы. Глаза Паскуале потемнели.

– Тебе не следует этого делать, bella mia, – мягко упрекнул он ее, не отрывая взгляда от ее дрожащих губ, – не делай таких движений – провоцирующих… – Он слегка прикоснулся пальцем к ее полной нижней губе. – Если только ты готова справиться с последствиями.

Ошеломленная, завороженная, Зуки не отрывала глаз от его лица. Он все еще держал ее за руку. О Зуки, ради всего святого! – в отчаянии подумала она.

И попыталась высвободиться, но не смогла. Не потому, что он крепко ее держал, а потому, что у нее не было сил. А затем вырваться и вовсе стало невозможно, так как другой рукой Паскуале стал гладить ее талию. Полупрозрачный, серебристый шелк был настолько тонок, что ей казалось: Паскуале гладит ее кожу. Помоги мне, Господи, взмолилась она, отдаваясь своим ощущениям.

– Паскуале, – едва слышно прошептала она, забыв обо всем: о своей борьбе, о лжи во спасение и своих добрых намерениях.

– Что? – Желание, прозвучавшее в его голосе, показалось ей бальзамом, проливающимся на открытую рану.

– Отпусти… меня.

– Не хочется этого делать, но придется. Как жаль, что мне надо завтра лететь в Нью-Йорк, сага, – с сожалением произнес он. – Но… – его голос снизился до шепота, – я оставлю тебе кое-что в залог будущего. – И он прильнул к ее губам.

Она попыталась сделать то, о чем поклялась себе в начале вечера – с тех пор прошла целая вечность, – превратиться в его объятиях в кусок льда. Но мягкое прикосновение его губ моментально растопило этот лед.

Еще она поклялась себе не разжимать губ, но и это ей не удалось. Когда он крепко прижал ее к себе, она со вздохом разомкнула губы и, почувствовав его язык, окунулась в водоворот восхитительных эротических ощущений.

Зуки качнулась, но Паскуале держал ее крепко. Раз у нее нет сил ему сопротивляться, она с таким же успехом может сделать то, чего больше всего хочет, решила она.

И ответила на его поцелуй.

Она с наслаждением обвила руками его широкие плечи, лаская плотный шелк его смокинга, как будто хотела почувствовать сквозь ткань его мускулистое тело Паскуале ответил тихим стоном, который привел ее в восторг.

Зуки не помнила, как долго длился их поцелуй, но был момент, когда она чуть не потеряла сознание.

– Паскуале, – прошептала она.

Он взглянул на нее: щеки ее пылали, глаза горели, губы припухли от поцелуя.

Но полуулыбка, тронувшая его губы, не была ни мягкой, ни нежной, ни даже ироничной. Она была бесстыжей, откровенно хищной.

– Мне следует взять тебя сейчас, чтобы погасить тот мучительный пожар, который ты во мне зажгла и который грозит меня уничтожить, – сказал он, отпуская ее.

Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы не рухнуть к его ногам.

Он, вероятно, догадался об этом и протянул руку, но она молча отстранила ее и оперлась на подлокотник дивана.

– Мне надо лететь ранним рейсом, – с сожалением сказал он. – Но могу тебе обещать следующее: когда я, наконец, доберусь до твоей постели, не жди, что я уползу на рассвете. Буду заниматься с тобой любовью столько, сколько потребуется, сага mia.

Он ушел, тихо закрыв за собой дверь, но его угроза еще долго звучала у нее в ушах.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Паскуале был в Нью-Йорке, и жизнь Зуки, казалось бы, должна была стать менее напряженной.

Это в теории, а в действительности была совершенно другой.

Зуки поняла, что скучает по нему. А если быть честной, то жестокая и болезненная правда заключалась в том, что она очень скучала.

У нее было два съемочных дня для «Формидабль», но она постоянно ловила себя на том, что надеялась увидеть Паскуале в студии.

Она потеряла аппетит, ее покинули чувство юмора и желание заниматься живописью. На четвертый день солнечным утром она решила позвонить своей невестке и попросить разрешения провести день с племянником. Керсти смогла бы отдохнуть, а Тоби такой забавный, что заставит ее забыть о Паскуале.

Но на звонок никто не ответил, и Зуки решила позвонить в офис Пьера, чтобы узнать, где его жена и сын.

Она набрала номер прямого телефона, и чуть было не выронила трубку, услышав знакомый низкий голос, ответивший:

– Да?

Так, значит, он вернулся из Нью-Йорка, подумала Зуки, почувствовав боль в сердце. Приехал и не позвонил ей. Глупо, но такова была ее реакция…

– Алло? – несколько нетерпеливо переспросил он.

– Алло, – наконец отозвалась Зуки, убедив себя, что будет выглядеть по-детски, если она просто положит трубку.

– Зуки? – тут же спросил Паскуале. – Это ты?

– Да, я. А Пьер на месте?

– Ага, он здесь.

– Можно мне с ним поговорить?

– Сейчас. Как ты себя чувствуешь?

Ей показалось, что ему это действительно интересно. Может быть, он тоже по ней соскучился?

Ох, Зуки, подумала она, у него в Нью-Йорке наверняка было с кем развлечься.

– Все в порядке, – несколько сдержанно ответила она. – Как ты?

Он рассмеялся, очевидно находя забавным ее официальный тон.

– Устал. Даже очень. Полно было дел. – Понизив голос, он спросил: – Ты по мне соскучилась? – Как ему удается облечь в слова именно то, о чем она думает?

– Ну конечно. Мне тебя не хватало, как дырки в голове. Знаешь поговорку?

Он лишь радостно засмеялся.

– Я слышал от Ломас, что съемки прошли успешно.

– Да, говорят.

– Поужинаем сегодня вечером? – внезапно спросил он.

Здравый смысл вдруг улетучился, и она чуть было не согласилась, но тут же очнулась и решила ни за что не поддаваться искушению. К тому же сейчас не надо было смотреть в эти дьявольские черные глаза, так что отказываться было не так уж и трудно.

– Я не могу.

– Свидание? – коротко спросил Паскуале.

– Я занята, – попробовала она увильнуть от ответа.

– Настолько, что не можешь отменить встречу? – произнес он с прежним высокомерием.

– Тебе еще никогда не отказывала ни одна женщина?

– Спрашиваешь, а сама вряд ли хочешь услышать ответ на этот вопрос, не так ли, Зуки?

– Почему меня должен волновать твой ответ? – холодно возразила она. – Меня нисколько не интересует твоя личная жизнь.