Мия - Тамара Витальевна Михеева

Марга фыркнула и не стала спорить. Она смотрела на тулукта с неприязнью и страхом одновременно. Тулукт тоже косился на нее недоверчиво. Потом вывернулся из-под руки Мии и боднул ее в бок. Он толкал ее к окну и тихо фыркал, будто хотел что-то сказать.

– Дурачок, – сказала Мия. – Мне оттуда не спуститься, ты что. Да и окно узкое. Я же не тулукт.

Но тулукт вдруг встал на задние лапы, как собака, дотянулся до веревки, обмотанной у Мии на талии, стал рвать ее зубами.

– Ох! – только и выдохнула Мия.

Веревка! У нее же есть веревка! Какое счастье, что их даже не обыскали перед тем, как бросить в тюрьму!

Она быстро развязала веревку. Показала ее Марге. Та тоже охнула, посмотрела на окно, потом на тулукта и сказала:

– Он прав. Уходите. Я буду держать веревку, и ты сможешь спуститься вниз по стене.

– Пойдем вместе!

– Окно слишком узкое.

– Хотя бы попробуй!

Марга покачала головой.

– Я и так вижу.

Она посмотрела в сторону, на стену, за которой сидел в своей камере Бородач, и Мия все поняла.

– Тебя убьют, если я сбегу, – пробормотала Мия.

Марга недобро усмехнулась.

– Ну, при чем тут я? Ты унесешь веревку с собой, дверь была закрыта, окно узкое и высоко, я спала. Откуда мне знать, куда ты делась? Может, тебя вообще не было? Иди! Я подсажу тебя.

Мия обвязала тулукта веревкой вокруг живота, он взметнулся к окну и исчез в проеме так быстро, что Мия едва успела ухватить свободный конец. Она взобралась Марге на плечи. Кое-как дотянулась до подоконника и вскарабкалась на него.

– Умничка! – прошептала Марга, и Мии захотелось плакать.

Она поняла, что даже не обняла Маргу на прощание.

– Я тебя больше не увижу?

– Как знать? Мир большой, но дорог в нем немного. Лети, птичка, лети, пока не начался рассвет!

Но Мия не могла так уйти, это было неправильно. И она спрыгнула вниз.

– А как же ты? Как вы?

– Не думай о нас, мы выберемся.

– Марга…

– Уходи! Давай, детка, не трать время! Будет ужасно жалко, если тебя убьют при попытке к бегству!

Мия обняла ее. Марга пахла цветущей вишней и немного костром. Ее кожа была горячей, несмотря на промозглый холод темницы.

– Я попрошу тебя кое о чем, – прошептала вдруг Марга ей в ухо, будто Мия была тем самым ухом земли, в которое они говорили свои заветные желания еще сегодня утром.

Мия кивнула: все что угодно.

– Вдруг встретишь в своих скитаниях какого-нибудь хофолара, передай ему: пусть не отчаивается. Пусть знает, что я еще есть.

Мия заплакала. Марга приподняла ее лицо за подбородок, заглянула в глаза:

– Ну-ну, детка, ты что? Думаешь, я сдохну здесь? Да ни за что! Нас, хофоларов, не так просто извести! Не печалься! Беги. Тулукты не любят ждать.

– Поможешь мне снова туда забраться? – попросила Мия.

Свободный конец веревки лежал у нее в ладони и казался тяжелым. Марга обвязала его вокруг своей талии и встала к стене, Мия снова вскарабкалась на подоконник. Тогда Марга села у стены. Конечно, Мия не такая уж и тяжелая, но лучше все-таки упереться во что-нибудь, чтобы удержать ее.

Мия посмотрела на Маргу в последний раз – бледное лицо, запрокинутое вверх, длинные брови, темный рот, огромные глаза, – а потом начала спускаться вниз с другой стороны стены. На одну короткую секунду ей показалось, что она слышит плач, но представить плачущую Маргу не смогла.

Тулукт ждал ее за большим камнем, и Мия побыстрее отвязала его, чтобы не мучить. Ночной воздух, теплый и пряный, вливался в нее, вытравляя тюремный холод. Тулукт посмотрел на Мию темными глазами, кивнул и двинулся вдоль стены. Мия шла за ним, сматывая на ходу веревку. Веревка еще была натянута, еще связывала их двоих, контрабандистку Маргу, последнюю хофоларку, и Мию, дочь смотрителя маяка. Потом она ослабла, послушной змеей поползла за ней. Мия обмотала ее вокруг пояса, мысленно прощаясь с Маргой, с ее танцем, ее улыбкой и запахом, с ее жизнью. Она вспомнила Бородача и как он смотрел на Маргу, и ей стало так нестерпимо жаль их обоих!

Где-то прокричала стража. Кажется, смена караула. Тулукт метнулся к забору, Мия тенью следовала за ним, но вдруг остановилась. Силуэт кибитки темнел посреди тюремного двора. Мия оглянулась и скользнула к ней, не обращая внимания на недовольное фырканье тулукта. Кибитку тщательно обыскали и нашли, что хотели: все сундуки стояли открытые и были пусты. Маргины наряды, браслеты, бусы, сандалии с бусинами разбросаны по полу, постель перевернута. Рядом с ней Мия увидела свою холщовую сумку, она раскрыла ее и с облегчением поняла, что ее жалкие пожитки никого не заинтересовали: книга северных песен и коробка из-под бабушкиного печенья были на месте.

Мия окинула последним взглядом кибитку, где Марга и Бородач были счастливы. Может, наказание будет не таким уж и страшным? Они же не воры, не убийцы, они просто хотели, чтобы на островах рос лес! Мия разглядела у ножки стола горсть семян. Наверное, они просыпались во время обыска. Мия собрала их, ссыпала в коробку из-под печенья и убрала в сумку.

Ливневый ветер

Мия снова шла по Круговой дороге. Было тихо. Как-то излишне тихо, неправильно тихо, будто Мию и все, что вокруг, накрыли прозрачным колпаком. Так ее брат Марк накрывал иногда стаканом залетевшую в дом осу. Тулукту эта тишина тоже не нравилась. Он фыркал, чихал и дергал хвостом. Неожиданно резко стемнело. Небо посерело, наполнилось тучами, темнота навалилась на дорогу и была будто бы ощутимой, густой, хоть рукой трогай. С новой силой нахлынула на Мию тоска о доме, маме, сестрах, о Крошке Си и Марге, хотелось завыть в это непроглядное небо, закричать. «Ливневая неделя», – поняла вдруг Мия и поежилась.

– Ерунда, – сказала она вслух, – Марга никогда сама не попадала в эту ливневую неделю. Она просто пересказывала всякие слухи и сказки. Ну кто же верит этому?

И тут тулукт зарычал. Он поднял голову к небу, оскалил зубы, вздыбил шерсть на загривке и рыкнул так, что у Мии уши заложило.

– Думаешь напугать тучи?

Нет, он так не думал. Он заметался по дороге, заплакал, закричал, будто от боли, а потом нырнул в лес.

– Стой! – рванула следом Мия. – Подожди меня!

Но тулукт бежал не разбирая дороги, не оглядываясь, и Мия ощущала его страх, как ощущают очень резкий запах. Ей тоже стало страшно, и чтобы унять свой страх, она бежала, рычала, скулила и выла. Она чувствовала – он близко. Тот самый ливневый ветер, который