Щит веры. Часть 2. Воину-защитнику и гражданскому населению в помощь (ПТСР, боевая психическая травма) - Иеромонах Прокопий (Пащенко)

обнаружено появление нового функционального тела. То есть группа нейронов в мозге перестроилась в какую-то новую конфигурацию, чтобы отслеживать именно этот процесс жонглирования. Это похоже на новый желудок, который требует пищи. И применительно к военнослужащим можно привести подобный пример. Один офицер спецназа, который участвовал в Чеченской кампании, рассказывал, что привык всегда считать шаги: если в окно залетит граната, тебе полезно знать, сколько шагов нужно сделать до угла и т. д. Но эта привычка осталась у него и в послевоенное время: он везде ходил, считая шаги. И даже когда его жена пекла на кухне блины и разворачивалась к нему со сковородкой в руках, его тело воспринимало это как боевую ситуацию. Жена удивлялась, видя со стороны, что он как-то странно реагирует: скачет и т. д. Но офицер понимал, что это остаточные явления, которые только со временем были переработаны.

Возможность исцеления и преодоления травматического опыта через переинтерпретацию травматической доминанты. Преподобный Макарий Оптинский. Псалтирь

Итак, общее исцеление — каким оно представляется в свете этого учения и в согласии со святоотеческой мыслью — возможно, когда человек осознанно переинтерпретирует свою травматическую доминанту и направляет рефлексы, которые она запускает, в конструктивное русло. У прп. Макария Оптинского есть толкование строчки псалма Внегда прозябоша грешницы яко трава, и проникоша вси делающии беззаконие (Пс. 91, 8), очень похожее на описание действия доминанты. По мысли прп. Макария, пока страсть себя не проявила, нам трудно с ней бороться, трудно её подцепить. Но когда в человеке вспыхнул гнев, если он начнёт молиться за обидчика, он начнёт эту страсть в себе искоренять.

Вообще идея Ухтомского, совпадающая с мыслью свт. Игнатия (Брянчанинова), состоит в том, что, когда доминанта приходит в движение, всё, что мы сделаем в момент возбуждения, запомнится, «запишется» и воспроизведётся автоматически в следующий раз. Между доминантой и страстью в данном контексте можно поставить знак равенства, так же как между доминантой и добродетелью, ведь механизм может быть и благим. То есть, если мы, испытывая гнев на кого-то, помолились за обидчика, в следующий раз, когда мы его увидим, нам будет даже несколько приятно на него смотреть, потому что вспомнится и то, что мы за него помолились. Соответственно, здесь и обнаруживается надежда: мы понимаем, что травматический опыт может быть перестроен, переинтегрирован.

Приведём конкретный пример того, каким образом может происходить постепенное исцеление через переинтерпретацию доминанты. У одного человека было ПТСР, развитое не в результате боевых действий. Он находился в самолёте, который упал в воздушную яму, и это ощущение близкой смерти наложило такой отпечаток на его психику, что впоследствии он приходил в состояние ужаса не только при виде самолётов, но и при виде какого-нибудь огонька машины. Он работал с самым лучшим психологом одного крупного мегаполиса, и за несколько лет терапии — никаких результатов. Но исцеление возможно, если этот человек при приближающемся состоянии ужаса просто возьмет и начнёт читать Псалтирь. В Псалтири есть важные смыслы. Можно сказать, что царь Давид тоже был на грани ПТСР: несколько лет он был в бегах, за ним охотился вооружённый отряд царя Саула, его хотели убить. И многие псалмы об этом говорят: он на краю гибели, со всех сторон его обложили, нет никакого выхода, но Господь — его прибежище и сила. Таким образом, в псалмах есть элемент отчаяния: Объяли меня муки смертные, и потоки беззакония устрашили меня; цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня (Пс. 15, 5–6). Но в то же время есть и отдушина — вера. Есть элемент отчаяния, и есть элемент надежды. То есть, если человек в момент действия травматической доминанты начнёт метаться, в следующий раз ему будет только хуже, потому что эти метания организмом будут запомнены. Но если он — даже через силу — откроет Псалтирь и начнёт читать, — в следующий раз, когда у него будет состояние ужаса перед падением в «воздушную яму», эти слова псалмов автоматически всплывут в его сознании и переадресуют его уже к другой доминанте.

Согласно учению Ухтомского, мы можем переконструировать доминанту, внеся в неё новые смыслы. Поэтому нужно дать травмированному человеку возможность в каких-то новых ракурсах посмотреть на происшедшее — на скорби, потери. Святые отцы говорят, что, если ты что-то потерял или у тебя что-то украли и ты добродушно это примешь, Бог вменит тебе это в акт милосердия. На основе Истины мы даже в такие ситуации вносим новые смыслы, которые меняют характер травматического возбуждения. Ухтомский также считает, что с сильной доминантой бесперспективно бороться «в лоб». Это касается не только ПТСР, но и наркомании, и всех страстей, потому что в момент возбуждения импульсы, попадающие в сознание, пере-адресуются к текущему очагу. Подобно и с наркоманом или человеком, пережившим какую-то катастрофическую ситуацию: если мы начнём говорить о наркотиках или об этой ситуации — возникнет риск того, что мы только усилим текущее возбуждение. И поэтому Ухтомский считает, что перспективней создавать новую конструктивную, бодрую доминанту, которая, усилившись, притормозит патологическую. И здесь не надо бояться никакого вытеснения. Когда Зигмунд Фрейд говорил о вытеснении, в чём-то он был, конечно, не прав. Все эти вытеснения, неврозы случаются только тогда, когда человек испытывает чувство ненависти и пытается усилием воли его заглушить, продолжая при этом ненавидеть. Но если человек начинает, например, молиться за обидчика, то, если сказать кратко, те самые нейроны, те самые отделы коры головного мозга, которые участвовали в ненависти, — они перевоспитываются. Мы знаем, что великие грешники, великие разбойники, такие как Моисей Мурин, например, становились великими святыми. Кстати, среди монахов очень много воинов. Дисциплина, к которой они приучились на войне, помогает им приучиться к дисциплине монастырской. Таким образом, возможность преодоления ПТСР видится в обогащении человека смыслами, в появлении у человека высшего, духовно-культурного этажа личности, когда он начинает с новых углов смотреть на тот опыт, который был с ним раньше. И, обогащая человека, мы даём ему основу для того, чтобы этот опыт был перестроен.

Человек как субъект. Война и любовь. Два пути на войне: путь зверя и путь православного воина. Психолог А. В. Брушлинский. Епископ Митрофан (Баданин). Книга «Путь архистратига. Преодоление зверя»

Известный русский психолог А. В.