Всё еще люди. Рассказы - Игорь Дьячишин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я, — говорит Белозерский, — все-таки немного узнал, что превентивщики стали делать. Через знакомых. Там ведь как: бывают случаи, когда известно, что с большой долей вероятности кто-то хочет или даже в качестве квантового «двойника» уже совершил преступление. Значит, надо поработать с ним, чтобы подобное больше не происходило. Нашли с помощью изучения следов в сети и по внешнему виду машины одного парня, сдающего в аренду мощности серверной фермы. Не буду говорить имя, назову его Н. Тот сразу признается: да, сгенерировал снафф, никого не калечил и не убивал, а образ легально купил у пенсионерки. Машина у парня точно такая, какую видел Земляных — серебристая «Тойота». Никаких следов крови. Н. даже показал нам файлы с разных стадий работы над псевдоснаффом. Прогнали через тесты, в том числе через нейронку — по обобщенным результатам допроса вероятность около семидесяти процентов, что не врет.
— А почему только семидесяти? Вроде бы техника распознавания лжи сейчас обычно более точные ответы дает.
— А это потому, что Н., как он в конце концов признался после всех проверок, — «и наверняка давления» — думаю я, — поначалу серьезно думал, не сделать ли ему «натуральный» снафф и был весьма взбудоражен этой мыслью. Но он, ну то есть эта квантовая версия, все-таки остановился на «синтетике». К счастью. Что там дальше превентивщики с ним делали — не знаю.
Специальные меры в отношении кого-то из-за поведения квантового «двойника» или зафиксированных нейросетью «опасных тенденций» в поведении — этически «серое» пространство. Я решаюсь отойти от основной обсуждаемой темы и спросить Котельникову и Белозерского:
— А как вы думаете, Мария, Виталий, работа Превентивного отдела — по-вашему это правильно?
Сначала высказывает свое мнение Котельникова:
— Я думаю, это должно применяться только в исключительных случаях.
— Как насчет этого?
— Наверное все-таки да. Речь о потенциальном жестоком убийстве.
— А вы, Виталий?
— Я за превентивку в разумных пределах. В данном случае, судя по тому, что мне известно об Н. — наверное, стоило провести. — Я уже практически слышу множество гневных голосов противников отдела Превентивных Действий. Если, конечно, этот фрагмент интервью не вырезать.
***
— Что могут означать для области если не закрытие, то даже кратковременные работы на реакторе?
— Когда в городе, являющемся центром области, запускают реляционный термоядерный реактор, как в Брянске полтора года назад, это всегда ставит его, город, да и область, на ступень выше. В нашем случае — надежда для полувымершего региона, который до этого уже пятнадцать лет держится почти что полностью на обеспечении транзита пассажиров и грузов. Конечно, понятно, почему администрация так не хочет терять реактор даже на пару недель. Ну и разговоры о неполадках бьют по репутации. А в обстановке бешеной, жестокой конкуренции регионов, когда мало финансирования из центра, это не так уж просто. — говорит Сысоев.
— Но если причина в брянской станции, ремонтировать надо? — Я произношу почти утвердительно.
— Конечно! Проблема тут во многом в том, какие у нас общественные институты. Бизнес и государство больше заботят финансовые проблемы, нежели непосредственно человеческие. Хотя на самом деле расхождения способны легко мешать и тем, кто у власти и при деньгах, уже неоднократно были случаи. Я часто думаю о том, насколько это страшно и опасно — больше одного варианта бытовой, вне допустимых зон, макро-реальности. Это может привести к проблемам и для бизнеса, и для законодательной, и для исполнительной, и, конечно, для судебной ветвей власти, и вообще бытовые проблемы для кого бы то ни было.
— Министерство энергетики заявило, что будет проведена проверка.
— Ну, — говорит мой собеседник, — уж хотелось бы, чтобы проверили как надо. Чтобы стало ясно — от них это пошло или нет. Каждое такое событие — вызов привычному человеческому существованию. Уже зафиксировано ещё несколько макрорасхождений в регионе. Мы имеем дело с чрезвычайной ситуацией. А противники макрореляционных установок нашли новый прецедент, который могут использовать в своих целях.
***
— Только мы с Марией не успокоились, как нам советовали. В такой ситуации надо, чтоб люди знали. И мы стали в сеть выкладывать информацию по делу. И сразу угрозы пошли. Конечно, ведь реактор — это курочка, несущая золотые яйца. А в один день мне звонят и говорят: «Ну все, Виталий, считай, что ты уже труп, если не прекратишь свои игры». ID не определен, речь синтезированная.
— Прямо так?
— Прямо так.
— И вы, Виталий, и вы тоже, Мария, боитесь за себя?
— Уже не так сильно, — отвечает Белозерский. — Ведь пошла большая проверка и шумиха, мы своего добились.
— Мне страшным кажется больше другое, — говорит Котельникова — Неизвестно, что будет с реальностью дальше. Возможно, нас ждут еще бо́льшие неприятности.
Муравейник
Изначально я сформулировала эту историю в виде загрузочного пакета (стандартно-ментального), но также решила сделать и текст на общем. Возможно, кто-то в пространстве постчеловечества предпочтет такой формат.
Еще при создании пакетной версии я освежила память, заново изучив отдельные официальные документы, а также поговорив с некоторыми товарищами-Исследователями и, конечно, с Муравейником. При написании все данные, важные для упоминания в тексте, были зафиксированы в моем разуме, и мне в целом удалось изложить историю так, как я хотела.
Хасифа Аль-Фадель, 239 год с Пересмотра.
Пузырь Алькубьерре нес «Посейдон-I» к системе Альфа Центавра. Корабельный компьютрониум выполнял пять личностей: меня — Хасифу Аль-Фадель, Татьяну Скорину, Роберто Вико, Иоши Киноситу и Клауса Бильдерлинга. В пути мы много чего делали, в том числе пробовали разные режимы себя, всеми или отдельными потоками. Когда становилось скучно, я часто ставила более низкую скорость своего выполнения или просто отключалась на какой-то период.
А иногда я решала поглядеть с камер, и мне открывались необычные виды, сзади — растягивание краев, спереди — сжатие, цвета в первом случае смещены дальше в красную область спектра, во втором — в синюю. Громадный, под стать кораблю, пузырь вокруг него двигался со скоростью около трети световой, на что уходила большая часть энергии, вырабатываемой двумя реакторами. По причине как раз этой «прожорливости», кстати, так и не удалось до сих пор создать маленькие корабли Алькубьерре, часто встречающиеся в научно-фантастических произведениях, необходим достаточно мощный источник питания — внушительных размеров реактор, или, скажем, два, как в случае с «Посейдонами». Другой предел — световая скорость. Даже если бы нашлось гигантское количество энергии для создания пузыря, движущегося со сверхсветовой скоростью, побочные квантовые эффекты помешали бы соответствующей деформации пространства-времени. Но хоть технология во многом проблемная, меня она всегда восхищала.
Прошло уже
