Правда о Портъ-Артуре Часть I - E. Ножинъ

Благодаря незнакомству съ законоположеніями и неуменію ими пользоваться, реквизиція въ Квантунской области превратилась впоследствіи действительно въ "экзекуцію" населенія, а затемъ – въ открытый разбой и грабежъ, о чемъ свидетельствуютъ дела во временномъ Портъ-Артурскомъ военномъ суде.

Противникъ продолжалъ безпрепятственно и энергично высаживаться и наступалъ.

Наши конные передовые разъезды, благодаря плохой или, лучше, совершенно отсутствовавшей организаціи и подготовке, слабо освещали местность, и поэтому мы ничего не знали, что делается въ расположеніи противника. Единственно, что мы твердо знали, это то, что противникъ наступаетъ и наступаетъ въ значительныхъ силахъ.

Его первые эшелоны подвигались по Мандаринской дороге, по направленію къ Киньчнжоу.

На Киньчжоуской позиціи было спокойно.

Работы велись лишь полковникомъ Третьяковымъ средствами командуемаго имъ полка.

Генералъ Фокъ изредка наезжалъ, объезжалъ укрепленія, настаивая на вооруженіи, главнымъ образомъ, праваго фланга, приказалъ соорудить батарею на Известковой горе, балагурилъ съ солдатами, разносилъ офицеровъ и уезжалъ въ Дальній.

Генералъ Стессель сиделъ почти безвыездно въ Артуре, удивляя всехъ своими приказами.

Въ крепости уверенность въ киньчжоускую позицію была довольно сильная. Генералъ Стессель везде говорилъ, что дальше Киньчжоу японцевъ не пустятъ.

Все поверили и успокоились.

Мало кто, кроме японцевъ, зналъ, что представляетъ изъ себя Кинжоу.

Вдругъ, 27 августа, за No 177, мы читаемъ следующій приказъ: "Въ виду возможнаго прихода всей 40-й в.-с. стрелковой дивизіи въ Портъ-Артуръ, предлагаю коменданту крепости сделать распоряженіе о постройке хлебопекарныхъ печей…"

Для многихъ стало яснымъ, что твердыни Киньчжоу были не особенно надежны.

Главный начальникъ, еще не видевши врага, уже назадъ оглядывается. Уверенность въ Киньчжоу была сразу подорвана.

Стали узнавать, что представляетъ изъ себя Кинжоу.

Отзывы о ней были самые тревожные.

Все въ одинъ голосъ говорили, что, какъ позиція, она ниже всякой критики.

Но начальникъ раіона ничего не хотелъ знать и вещалъ намъ свою волю въ приказахъ:

Въ приказе за No 179, отъ 27-го апреля, онъ уверенно пишетъ:

"Часто рубахи и чехлы не мыть, они более подойдутъ подъ цветъ местности".

Не скажу, чтобы нашъ солдатъ былъ особенно чистоплотенъ, спасаетъ его отъ вшей баня.

Въ военное же время онъ и безъ приказовъ очень подходитъ подъ цветъ местности, въ которой живетъ. Мыться на позиціяхъ некогда, да и негде.

29 апреля No 184.

"До сей поры встречаются нижніе чины, особенно 7-го запаснаго баталіона въ валенкахъ; теперь это уже несвоевременно, гораздо лучше покупать на бойне шкуры и делать опанки".

Спрашивается, почему люди ждали валенокъ?

Почему въ теченіе всей осады люди не имели хорошей обуви? Почему крепость не была снабжена достаточнымъ количествомъ ея въ продолженіе 6 летъ?

Противникъ продолжалъ наступать.

Генералъ Фокъ ничего еще не предпринималъ серьезнаго. Впереди Киньчжоу были лишь высланы слабые разъезды.

Это было действительное положеніе вещей.

Для населенія же фабриковались другія известія.

Въ No 92 "Новаго Края", отъ 29-го апреля, было напечатано следующее:

"Начальникъ Квантунскаго укрепленнаго раіона приказалъ сообщить во всеобщее сведеніе, что отрядъ генерала Фока оттеснилъ японцевъ на северо-востокъ отъ полотна жел. дороги. Есаулъ Канцевичъ дошелъ до бухты Кинчанъ, преследуя японскую кавалерію, которая быстро отступила въ Бицзыво. Въ бухте Кинчанъ есаулъ Канцевичъ виделъ 6 военныхъ судовъ. Вся охрана железной дороги поставлена на свои места".

На самомъ же деле есаулъ Канцевичъ съ 30 казаками произвелъ легкую рекогносцировку местности, но пройти 200 в., какъ говорилось въ приказе за No 199 отъ 1-го мая, никакъ не могъ. Дошелъ онъ лишь до бухты Кинчанъ и немедленно вернулся.

Въ действительности, кто могъ приносить и приносилъ огромную пользу въ деле разведокъ, по личной иниціативе, – такъ это чины 36-й и 21-й ротъ пограничной стражи, прекрасно знавшіе местность. Но ими почти совсемъ въ начале не пользовались: они были почему-то не въ милости у генераловъ Стесселя и Фока.

Все, кто зналъ отличную службу пограничниковъ и ихъ бравыхъ командировъ подполковника Бутусова и ротмистра Яковицкаго (въ томъ числе и полковникъ Лаперовъ, командиръ 2-й батареи 4-й в.-с. стрелковой артиллерійской бригады, и покойный Кондратенко) неоднократно мне говорили, что пограничники прямо незаменимы. Но до техъ поръ, пока они не попали подъ непосредственное начальство покойнаго Кондратенко, они игнорировались, а со стороны Стесселя преследовались.

Противникъ наступалъ, занималъ уже уСаншилипу позиціи, а мы ничего не предпринимали.

Фокъ въ Дальнемъ диктаторствовалъ. Въ Артуре продолжали писать приказы.

Вотъ, напримеръ, No 187:

"Сегодня я встретилъ близъ церкви 2-хъ офицеровъ 27-го в.-с. стрелковаго полка съ дамой, – делился съ нами впечатленіями начальникъ раіона. – На даме была офицерская стрелковая фуражка. Оказалось, что одинъ изъ офицеровъ – поручикъ Эрбенъ, а дама его жена. Полагаю, что я не долженъ объяснять всю неуместность ношенія военной форменной фуражки съ кокардой лицу женскаго пола, когда законъ не дозволяетъ носить отставнымъ, уволеннымъ безъ мундира, и запаснымъ вне службы"…

Мы пробавлялись такими курьезными приказами, а серьезнейшихъ, государственной важности делъ былъ край непочатый.

Въ Дальнемъ мы имели многомилліонныя сооруженія: отличнейшій докъ и молъ, выходящій въ море на разстояніи 2-хъ верстъ, но еще ничего не было предпринято, чтобы, на случай оставленія города, ихъ своевременно и основательно разрушить.

Только приказомъ за No 189 была назначена на 1 мая комиссія для решенія вопроса, какія крупныя сооруженія Дальняго следуетъ уничтожить.

Нужно заметить, что молъ и докъ японцамъ достались неприкосновенными и сослужили имъ неоценимую услугу, когда они базировались въ Дальнемъ.

Перваго мая начальникъ раіона ген. Стессель, проявилъ заботливость о необходимыхъ для крепости предметахъ. Говоря о произволе, царившемъ въ деле отправки изъ Дальняго и Таліенвана разныхъ грузовъ, генералъ Стессель въ приказе за No 198, между прочимъ, пишетъ:

"…Напоминаю, что не разъ уже говорилось, что разрешается вывозить изъ Дальняго и Таліенвана только следующіе предметы: 1) матеріалы для прожекторовъ, 2) фуражъ и съестные припасы, 3) необходимыя машины и электрическую станцію и 4) ледъ и каменный уголь…" и т. д.

Заботливость простиралась до того, что упоминался даже ледъ, который, какъ въ Артуре, такъ и въ Дальнемъ, вырабатывался въ машинахъ, и надобности въ которомъ не ощущалось ровно никакой.

Когда начальнику раіона говорили, почему онъ не разрешаетъ печатать о ходе событій газете, которая, издаваясь въ центре разыгрывающихся важнейшихъ историческихъ событій, является сокровищницей всехъ переживаемыхъ моментовъ и можетъ дать правдивое, ясное освещеніе всему, что здесь происходитъ, последній отвечалъ:

– Я этой газетке не только ничего не буду давать, я ее скоро совсемъ закрою. Сколько тамъ народу даромъ окалачивается. Газеты теперь не нужно. Пусть читаютъ мои приказы и приказы генерала Фока. Тамъ и новость прочтутъ, да и поучительнаго много. Теперь не время литературой заниматься. Газету эту закрою, а всехъ этихъ немедля въ дружину зачислю.

1 мая было объявлено, что после удачной рекогносцировки 30 казаковъ (объ одномъ и томъ же деле пишется въ газете два раза: разъ оффиціально сообщено о какихъ-то делахъ отряда генерала Фока, другой разъ – о действительно произведенной рекогносцировке) выяснилось, что противникъ въ значительныхъ силахъ держится у Бицзыво.

Въ действительности же противникъ занималъ позиціи у деревни Саншилипу, о чемъ не знали ни штабъ Стесселя, ни штабъ Фока вплоть до боя 3 мая. А что не знали, то объ этомъ свидетельствуетъ то обстоятельство, что, занявъ южныя высоты у Саншилипу, 2 батарея 4 восточно-сибирской стрелковой артиллерійской бригады, очутившаяся "по недоразуменію" вместо арріергарда въ авангарде, была на половину уничтожена артиллеріей противника, занявшаго противоположныя высоты много раньше.

Ложь съ истиной такъ перепутались, что на мой вопросъ, обращенный къ подполковнику Іолшину, я получилъ такой ответъ:

– У насъ, батюшка, идетъ такая путаница, что мы сами едва въ ней разбираемся. Каждый часъ новыя приказанія. Стессель приказываетъ одно, Фокъ делаетъ совершенно другое.

Фокъ, который, какъ вы знаете, всегда кричалъ, что Кинчжоу неприступенъ, теперь, когда увиделъ, что японцы не шутятъ, что они высадились и наступаютъ, всемъ и каждому говоритъ и ораторствуетъ, что давать бой на Кичжоу – преступленіе; что ему загубятъ тамъ всю дивизію. А намъ доподлинно известно, что противникъ высаживается въ большихъ силахъ, выгружаетъ массу артиллеріи.