Холодное блюдо - Павел Ганжа

А орудовать пером…пошло и вульгарно. Убийство холодным оружием -тоже своего рода акт разрушения, но грязный, примитивный. В нем нет возвышенности, чистоты. Во всех смыслах. На дворе, слава богу, не двенадцатый век, чтобы кровавой резней наслаждаться. Достойные люди до поножовщины не опускаются, недаром даже дуэли во времена оные происходили в основном на пистолетах. Красиво и благородно. И поэты не брезговали…

Между тем выбора шеф не предоставил; для мокрого дела требовался именно нож. Определенный, конкретный. Об использовании ствола и думать не стоило. Впрочем, по поводу пера Величев тоже комплексов не испытывал, непосредственный контакт с жертвой его уже давно не волновал, и опасения, что его затошнит, как в стародавние времена после первого "подреза", отсутствовали. Тогда он был слишком юн и впечатлителен, кроме того, первый раз на человека руку поднял, а сейчас столько душ…за душой, что количество жерств значения не имеет. Одной больше, одной меньше – разницы никто не заметит. Ни братва, ни небесная канцелярия. Не испачкаться бы только; выделения чужого организма, будь то кровь, сопли или слюна, Серега не переносил. Особенно, если они попадали на его одежду или, тем паче, кожу.

Ввиду исключительной брезгливости столь грубое дело, как увеличение посредством ножа количества дырок в теле жертвы, Величева ничуть не привлекало. Поэтому он планировал привлечь к исполнению важного "заказа" кого-то из торпед, лучше Митяя – тот в кинжалах разбирается, даром, что дома клинков двадцать на стене развесил. Но, к сожалению, кореш ныне пребывал…не той кондиции, чтобы уверенно пером орудовать. Уважительная причина – Рэмбо недоделанный полбашки разворотил. Ему и языком-то орудовать непросто. И Чалдон не в форме – шмат мяса откушен, а Химик, как выяснилось, пребывает в довольно легкомысленном настроении, того и гляди, отпечатки Паровоза на рукояти заляпает. Не приведи господь, сотрет или, что еще хуже, свои оставит, тогда…впору билеты покупать в теплую банановую республику, где есть шансы скрыться от гнева Туманова.

А шансы скрыться…далеки от идеальных. Образно выражаясь, синюшная курица, убегающая от голодного гепарда по африканской саванне, имеет их больше. Гипербола, естественно, но в каждой гиперболе…

Пришлось браться за нож самому. Аккуратно, сдавливая пальцами боковые грани рукояти и не касаясь тех мест на ней, которые со слов Тумана хранили отпечатки. Пленка пленкой, а подстраховаться не помешает. Пословицу про береженого не зря народ придумал.

Бить сверху вниз было не совсем удобно, наклоняться в лом. К тому же Велика посетила светлая мысль о том, что труп наверняка мусора потрошить будут, исследовать, раневые каналы изучать. Эксперты разные, судебные медики. Еще, неровен час, удивятся, почему удар нанесен в нехарактерном положении, мутить начнут, сомневаться. А если следак засомневается, прокурор, и так далее, в результате и Туманов…может в свою очередь усомниться в компетентности и профессионализме некоего Сереги Величева.

Не пойдет! Ничтоже сумняшеся, Велик приказал единственному целому и невредимому пехотинцу придать "уснувшему" клиенту вертикальное состояние. Химик требование бригадира исполнил, схватил Стрельцова за шиворот, приподнял и опер на дверь "БМВ". Воротник рубашки благоразумно не отпуская, дабы тело не рухнуло на землю.

– Та-ак,- протянул Величев и указал на алые потеки возле рта Стрельцова и на его рубашке, – это еще что такое?!

– Как что?… С Чалдона накапало. Он же полруки чуть не отхватил. Да и с Митяя могло…

– Ништяк!… Ты что, хочешь, чтобы меня кондрашка хватила?

– А чё?

– Хрен через плечо! Как считаешь, менты, когда жмура найдут, пасть ему осмотреть не догадаются? И рубаху на экспертизу не отправят с эдакими красивыми разводами? Или, по-твоему, все мусора – полные дебилы, бухарики по жизни, и заморачиваться, типа, не стоит, один хрен, прощелкают?

– Да не…

– Прикинь, а они не все дебилы и бухарики, в мусарне, типа, тоже такие волки есть, что тумановскому вертухаю не чета. Хотя и наш Саша-параша не пальцем деланный. Экспертизы проведут, установят, что кровь не жмура, и что тогда?…

– Блин, точно…- Химик отпустил тело обратно на траву, придав ему сидячую позу.

– Ты чуть Митяя с Чалдоном не подставил. Знаешь, как это называется по науке? Улику оставить, понял?

– Понял.

– Почему тогда не обтер?!

– Не успел…

Величев недоверчиво хмыкнул и распорядился:

– Снимай с него рубашку и пасть протри. Тщательно.

Пока Химик возился с подопечным, Величеву пришла в голову еще одна свежая мысль.

– Слышь, еще проверь, живой ли. Пульс, типа, пощупай или сердце, что там обычно делают. Я его от души приложил, как бы не зажмурился раньше положенного.

– Лады… Пульса нет!

– Чего-о?!

– …а сердце бьется.

– Тьфу, шутник!… Закончил? Давай, поднимай.

Словно подтверждая слова Химика, пленник пошевелился. Выглядывающее из Серегиной ладони лезвие хищно дернулось, коброй метнулось вперед и вонзилось в левый бок Стрельцова. Удар получился смазанным, слабоватым, пленник дернулся и протяжно застонал. Раздосадованный Величев нецензурно помянул всуе некий неперсонифицированный объект, получивший сексуальное удовлетворение оральным способом, поспешно выдернул нож и нанес повторный удар. Посильнее, с оттяжкой. Стрельцов дернулся еще несколько раз и затих. Величев машинально выдернул клинок и…разразился длинной непарламентской тирадой. Причина огорчения была проста и прозаична: выдергивая нож, он испачкался в крови, что для брезгливого бригадира равнялось маленькой катастрофе.

И как испачкался! Ладонь, предплечье и еще брюки заляпал. Даже замутило слегка, чего с Великом не случалось с памятного подреза в девяносто втором. Благо, что на морду не попало, а то бы мог блевануть, опозорился бы тогда перед пацанами конкретно.

Судорожно вытерев руку сорванной травой, Серега отмотал пленку с рукояти ножа и бросил его поближе кустам. Туда же Химик оттащил и тело. Осмотревшись – не забыли ли чего – бригадир дал команду прыгать в тачку и отчаливать. Митяю, к счастью, запрыгивать не пришлось, он уже давно страдал на заднем сиденье.

Едва разместились, Величев вытряс у запасливого Химика носовой платок и по дороге занялся оттиранием руки и чисткой брюк. Пятна были благополучно ликвидированы, но Сереге казалось, что какие-то микрочастицы въелись в кожу, и он яростно драил платком ладонь и предплечье. С брюками же он, по здравому размышлению, решил расстаться, выбросив их при первой возможности, все равно носить "замаранные" больше не будет.

Когда выехали с острова на мост, Серега наконец завершил "чистку перьев", так и оставшись неудовлетворенным ее результатами. Он бы и дальше продолжил оттирать "неистребимые" пятна, но Химик и Чалдон начали недоуменно поглядывать на своего бригадира, и ему, чтобы не ронять авторитет, пришлось закруглиться.

Измочаленный, смятый носовой платок к хозяину не вернулся, а вылетел в приоткрывшееся окно, скомканным метеоритом перепрыгнул через бетонные перила моста и нырнул в величавые речные воды. Естественно, как тряпичный комок нырнул в воду, Велик не видел – мешали перила и скорость, но куда ему деваться, когда вокруг на сотни метров только река.

Вечером отмоется нормально, примет душ или в сауне душу и тело понежит, а пока…не время. Из кармана бригадирских брюк роботом-бабочкой выпорхнула блестящая пластина сотового телефона.

– Алик? Все хоккей, можете сваливать. Не наследили?… Что? Плохо слышно… Что-о?!- начав разговор спокойно, даже умиротворенно, Величев внезапно сорвался на крик.- Козлы! И ты причем! Я кого старшим поставил?! Тебя? Вот вместе и ответите. Я вас, уроды…не знаю просто, что сделаю! Короче, вы где?… Где?! А лучше ничего не придумали? Надо было сразу в серый дом везти! Номер квартиры напомни! Все, завали пасть, через двадцать минут буду, жди!

"Раскладушка" телефона громко захлопнулась.

– Колян, поворачивай направо, на адрес нашего жмура проскочим ненадолго…

– Это куда?

– Недалеко, в центре…

– А в больницу? – прохрипел сзади Митяй.

– Потерпи, брат. На пять сек заскочим и сразу тобой займемся.

– А что там случилось? – поинтересовался Химик.

– С телкой, типа, проблемы, опять Кривой…накосячил… Каламбур, твою мать.

Сознание вернулось толчком, словно на голову опрокинули ведро с холодной водой. Волна темной пустоты схлынула, оставив после себя полумрак и красные круги перед глазами. Артем хлопнул веками, полумрак не рассеялся, красные круги не исчезли. Сквозь них проглядывали какие-то серые стебли, часть из которых норовила залезть в ноздри. Несмотря на то, что затылок разламывался от боли, мысли были довольно ясными, только ленивыми, тяжелыми, медленными. Стрельцов понял, что лежит на боку, лицом в траве. Последнее, что он запомнил: борьба на заднем сиденье, укус за руку здоровяка в бейсболке и взорвавшийся затылок.