Война - Александр Верещагин

— Господи?! Что? — проснулся я от тряски. Прохор толкал меня в плечо.

— Подъем, Денис, пора идти. — Прохор улыбается, прямо как во сне.

«Надо же, хорош командир! Проспал караул до утра». Допили холодный чай и двинули к хутору. Благо, недалеко осталось.

Хозяин хутора, приютивший нас, Семен Григорьевич заядлый охотник. До войны он был лесничим. И этот дом он срубил на своем угодье задолго до известных событий. В отличие от других таежных хозяйств, посещаемых мной, у Семена Григорьевича все ладно да складно. Каждой мало-мальски нужной вещи свое место. Две коровы, две лошади, домашняя птица. Со скотом управлялась жена Марья Ивановна и дочь Катя. Девица на выданье. Поначалу Семен Григорьевич настороженно относился к нам, думаю, из-за дочери. Его можно понять, народ по тайге лазает разный. Но некоторое время спустя я завоевал его уважение. Охотничьи навыки и пара метких выстрелов, возможно мой не по годам серьезный вид, смягчили его душу. А также полтысячи патронов калибра 7,62 к его СКС. Мы стали друзьями, несмотря на разный возраст. Время от времени Семен Григорьевич намекал, что хотел бы видеть меня своим зятем. И дочка, мол, по мне сохнет.

Женитьба не входила в мои ближайшие планы, и к тому же, я не любил скромную Катеньку. Но… Видя мои сомнения, перетягивая чашу весов в нужную ему сторону, Семен Григорьевич ворковал:

— А после Рождества свадебку сыграем. Оно, конечно, в конце лета играют, либо осенью. Но нам-то, Дениска, зачем столь ждать. Да и на Большой ярмарке шкурки сдадим, все необходимые припасы к свадьбе возьмем, — по-деловому рассуждал Григорич.

Я безучастно помалкивал, позволяя ему решать мою судьбу.

По решению командования, нам предстояло пребывать на хуторе Семена Григорьевича длительное время, всю зиму. И слава Богу! Таскаться зимой по тайге гиблое дело.

Витя пытался возобновить Интернет-связь. Для этих нужд потребовал построить вышку около двадцати метров. И мощный радио ретранслятор. Целую неделю нанятые Сопротивлением мужички лепили из длинных бревен нечто похожее на топографическую вышку-знак. Тянули кабель, устанавливали более мощную дизель-электростанцию. Хозяин хутора ворчал, но терпел причуды посторонних. Когда работы были закончены и связь протестирована, Витя погрузился в «Нирвану» всемирной паутины. На воздух этот добровольный узник выходил разве только по нужде. Семья Семена Григорьевича отнеслась к Вите как к больному. Они не понимали его странностей и не упрекали ни в чем. Я проводил много времени на охоте. Выслеживал секача, поджидал на солонце сохатого. Иной раз, просто петли на зайца ставил. Семен Григорьевич в предвкушении соболиной охоты, которая начнется только через месяц в октябре, взахлеб рассказывал мне случаи из своего богатого опыта охотника-промысловика и лесничего.

— Когда соболить идешь, главное что? Собака! Хорошая собака и соболя найдет, и на белку не отвлекается. А твое дело тока подойти и подстрелить, — жестикулируя и брызгая слюной, объяснял Григорьич. Собаки у него действительно были знатные. Лайки, кавказские и немецкие овчарки. Восемь собак сидело в вольерах и на привязи. Охотничьи, сторожевые и служебно-розыскные. Последние, особая гордость хозяина. В свое время он служил «срочку» на границе. Где и приобрел навыки дрессировки собак. На кой ляд в Тайке служебные собаки? Однако у Рейнджеров тоже были овчарки. А эти парни совсем не глупые. Как-то, случилось даже поучаствовать в дрессировке. Семен Григорьевич облачил меня в тяжелое защитное одеяние и напустил пса. Через несколько, таких занятий я научился контролировать борьбу с собакой, не бояться ее. Очень полезный навык.

Время шло. Я надолго уходил из хутора. С Витей постоянно дежурили двое охранников, присланных Сопротивлением. Научился добыть соболя, не повредив шкурки. Под давлением Семена Григорьевича попросил руки Кати.

Глава 20

Вождь

В это же время, с очередной партией новобранцев на экспедиционную базу Z-12 прибыл странный солдат. Изуродованное толстым шрамом лицо этнического индейца выделяло его из толпы молодых и дерзких сослуживцев. Призванных установить мир и демократические свободы на территории варварской России. Индеец ни с кем не общался, но и на конфликт не лез. Младшие офицеры, которые, как принято, запугивают новеньких, к нему относились с почтением и даже с некоторым трепетом. В свободное от обязательных служебных мероприятий время этот тип метал ножи в мишень. Часами мог тупо метать ножи в деревянную чурку. Среди своих он получил прозвище Вождь. Во время бесконечных тренировок Вождь сильно порезал ладонь. Штатный врач карантинного пункта, где содержались новички, отсутствовал. Кто-то посоветовал обратиться к фельдшеру полиции. Казарма полиции находилась в соседнем корпусе. Хотя инструкция категорически запрещала какие-либо сношения с полицией и вообще выход из карантинной зоны. Но не истекать же кровью!

Ольга сидела в своем маленьком белом и стерильном кабинете, когда вошел этот пиндос. Высокий жилистый индеец неопределенного возраста. Взгляд сразу цеплялся за шрам на лице. Пока Ольга обрабатывала и зашивала рану, несколько раз случайно столкнулась с его взглядом. Шить ладонь очень болезненно для пациента. «А у этого даже зрачки не сузились». Он смотрел на нее как-то вовнутрь. Казалось, он бесцеремонно копается в ее душе. Ледяной ужас сковал сознание Ольги. Так страшно ей не было даже при беседах с выродком Куприным. Хотя, лично ей бояться теперь нечего, ведь Пашенки больше нет. Оцепенение постепенно прошло. Руки сами, как будто отдельно от сознания, продолжали ловко делать привычное дело. «Может, доложить об этом «резаном» в донесении. Хотя, вряд ли Сопротивлению будет интересны ее личные ощущения». После ухода индейца Ольга приложилась к колбочке со спиртом. После гибели Пашенки она стала часть прикладываться «А…! В прочем».

Пройдя двухнедельный карантин, оклиматизировавшись и получив все нужные прививки, новичков рассовали по взводам. Больше всего пополнение было направлено в третий взвод. Им недавно здорово досталось. Вождь попал во второй взвод, осуществлявший патрулирование и сопровождение конвоев. Перед самым Рождеством он и вовсе исчез.

— Перевели, наверное, — судачили сослуживцы.

— Ага. В психушку отправили, там ему самое место. Ты видел, с каким остервенением он нож кидал. Всю чурку измочалил. — Со знанием дела определил сержант Стен.

Получив от проводника свое снаряжение, равнодушно сменив новую армейскую форму на лохмотья местного бродяги, Вождь брел следом за повозкой купчишки. Мерно поскрипывала телега, размеренно текли мысли индейца. Он тысячи раз в воображении представлял свое будущее ранчо. Богатые стада будут пасти его жалкие соплеменники. Бывшие соплеменники. После изнасилования и убийства Ойя племя отвернулось от него. Но он вернется. Солидный и значительный, как Вождь. Скупит самые лучшие пастбища, построит самый большой и красивый дом. И те, кто выдал его властям, будут служить и унижаться перед ним. Если бы не ЦРУ, он догнивал бы сейчас в федеральной тюрьме. Но благодарности к спецам у него нет. ЦРУ использует его, как и всех прочих людей. Еще несколько операций, щедро оплаченных «дядей Сэмом», и можно уйти на покой.

Купчишка стремился на базар в одну из прибрежных деревень. Там Вождь встретился со связным, который передал точное месторасположение объекта. Для конспирации ему пришлось даже выменять горсть патронов на специально приготовленную для этого пушнину. Страшный эвенк, не говорящий к тому же по-русски, не вызвал интереса местной публики. Разжившись лыжами, провизией и оружием, Вождь вполне открыть шел по тайге к своей цели, сверяя иногда свой маршрут с GPS.

Лыжи немного другие, чем в родном краю, но Вождь быстро привык и длинными, плавными шагами мерил таежную тропу. В нескольких километрах от Точки Вождь свернул в дебри. Необходимо подготовиться: произвести разведку, сделать схрон, подготовить путь к отступлению. Он всегда очень тщательно готовился к каждой операции. Поэтому до сих пор жив. Распаковал рюкзак. Легкая, как игрушка, винтовка из оружейного пластика привычно сложилась из частей, как конструктор «Лего». Массивная и напичканная электроникой, оптическая система, тяжелее чем сама винтовка. Теперь необходимо забраться на доминирующую над хутором сопку. Откуда очень удобно вести наблюдение. Ему нужно как можно больше информации. Если повезет, операция не займет больше нескольких дней. Точечное «хирургическое» вмешательство и недельный отдых, в одном из крупных центров грёбаной России. Море виски и новые малышки. Такие испуганные и беззащитные, как Ойя. Необходимо лишь всё правильно, красиво и блестяще сделать. Как всегда. Однако, как же зверски холодно. На скалу пришлось лезть ночью. Благо, густые снеговые облака затянули небо. Оборудовав лежку, активировав термос-мешок, Вождь ждал рассвета. Согревшись внутри этого технического чуда. Термос-мешок не только отлично удерживал тепло, но и немного грел за счет работы культур бактерий, в его пневмооболочке. Пот и другие отходы организма служили прекрасной пищей для бактерий. Горючий газ, продукт жизнедеятельности культур, можно использовать для приготовления пищи. За световой день удалось собрать немного информации. Трое мужчин и две женщины жили на хуторе. Объект операции среди них Вождь не опознал. Кроме домашнего скота полно собак на цепи и в вольерах. Это может создать определенные проблемы. Зная по опыту, что рано делать выводы после первого дня наблюдения, Вождь все же нервничал. Если полученные данные не верны и на этом хуторе нет его цели, операция значительно затянется. На высотке очень удобный наблюдательный пункт. Но расстояние полтора километра от хутора неизбежно дает погрешность при стрельбе. Ему и раньше приходилось стрелять с этой дистанции. Да и оружие позволяет. Тем нимение Вождь не мог допустить хоть и малого шанса на неудачу. Существовал, конечно, план «В». Запросить крылатую ракету. Но это слишком грубо и некрасиво. В его работе тоже, может быть изящество. Решено, необходимо изменить место наблюдения.