ВВП. Краткая история, рассказанная с пиететом - Дайана Койл

Вторая тема для споров среди статистиков – следует ли включать в выпуск или в ВВП виды деятельности, положительно не влияющие на уровень благосостояния (на сей раз речь не о банковских услугах, а, скажем, об услугах адвокатов, торговле оружием, загрязняющих экологию отраслях и т. п.). Те, кто дают отрицательный ответ, наряду с этим, как правило, выступают за измерение уровня благосостояния или «счастья» населения методом опросов.

Третий повод для дискуссий дают критики ВВП, утверждающие, что богатые страны Запада больше не нуждаются в экономическом росте. Как и их предшественники поколением ранее, современные сторонники «нулевого роста» опираются на данные о состоянии окружающей среды в качестве главного аргумента[103]. Рассмотрим последовательно каждую из тем.

Неформальный сектор экономики

Одним весенним утром 1987 г., проснувшись и включив радиоприемник, итальянцы услышали, что ВВП страны внезапно резко вырос. Дело в том, что накануне официальные статистические органы впервые включили в свои данные оценку теневой экономики. Как следствие, экономика разом увеличилась почти на 20 %, выбив Великобританию с места пятой по величине экономики в мире и расположив Италию сразу после Франции, стоявшей на четвертом месте. Этот случай получил название «il sorpasso» («обгон»). Как писала газета «New York Times», «страну окутала эйфория после того, как экономисты переналадили свои статистические приборы и вытащили на белый свет подпольное царство неплательщиков налогов и незаконно занятых»[104].

Идея о неформальной экономике и сам термин принадлежат антропологу Киту Харту, исследовавшему жизнь Ганы в конце 1960 – начале 1970-х годов. Впоследствии было признано, что неформальная экономическая деятельность – широко распространенное явление. Она означает, что предпринимательская деятельность осуществляется без уплаты налогов, получения специальных разрешений или при неполном соблюдении государственной регламентации, в том числе требований законодательства об охране труда и здоровья. В этом есть свои плюсы и минусы. Неформальная экономика расширяет свободу предпринимателей и создает множество рабочих мест. В некоторых странах она возникает либо потому, что государственное регулирование слишком обременительно (например, в развивающихся странах это могут быть слишком дорогие таможенные пошлины на ввоз товаров обрабатывающей промышленности, а в развитых странах – бесчисленные правила, без соблюдения которых нельзя установить полку или провести канализацию в магазине), либо потому, что население настолько бедно, что стремится заработать любыми возможными способами.

Определенный объем экономической деятельности ускользает от законодательства в любой стране, и существует несколько способов его оценки: посмотреть на потребление электричества, на использование наличных денег и т. п. Оценке подлежат как очевидно криминальные сферы, в том числе организованная преступность, так и сферы, не являющиеся законными или зарегистрированными, но в целом безопасные. В развивающихся странах существенная доля ВВП укрыта от налогов и регулирования; объемней всего «неформальная экономика» в бедных странах, где большое число людей работает в качестве самозанятых предпринимателей, фермеров или поденных рабочих. В развитых странах эта доля колеблется от 7 % ВВП в США и 8 % в Швейцарии до 20 % в Италии и 25 % в Греции (оценки за 2012 г.). В среднем она составляет 15 % ВВП. В бывших коммунистических, «переходных», экономиках, как правило, доля теневой экономики составляет 21–30 %, а в еще более бедных странах – 35–40 % ВВП. С течением времени рост неформальной экономики происходил по всему миру. Как утверждает Фридрих Шнайдер, «сопоставительные исследования по ряду стран указывают, что главной движущей силой, определяющей размер и развитие теневой экономики, является рост налогового бремени и отчислений на социальное страхование, наряду с ужесточением регулирования на рынке труда»[105].

Решение Италии скорректировать ВВП на размер неформальной экономики сначала вызвало споры, но они быстро утихли. Сегодня целый ряд стран осуществляет аналогичную корректировку. Несмотря на все трудности измерения, теневая занятость, в основном опосредованная наличными расчетами, скрытая от налогов и регулирования, но создающая продукт, была помещена внутрь границы сферы производства. Это сделали потому, что она имеет форму рыночных денежных трансакций.

Другие виды экономической деятельности, наоборот, не включаются главным образом потому, что деньги при этом не переходят из рук в руки. Экономисты называют их «собственным производством», или «производством в секторе домохозяйств». Сюда относятся все типы работы, осуществляемые внутри семьи для собственных целей: приготовление пищи, уборка, уход за детьми, огородничество, починка одежды и мебели и т. д. Многие, но отнюдь не все виды подобных работ могут быть приобретены за пределами домохозяйства. Главная причина, почему неоплачиваемая работа по дому не учитывается, а оплачиваемая учитывается, заключается в сложности сбора необходимой статистики. Правда, это не совсем точно: ведь если бы статистические службы действительно были этим озабочены, они бы могли привлечь на помощь опросы, как это делают в других разделах экономической статистики. Но может быть этого не происходит потому, что домашнюю работу чаще всего выполняют женщины?

Время от времени ряд стран проводит среди семей «исследования бюджета времени», цель которых – выяснить размер производства в секторе домохозяйств и его стоимость (при допущении, что труд оплачивался бы исходя из нормальной ставки заработной платы на рынке). В США такие исследования уже носят непрерывный характер, в Австралии, Канаде, а также в ряде других стран они проводятся с достаточно высокой частотой. Но многие страны этого не делают. Так, в Великобритании последнее большое исследование такого рода датируется 2000–2001 гг.[106] Было выявлено несколько долгосрочных тенденций, таких как активное вовлечение женщин в оплачиваемую работу, начиная с 1960-х годов, а также увеличение свободного времени во многих богатых странах. Определенные изменения происходят и в течение делового цикла. Например, во время рецессии люди экономят на услугах по уборке, а также меньше посещают кафе и рестораны. (Из-за распространенности натурального хозяйства в бедных странах картина иная, и поэтому неоплачиваемая работа в неформальном секторе экономики играет там неизменно бо́льшую роль.) Но и когда дела в экономике обстоят хорошо, доля неоплачиваемого труда довольно велика: на него приходится более половины всего времени, затрачиваемого людьми на работу. Если этот труд оценить по денежным ставкам заработной платы за аналогичную работу, то в Великобритании за 2000 г. выйдет величина, равная 1,85 уровня национального продукта, измеренного по стандартному методу[107]. И хотя где-то эта цифра больше, а где-то – меньше, везде этот вид деятельности играет большую роль, хотя общепринятая, но оттого не менее произвольная статистическая практика учета ВВП его игнорирует.

Экономический выпуск и благосостояние

Рассуждая о том, нужно или нет принимать в расчет такие виды домашней работы, как приготовление пищи или воспитание детей, мы приходим к вопросу, насколько мы хотим знать не просто уровень выпуска, а уровень благополучия, или, говоря языком экономистов, «социального благосостояния». Доля времени, затрачиваемого на производство внутри домохозяйства, на протяжении последних лет увеличивалась, а на оплачиваемый труд – сокращалась. И все-таки, даже если уход за детьми и приготовление еды – это, несомненно, разновидность труда, они в равной степени способны приносить удовольствие, и на этом основании некоторые призывают включить их в состав досуга, а не работы, а следовательно, и не причислять к экономической деятельности. Я думаю, что этот аргумент ведет по ложному следу, ведь многие люди точно так же получают удовлетворение и от наемного труда, пусть это происходит и не всегда. Так нужно ли поэтому исключить его из ВВП? Очевидно, что нет. Довольно любопытно, что этот спор об определениях недавно обнаружился в ходе политической полемики. Я вспоминаю одну британскую радиопередачу, которая была посвящена планам новой правящей коалиции ввести налоговый вычет для поддержки работающих матерей, чтобы те могли оплатить услуги по уходу за детьми. В студию позвонила женщина, юрист, по имени Лора Перринс, и обрушилась на Ника Клегга[108]: «Я не могу понять, почему правительство дискриминирует женщин, которые так же как я, самостоятельно, занимаются уходом за детьми? У меня такое ощущение, что это делается, чтобы раздуть ВВП, потому что если бы я смотрела за чужими детьми, то это бы входило в ВВП. По-моему, наше Министерство финансов беспокоит только эта тема»[109].