История третья. Так не бывает - Женя Сергеева

нервно курил около окна. Тоже молча. Закончив подметать и вымывать, села за стол.

— Говори.

— Что? — Наконец соизволил обернуться.

— Что тебе приготовить, говори. Я же видела, что у тебя почти ничего в холодильнике нет. И то "почти ничего" мы вчера слопали.

— Вот не понимаю, ты реально настолько непрошибаемая? Или в тебе гордости совсем нет? — Сосед старался даже тон взять оскорбительный. Но, наверное, я стала где-то немного психологом.

— Гордость при мне. И я не говорила, что прощаю и собираюсь растечься лужицей у твоих ног. Но тебе требуется помощь, считай это моим бзиком. — Старалась выбрать нейтральный тон, как со своими буйными подопечными.

— А если мне понадобится помощь кое в чем другом? — Похабно оскалился. Ну хоть по паху себя при этом демонстративно гладить не стал, и на том спасибо.

— Думаю, с этим ты и сам справишься. — Равнодушно ответила, глядя ему в глаза, хоть внутри уже и прорастали отголоски отвращения. Не понимаю, смысл выкобениваться, когда ты сам не справляешься?

— Там мясо было, крупы… — Он выразительно посмотрел на мусорку. — Найдешь, в общем.

Еще вчера, шарясь по полкам в поисках бокалов, тарелки и штопора обнаружила несоответствие, которое подтвердилось при дальнейшем обследовании кухни.

Все мало-мальские нужные в обиходе продукты, вроде круп, сахара, чая, кофе, а также приборы стояли таким образом, что возможность их достать с коляски, даже с Сашиным ростом, практически отсутствовала.

Закинув мясо в воду, размораживаться, решила поговорить о своих умозаключениях с соседом. Был вариант, что не так поняла и на самом деле все стоит на своих местах.

— Саш, — он вздрогнул, словно это обращение оказалось ему непривычным и выглянул из-за ноута, стоявшего на столе.

— Ты только не воспринимай сразу в штыки, но. ты же совсем стоять не можешь?

— Не могу, ногами двигать могу, если ты об этом… Но слабо очень. — Сосед напрягся от вопроса, но тем не менее ответил почти спокойным тоном, вежливо, что вообще ему не свойственно, а главное — исчерпывающе.

К вопросу о реабилитации надо бы вернуться, но позже и маловероятно, что наши отношения станут настолько близкими, чтобы я могла позволить себе давать советы или на чем-либо настаивать. Не смотря на необычность сложившейся ситуации и даже некоторый романтичный флер, где в роли рыцаря выступала почему-то я, розовых надежд не питала.

— Тогда почему все стоит на верхних полках?

Мужчина не сразу понял о чем я, а потом стал меняться в лице: стыд, боль, стыд, раздражение, ненависть.

Ответ больше не требовался, всю печальную историю рассказала смена эмоций на его лице. Вернулась на кухню, было жаль его до слез. Но жалостью только унизить. Вот она — коварная женская месть. Ради чего они терпели извращенный секс — я так и не поняла. Но они мстили, по-своему. Унижая его невозможностью обслужить самого себя. Каждый день взращивая его ненависть и чувство ничтожности.

Насколько все-таки жестокими друг с другом бывают люди.

Я не стала спрашивать разрешение. Молча переставляла все с верхних полок на нижние. Раскладывала по ящикам, ничего не оставляя наверху. Ничего, кроме явно гостевых приборов.

В какой-то момент почувствовала взгляд, подняла голову и уставилась с вызовом. Саша осматривал разгромленную кухню с нечитаемым выражением лица, подъехал и открыл одну створку, потом начал выдвигать ящики, осматривая их содержимое. Ничего не сказал про кучу игрушек из секс-шопа, которую я вывалила на пол. И собиралась поскладывать в мусорные мешки — пусть дальше сам разбирается куда это барахло девать.

Так и промолчав, направился обратно в комнату. Не возмутился, значит, все сделала верно. Тем более очередная барышня от него обежала чуть не прибив и его самого, придется привыкать к самообслуживанию.

Глава 11. Сладкое с горечью

Назовите меня тряпкой, но оставить вариться в собственном соку почти сошедшего с ума мужика на коляске я не смогла.

И решающим моментом выступил бардак обнаруженный в ванной.

— Саша, может ты все-таки дом работницу наймешь? — лужи на полу, разбросанные вещи, грязь ввергли в состояние тихого шока.

Сосед пялился в ноут, бегло выстукивая что-то на клавиатуре. Сейчас, в голубоватом свете экрана, сосредоточенный, со складкой над переносицей и шевелящимися в беззвучном монологе губами, он был более сексуален, чем в избранном им образе засранца.

— Саша…

— А? Что? — Выглянул, но глаза так и остались в мониторе.

— Ты что делаешь?

— Работаю… — Тут он улыбнулся и уже вполне осознанно посмотрел в мою сторону. — Ты что-то хотела?

— Да, спрашиваю, не хочешь ли домработницу нанять?

— Не хочу, чтобы кто-то левый в моем доме шнырял. Сам справлюсь. — И снова нырнул в монитор.

Ага, правится, я уже вижу. Дошла до ванной, вытерла воду, но уборкой заниматься не стала, сам так сам, я тоже не нанималась.

Так и повелось.

После очередного трудового дня, изобилующего шипением со стороны начальства, возвращалась к себе, сдирала воспоминание об очередной головомойке или об ее ожидании в душе и, переодевшись в широкую домашнюю одежду, без намека на кокетство или открытые участки тела, направлялась к соседу.

Первые два дня меня встречали весьма прохладно. Саша почти не разговаривал, ограничивался приветом и опять скрывался в просторах интернета или общался с кем-то по телефону и по скайпу. А я и не мешала. Наводила порядок “по верхам”, готовила, если требовалось, и уходила, кинув “пока”, иногда уже от входной двери.

Стиркой не занималась — Саша выступил категорически против, а мне и настаивать не хотелось. В конце концов, в чужом грязном белье, без всяких переносных смыслов, наковырялась уже на всю жизнь вперед.

Продукты сосед заказывал сам через интернет. И правильно, для себя сумки таскала, но еще и мужику — вот уж нет уж. Тем более, из его скудоумной и жалостливой речи, я четко вынесла две вещи — виноватой в нынешнем состоянии Саши была сестра Глеба. Тогда с какого хрена он вообще ему “мстил” — загадка? А второе — сосед дружил со средствами, так что на