Убийство на пляже - Крис Чибнелл

Она странно смотрит на них — с таким видом, будто подозреваемыми являются они.

— Только у меня и у хозяев. Вот и все.

— Ладно. — Харди захлопывает свой блокнот. — Мы пришлем кого-нибудь, чтобы снять ваши отпечатки пальцев.

Она даже глазом не моргнула.

— У вас все?

Дверь захлопывается, прежде чем они успевают что-то ответить.

Перед тем как возвращаться к Марку, им нужно нанести еще один визит. Миллер выкладывает ему полную информацию уже в машине:

— Найдж переехал жить к матери, Фэй, несколько лет назад, когда умер его отец. Они с ней всегда были очень близки. На Марка он работает уже примерно года три. Марк сам обучал его. Найдж ездит на фургоне. И держит его припаркованным у своего дома.

Район Мид-Вью находится всего в паре кварталов от Спринг-Клоуз, но масштаб тут другой: бунгало низко припадают к земле, а в тупиках не хватает места, чтобы выдержать пропорцию между домом и местом для машины перед ним. Фургон Найджа стоит на подъездной дорожке, которая для него коротковата.

Миллер исчезает, чтобы побеседовать с Фэй, тогда как Харди остается разговаривать с Найджем перед домом.

Парень явно нервничает, и его бритая голова блестит от пота.

— Да, я почти всю ночь был с Марком, — говорит он. — Мы встретились с ним, покатались, перекусили немного.

Он издает какое-то странное хихиканье: этот несчастный малый выставляет Марка законченным лжецом.

— Часто вы с ним куда-то ходите?

— Время о времени.

— Где вы с ним встретились в тот вечер?

— На парковке возле Брайар-Клифф, — заученно отвечает Найдж, едва Харди успел закончить фразу. — Там очень удобно.

Харди не находит ничего удобного на темной и грязной парковке, да еще и хрен знает где.

— Когда вы попали домой?

— В час где-то. Не знаю.

— А что вы делали до часу?

— Выпивали, трепались, ели…

Найдж выглядит несчастным.

— Где вы ели?

— В пабе в Вейле. «Фокс».

— Что вы ели?

Глаза Найджа устремляются вверх, как будто он мысленно перебирает меню этого паба.

— Чипсы… и пирог, пирог с мясом.

— А много заведений работают до часу ночи?

— В «Фоксе» мы досидели до закрытия.

— Значит, они вас вспомнят, когда мы их об этом спросим.

Из дома выскакивает Миллер.

— Найджел, может, хватит уже вешать нам лапшу на уши? Твоя мать сказала, что до полдесятого ты был с ней. Что последние заказы выполнял за углом. Причем без Марка.

Солнечные лучи перерезают комнату для допросов пополам — ровно полдень. На мигающем CD-плеере лежит стопка компакт-дисков. Марк Латимер рассматривает свои колени, в то время как Харди рассказывает ему, как все было.

— С момента нашей последней встречи мы кое-что проверили. Номер один: женщина, у которой хранятся ключи от хижины на Брайар-Клифф, не помнит, чтобы вы чинили там прорыв трубы.

— Что? Да это чушь какая-то! Я сам брал у нее ключи. Она живет в трейлере. У нее еще собака.

— Она говорит — нет.

— Тогда она врет.

Марк беспомощно смотрит на Миллер, как будто она должна его выручать.

— Номер два, и это уже серьезно: ваше алиби — полный бред. Приятель ваш, Найдж, врать не умеет. И давайте все-таки уважать умственные способности друг друга. Убит ваш сын, поэтому я в недоумении, зачем вам уводить нас по ложному следу. Пункт три: мы осмотрели вашу лодку. И на ней обнаружены пятна крови. — Он фыркает, нарушая внезапно повисшую тишину. — Так чья это кровь в вашей лодке, Марк?

— Дэна. — Он встречается взглядом с Харди, не пытаясь оправдываться. — Мы брали ее в позапрошлый уик-энд, когда стояла жара. Мы с Дэном и Хлоей рыбачили в миле от берега. Поймали трех хороших окуней, привезли их и поджарили на барбекю. Дэнни валял дурака и порезал ступню леской. Порезал прилично. Скакал по всей лодке и орал. Хлоя была там, спросите ее.

— Мы спросим.

Голос Миллер звучит скорее успокаивающе, чем угрожающе.

— Почему вы врали нам насчет того, где были в четверг вечером? — спрашивает Харди. — Мы не можем исключать вас из списка подозреваемых, пока не будем знать, где вы были на самом деле.

— Как то, что я торчу здесь, может помочь поймать убийцу Дэнни? Все накручивается одно на другое, но это не имеет никакого отношения к делу.

Он с досадой бьет кулаком по столу.

— Теперь уже все имеет значение, — говорит Харди. — Кто что делал, кто где был. Все взаимосвязано, и все содействует расследованию. Если мы не узнаем правду, мы не сможем найти того, кто убил Дэнни. А все начинается с вас.

Он складывает руки на груди и откидывается на спинку стула.

От негодования голос Марка взвивается:

— Я рассказал вам про хижину, вы мне не верите, а я не вру!

— Марк, — мягко говорит Харди. — У вас умер сын, и на вашем месте я бы все рассказал полиции. Просто должен был бы это сделать. Почему вы попросили Найджела обеспечить вам фальшивое алиби?

Марк вздергивает подбородок.

— Все, что я говорю, перекручивается! Я не могу четко думать.

— Марк Латимер, я арестовываю вас за препятствование ведению следствия по делу об убийстве.

— Сэр, нет, постойте, неужели нам действительно нужно… — начинает Миллер.

— Довольно! — рявкает Харди, и она умолкает на полуслове. — Вы не обязаны говорить ничего такого, что может повредить вашей защите в суде…

— Так ты этим здесь занимаешься, Элл? — спрашивает Марк.

— Не заставляй нас задерживать тебя, — просит она его. — Расскажи нам правду.

— Миллер, заберите его личные вещи!

Двое полицейских уводят его в камеру.

Харди остается в комнате для допросов наедине с Миллер. Он вынимает диск из плеера и подписывает его.

— Вы и теперь считаете, что он невиновен? — спрашивает он.

Неужели она по-прежнему может все отрицать?

— Он в шоке, — вяло говорит Миллер.

— Погиб его сын. Почему он не говорит правды о том, где был?

Он ждет возражений, но она просто не может ему ответить. Харди наслаждается моментом. Возможно, его следствие и продвигается медленно, но зато впервые появился проблеск надежды, что из детектива-сержанта Миллер может получиться сто́ящий, хороший коп.

19

После бесполезного визита к Джеку Маршаллу Карен, отправляясь к Найджу Картеру, принимает решение прихватить с собой Олли. Это оказывается толковым ходом: их принимают тепло.

— Олли, все в порядке?

Найдж прерывает погрузку инструментов в фургон — он, должно быть, уже из сил выбился, отрабатывая все заказы Марка, — чтобы пожать Карен руку, улыбаясь сладкой и немного глуповатой улыбкой. Он напоминает ей щенка немецкой овчарки: занимает слишком много пространства, все время старается угодить, не особо сообразительный.

— Черт, — говорит он, — никогда еще не было столько клиентов в один день.

— А кто еще приходил? — спрашивает она.

— Никто, — отвечает он, внезапно настораживаясь.

Он теперь уже внимательно оглядывает Карен с ног до головы. Она неожиданно начинает стесняться своей официальной рабочей одежды — возможно, ей следовало бы одеться неформально, снять этот сшитый на заказ жакет и нацепить на себя какую-нибудь курточку с капюшоном или еще что-то в этом роде.

— Не думаю, что мне нужно общаться с газетчиками.

— Да с ней все в порядке, — вступается Олли.

— Я тут как наставник молодежи, — говорит Карен и при этой мысли украдкой улыбается.

— Хорошо, — говорит Найдж. — Только давайте быстро.

Начинает она с лести:

— Все в городе говорят, что на вас всегда можно положиться. Что вы не шкурники какие-нибудь.

— Будь так, мы бы быстро лишились всех клиентов, — улыбается Найдж. — Если мы что-то сказали, то делаем и не берем с людей лишнего. Это все благодаря Марку.

— А у них дружная семья?

— О да, — усмехается он. — Всегда куда-то отправляются все вместе. Бэт не любит сидеть дома, вот и таскает их по холмам, нравится это Марку или нет!

— Брак — это всегда компромисс, — замечает Карен, мысленно благодаря судьбу, что не замужем.

— Ну да, ничто не совершенно, — говорит Найдж, но потом соображает, как его фраза прозвучала в этом контексте, и усмешка его пропадает.

— И вы, разумеется, хорошо знали Дэнни.

Найдж отвечает не сразу.

— Он иногда ездил с нами на каникулах. Ему это нравилось, клиентам — тоже, нам было весело, и мы всегда много смеялись. Совсем как когда я сидел с ним маленьким. Когда моя смена заканчивалась, мы просто сидели вместе и болтали. — В печальной задумчивости он мотает головой. — Ходишь целый день, а потом вдруг вспоминаешь, что его больше нет… Послушайте, мне уже пора бежать. Эй, Олли, как там дела у твоей матушки?

Щеки Олли краснеют — совсем как утром.