Сказки врут! - Ирина Шевченко

— Что?! Да ты… — громкий шёпот то и дело срывался от возмущения, — как ты вообще?..

— А что оставалось думать? — огрызнулся он.

Натали на мгновенье застыла с открытым ртом, а очнувшись, влепила тёмному пощёчину.

— Сволочь ты, Сокол! — выдала она горько. — Мизантроп и параноик.

— Он и меня подозревал, — зачем‑то сказала я.

Они оба обернулись и одарили меня такими взглядами, что я тут же пожалела о том, что влезла в дружескую беседу.

— Подставить вторую щеку? — жёлчно предложил тёмный.

Я пристыжено отвела глаза и встретилась взглядами со стоявшим у «Фольксвагена» светлым.

— А этот что тут делает? — спросил вышедший вслед за мной Серёжка.

— Это — Антон, — на Серого баньши даже не глянула, говорила она только с Соколом. — Брюссель дал добро на проверку твоей теории. Но их люди будут присматривать.

— Когда ты успела?

— Как только вы ушли. Кое–кому позвонила, подёргала за нужные ниточки… Позже расскажу, — она всё ещё была зла на него.

— Как вы нас нашли? — паранойя тёмного, очевидно, передалась Сергею.

— Запеленговали его мобильник, — вместо баньши ответил светлый, глазами указав на Сокола.

— А как нас нашли те, другие?

— На тебе метка, — хмуро проговорил тёмный. — Я это упустил.

— Метка? — встревожился парень. — Какая метка?

— Потом, — отмахнулся от него колдун. — У нас сейчас другая проблема: люди в селе и ещё один гражданский у нас в машине.

— А почему вы его там не оставили? — удивился лысый.

— Потому что это — его машина. Нужно вернуть и человека, и транспорт туда, где взяли. Но он слишком много видел и слышал… Включая твою песню, Нат.

— Сольвейг — это не Тоска, — хмыкнула баньши. — Отойдёт. А остальное — плохо.

— Я мог бы помочь, — несмело предложил светлый.

— Ты псих? — спросил у него Сокол. Прозвучало это отчего‑то очень уважительно.

— Не профессиональный, — скромно признался лысый.

А я вот, чую, со всей этой историей скоро в профессиональные психи подамся.

— Могу обработать, но сначала нужно его вырубить.

— В каком смысле? — забеспокоилась я за Фирсова: тот и так ни за что, ни про что пострадал.

— Я не могу воздействовать на человека, пока он в сознании, — развёл руками Антон. — Так что…

— А поделикатней у вас методов нет? — поинтересовалась я с надёжной. — Ну, артефакта какого‑нибудь? Нейрализатора как в «Людях в чёрном»? Палка такая светящаяся — память ему засветите, потом лабуды наговорите…

— А это идея, — согласился светлый. Обернулся к Соколу: — Найди палку какую‑нибудь и засвети ему. А я лабуды наговорю.

Меня от таких методов передёрнуло.

— Без палки обойдёмся, — пообещал тёмный, заметив мой испуг. — Давай в нашу машину. Антон, верно? Ася, поедете с Натали.

— Я тоже, — Серёжка хотел остаться со мной.

— Ну уж нет, — ухмыльнулся колдун. — Ты, Серёжа, теперь будешь при мне денно и нощно, пока всё это не закончится. Или пока смерть не разлучит нас.

После этой фразы не очень хотелось оставлять Серого в обществе представителей обеих «конкурирующих фирм», но выбора у меня не было.

Направление и темп по–прежнему задавал Сокол. На шоссе, вопреки моим ожиданиям, мы не вернулись, а продолжили бороздить пыльные просёлочные дороги. Вряд ли колдун был знаком с местностью, вёл наобум, и один раз мы даже выехали к какой‑то ферме, у которой грунтовка заканчивалась, упираясь в ворота пустого загона. Пришлось разворачиваться. Натали держалась ровно за «Шкодой», вцепившись в руль и не сводя глаз с бампера впередиидущей машины. Выражение лица у неё было такое, будто она вот–вот решится на таран. А когда мы вырулили на ровную, уходящую далеко в поля и неизвестно куда ведущую дорогу, женщину, что называется, прорвало.

— Как он мог?! — выпалила она. — Вот ты мне скажи, как он вообще мог такое подумать?

Вопрос был явно риторический, и я удержалась от ответа.

— Я была в Риге, должна была лететь в Висбаден. А тут звонок… И я всё бросаю и мчусь сюда. Ты знаешь, что в вашу глушь нет прямых рейсов? Осталось заказывать чартер, доплачивать официально и неофициально, чтобы разрешили вылет немедленно…

Вспомнилось, как вчера она появилась на пороге со своим чемоданом и легкомысленно заявила, что была неподалёку.

— Сегодня обзваниваю всех знакомых, выхожу на незнакомых… А он? Ладно, я ошиблась с ножом. Но кто не ошибается? Так что же, сразу делать такие выводы?

Она вдруг резко затормозила, и я возрадовалась, что догадалась пристегнуться.

— Что‑то я совсем… Как истеричка какая‑то, — Натали тряхнула головой. — Забудь.

— Нет, оно понятно, — промямлила я. — Если близкий человек перестаёт доверять…

Баньши развернулась ко мне и неожиданно рассмеялась:

— Близкий человек? Ты что, решила, что мы любовники?

— Нет, — тут же соврала я.

— Мы — друзья, — сказала она серьёзно. — Не «просто друзья», а именно друзья. И Сокол действительно очень близкий мне человек, но не в том смысле, о котором ты подумала.

Машина вновь тронулась и очень скоро нагнала вырвавшуюся вперёд «Шкоду». Выговорившись, Натали успокоилась, а моё предположение, очевидно, здорово её позабавило, и от плохого настроения баньши не осталось и следа. Она даже начала что‑то негромко напевать, чем испугала меня не на шутку.

— Не волнуйся, — улыбнулась Нат, заметив, как я вжалась в кресло. — Я могу позволить себе петь в ванной и не вызвать цунами. А в молодости даже солисткой в рок–группе была. Недолго, правда.

— Значит, это не всегда так проявляется? — осмелела я.

— А как думаешь, позволили бы мне спокойно разгуливать по миру, если бы я не контролировала свои способности? — вопросом на вопрос ответила женщина.

— Не знаю, — сказала я честно, чем вызвала ещё одну ухмылку. — А какие у тебя способности? Ну, кроме… вот этого? Если не секрет, конечно. Я думала, что баньши только смерть предсказывают…

Вспомнив, что о том, что она баньши, никто открыто не говорил, а мы с Серёжкой это подслушали, я прикусила язык, но Натали ничего подозрительного в моих словах не услышала.

— Могу и смерть предсказать. Но тут так же как со светлыми и тёмными — условные обозначения, не более. Всё, что связано со смертью, такие, как я, чувствуют очень остро. Иногда у нас случаются приступы в присутствии потенциального покойника: резкая боль до слез, даже истерика. Плач баньши. Наверное, отсюда и название. Но это можно контролировать, как и всё остальное.

— А всё остальное — это?..

— Голос. Звуковые колебания — страшная сила. Баньши может кричать, чувствуя чью‑то смерть, а может сама её вызвать своим криком. Главное, настроиться на нужную частоту, и посланный импульс остановит сердце.