Хозяйка Мерцающего замка - Марина Михайловна Ли

Я подозрительно сощурилась, ища подвох. Потому как у нашей Барракуды было решительно акулье чувство юмора.

– А зачем?

– Ну, так в пасть к дракону идёшь же. Добровольно. Оттуда живыми возвращаются не все.

Я показала Терезе язык и – делать нечего! – всё же направилась в сторону заветной двери. Потопталась на месте, собираясь с духом и напоминая себе о выбранной стратегии поведения. Не здороваться, не лебезить, не показывать своего страха, а строго и по деловому поинтересоваться, кто он такой и по какому праву занял кабинет владельца сети «Мерцающий Замок».

Подняла руку, чтобы постучать, но в последний момент сама себя мысленно обругала идиоткой. Ещё чего не хватало, в свой собственный – не по факту, по сути! – кабинет стучать!

Толкнула створку и, щитом прижав к груди Устав, решительно шагнула внутрь.

Дракон сидел за столом, склонив тёмную голову над какими-то бумагами. Моего вторжения он не заметил, думаю, не потому, что двери не скрипели, хотя они не издали ни звука. Подлый захватчик чужих кабинетов просто увлёкся чтением. Когда же я поняла, что именно он читает, то прямо-таки задохнулась от возмущения. Это же было одно из личных дел сотрудников отеля. Да кто ему право дал?

Из моего горла вырвался негодующий звук, и вот его-то дракон услышал. Рывком вскинул голову, пронзая меня синевой огненного взора, и я почувствовала, как под моими ногами разверзлась пропасть.

Я узнала его сразу и даже немного раньше, чем траектории наших взглядов пересеклись – по вскипевшей в груди обжигающей боли.

Бог свидетель, я потратила немало усилий на то, чтобы не сорваться с места, а уж затраты на удержание лица и вовсе не поддаются счету… Это хорошо, что нервные клетки всё-таки восстанавливаются, ибо эта нежданная встреча немало их укокошила.

Я сделала один шаг, опёрлась левой рукой о лакированную столешницу, немного наклонилась вперёд и, размахнувшись, со всей души съездила Кострику по лицу. Мысленно.

«Что ж ты опять-то в моей жизни появился!» – взвыла в тоскливой безысходности.

Тоже не вслух.

Моргнула и, с трудом изобразив радушно-удивлённую улыбку, выпалила:

– Какие люди – и без охраны!

Кострин как-то по-хищному оскалился и неспешно поднялся из кресла.

– Значит, мне не показалось. Это всё-таки ты.

– С утра была я. – Пожала плечами. – А в чём дело?

– В чём дело?

Клянусь, на меня никто и никогда не смотрел с такой убийственной злостью – будь я из барышень кисейного типа, уже билась бы в истерике или валялась в глубоком обмороке. Но так как у меня были отличные учителя, основательно закалившие мою когда-то трепетную нервную организацию, я лишь бровью повела и попыталась скрестить руки перед грудью. Да вот незадача! Устав всё ещё выполнял роль моего щита. Смешно, ей-богу, полусотней страниц от Кострика точно не защитишься.

Я уже пожалела о том, что вообще взяла с собой этот бесполезный, по большому счёту, талмуд, когда внимание моего бывшего любовника (Господи, звучит-то как пошло!) сосредоточилось именно на нём.

– Что это у тебя?

– Устав «Мерцающего Замка», – процедила я и небрежно бросила его на край стола. – Пришла тебя с ним ознакомить. Ходят слухи, ты к нам с какими-то специальными полномочиями… Судиться, что ли, собрался?

На вопрос мой, судя по всему, никто отвечать не собирался, потому что у Кострина стал совсем уж бешеный взор, к тому же он вдруг как-то резко напрягся и вытянулся в струну, будто ему, не при вампирах будет сказано, кто-то осиновый кол в задницу воткнул.

– Только не говори мне, что ты здесь работаешь, – прошипел он.

– Ладно.

– И давно?

– Пять лет.

Я всё-таки не выдержала и отвела глаза, увлечённо высматривая что-то в буйной зелени цветущего за окном сада.

Ситуация была странная и… и неправильная какая-то. Мы стояли, разделённые столом, и перебрасывались какими-то ничего не значащими фразами. Я чувствовала себя глупо, так как один взгляд на Кострина всколыхнул в моей груди такую мутную бурю непонятных чувств, что не было сил держаться. Ибо до зуда в ладонях хотелось влепить ему оплеуху. Закричать, высказать всё то, что копилось во мне долгие годы и не находило выхода. Просто заорать и разреветься, в конце концов. Ведь это больно, это так больно –  столкнуться лицом к лицу с собственной глупостью.

Много чего хотелось, но я страдальчески кривила губы и старательно держала лицо. Хотя это было очень и очень сложно. Особенно учитывая тот факт, что Кострин вёл себя так, будто это не он, а я нанесла ему смертельную обиду.

– Так я и знал, – наконец, проговорил Кострин, чем вогнал меня в ещё большее смятение. – У старого змея ничего не бывает просто так, да?

– Кострин, ты не мог бы перейти на общедоступный язык? Я ни фига не понимаю из того, что ты тут…

– Не понимаешь? – рявкнул он и, впечатав руки в столешницу, наклонился вперёд. – А я вот охреневаю! Это какой же стервой надо быть, чтобы сыграть в проклятую идиотку, которую гнусный дракон до самоубийства довёл!

Я почувствовала жар огненного гнева, исходивший от него, честное слово, я не вру и ни капельки не преувеличиваю. А ещё его взгляд, он не давил – четвертовал меня с безжалостной яростью. Наверное, именно поэтому до меня не сразу дошло, что он мгновением ранее сказал.

– Стерва? Проклятая идиотка? – У меня аж пальцы скрючило от желания расцарапать его самодовольную морду. – Да что ты себе… Постой? Самоубийство? Ты белены объелся? Чтобы я из-за какого-то… – Посмотрела презрительно. – … заносчивого козла на себя руки наложила? Вот уж дудки.

– А тебе и не надо было! – На «заносчивого козла» он никак не отреагировал, разве что сощурился ещё больше. – Хватило того, что ты занялась активным распространением слухов о своей якобы смерти… Тебя же ведь все, все похоронили. Даже подружка твоя, как её? Дочка поварихи этой? У неё ещё имя такое дурацкое, на собачью кличку похоже…

– Мотька, – растерянно напомнила я.

– Точно! Она ведь тоже была на этих проклятых похоронах!

Похоронах? Каких похоронах? Он бредит.

– Скажи, Кок, у тебя вообще сердца нет? Я бы так с самым заклятым врагом поступить не смог бы, а ты с близкими людьми. С родными, с друзьями? Со мной! Ты хоть понимаешь, дура, что я чувствовал, когда мне добрые люди поведали, что ты не молча с моста сиганула, а ещё и записку оставила, мол, после всего, что я с тобой сделал, никак не можешь жить дальше?

– Сам дурак, – проворчала я.

– Да я наизнанку из-за