Берег Скардара - Владимир Корн

Недолет.

Ядра упали в воду, не долетев приличного расстояния. Ничего, лиха беда начало. Сейчас они подойдут поближе, поравняются с нами, убедятся, что мы даже залпом не можем отвечать, и начнется самая потеха.

Так, наш ответный ход.

Черт бы тебя взял, Бертоуз! Когда мы вернемся в Империю, я самым первым долгом закажу тебе у Гростара золотую трость. И обязательно настою, чтобы на бриллиантах он не экономил.

Снова грохнули обе наши кормовые пушки.

Бертоуз, быть тебе ворошиловским стрелком, первым в этом мире. И значок у тебя будет не самый завалящий, как раз в пору твоей клюке из золота с каменьями.

Положить во вражеский корабль три ядра из четырех!

Получается, что недаром ты все это время кулеврины обласкивал. Ядра по одному отбирал, осматривая их, взвешивая на руках, примеряя по диаметру орудийного ствола, и разделяя на две неравные кучки. И порох из бочек чуть ли не на язык пробовал, заполняя ими мешочки, те самые картузы, пошитые Мириам со скоростью швейной машинки.

И пусть никаких больших разрушений вражескому кораблю эти попадания не принесли, не рассыпался он со страшным грохотом, распадаясь на куски, но как уважать нас заставил, а?

Коутнер резко отвалил в сторону, спасаясь от обстрела.

Так, что-то долго мы мусор за борт не выбрасывали, засмотревшись на чудеса Бертоуза.

Теперь пару полупустых бочек. Пусть изнердийцы порадуются, если умудрятся выловить их на полном ходу. В каждой из них вина почти наполовину, хоть и довольно дрянного на вкус.

На догоняющих нас кораблях этим занимаются, тем, что пытаются выловить выброшенные за борт предметы, убедившись, что мечем мы все подряд. В трубу хорошо видно.

А вот сейчас пора отправить за борт выглядевшее довольно нелепым сооружение из бочки, парусины и досок.

Осторожнее парни, осторожнее. И с Богом. Еще и сплюнуть на удачу.

Бочка, поначалу полностью исчезнувшая подводой, вынырнула, заставив нас облегченно вздохнуть. К ней ядро привязано, для того чтобы она плыла не на боку, и мы опасались, что перестарались с грузом.

Мы стояли в напряжении, отчитывая секунды. Все, время давно закончилось, и как бы сдержать вздох сожаления? Но именно в этот момент, когда бочка проплывал мимо борта корабля у самой кормы, грохнуло.

Следовавший за нами в кильватере корабль повело в сторону.

Парни, я и сам бы с удовольствием заорал от радости, вот только положение не позволяет.

Так что придется сделать невозмутимый вид, мол, какие пустяки.

Долго мы к этому приучали, выкидывая всякий хлам с кормы в кильватер. Они даже пытались ловить его. Вот было бы удачно, если бы и наш подарок выловили кошкой, и подтянули к борту. Но и в нашем случае все получилось все как нельзя более удачно.

Корабль лег в дрейф, освобождая реи от парусов. Ха, так у него и дифферент на корму присутствует. Очень удачно, очень. Нет, как же мы хорошо длину фитиля рассчитали, а? И пусть нет в бочонке с порохом никаких поражающих элементов, но про гидродинамический удар тоже не надо забывать. Я вас заставлю такие термины наизусть выучить!

Минус один, и это железно. Когда он сможет продолжить погоню, мы уже будем далеко. Надеюсь только, что это «далеко» не окажется под ногами, на дне.

Давайте парни, давайте, опускайте за борт следующий номер нашей программы. Только осторожней, осторожней, правда, теперь уже по другой причине. На этот раз плотик не отправится в свободное плавание, он будет волочиться за нами на буксире.

Дьявол, какой же утюг, эта «Мелисса». Какого черта нужно было делать ей такие толстые борта, наращивая их из дуба. Если и должно быть в чем преимущество кораблей такого типа, как коутнер, так это в скорости. Что он, дредноутом после этого стал?

Теперь нам необходимо, чтобы плотик все время оставался между нами и преследующим нас кораблем, тем, что имеет два дека, сорок орудий и сотни три экипажа. Может и не три, но за две точно перевалило.

Второй держится в стороне, не пытаясь сойтись на дистанцию стрельбы из орудий. Но и нам до тебя сейчас, это точно.

Тот, что все еще у нас по корме, пытается достать из погонных орудий. Было уже несколько попаданий, но пока все складывается удачно. В парусе дыра, разбита стоящая на боканцах шлюпка, и в кормовую каюту ядро залетело. Та что, считается капитанской. Хорошо, что меня там не было.

По сути, каюту должен был занять фер Груенуа, но он любезно уступил ее мне. По другой сути так и должен быть, я ведь являюсь кем-то вроде адмирала, пусть и свадебного.

И в связи с этим приходится не склонять голову под шелестом летящих в нас ядер, хотя и очень, очень хочется. Но нельзя, и приходится стоять с самым невозмутимым видом. Потому что поглядывают на меня люди, и я своим видом должен им внушать, что все нормально, все идет по плану и остается всего лишь немного подождать.

Хотя какие тут, к морскому дьяволу, планы. Если мы до сих пор не получили серьезных повреждений, то только потому, что пока еще нам невероятно везет.

А леди Удача — особа весьма ветреная. Сидит себе сейчас на топе грот-мачты «Мелиссы» и с улыбкой на нас посматривает. Затем взбредёт ей в голову и перепорхнет она на мачту одного из преследующих нас кораблей.

Как бы в ответ на мои невеселые мысли, очередное ядро с грохотом ударилось в ствол той самой грот-мачты, и, срикошетив от нее, убило человека. Одного из тех, что пришел с Гентье.

Как в эти времена происходят морские сражения?

Все искусство капитан кораблей заключалось в том, чтобы занять относительно ветра выгодную позицию. Порой по несколько часов, а то и дней, лавировали корабли именно с этой целью. Затем сходились на половину дистанции пистолетного выстрела, и следовал залп все бортом. А самое страшное — это подставить под пушечный залп корму корабля. Даже тем монстрам, чьи борта толщиной в метр, обшиты дубовыми досками, а порой еще и медными листами.

Потому что при повреждении рулевого устройства корабль становился игрушкой ветра и волн. Кроме того, на корме мостик, зачастую крюйт-камера…

Нам же приходится подставлять свою корму, потому что нет у нас другого выхода. И где гарантия, что следующее ядро не расколет в щепки перо руля или не перебьет штуртрос?

Так, нужно думать о чем-то другом. Потому что плохая обнаруживается закономерность. Ядро ударило в корму корабля, и я с беспокойством посмотрел на рулевого. Нет, пока все хорошо, цел руль, цел.

Вот только думать о чем другом необходимо. Например, о том…. что сейчас на наших врагов нападет ужасный Кракен местных морей.

Так Фред, моя улыбка предназначена для того, чтобы подбодрить экипаж.

Мы уже отправили за борт часть пушек, начав с носовых. Мера бесполезная, «Мелиссе» выйти на редан не удастся.

И снова я всё для той же цели улыбаюсь, Фред.

«Давай!» — в один голос заорали мы с фер Груенуа Гриттеру, стоявшему у вьюшки, чтобы тот выбил стопор. Вьюшка бешено закрутилась, отпуская в море за кормой буксирный канат.

Шедший за нами по корме сорока пушечный изнердиец поворачивался лагом. И такое могло случиться только по той причине, что он решил произвести залп всем бортом. Он пристрелялся погонными орудиями, а их у него целых четыре.

И дистанция для залпа самая подходящая…

Все, буксирный канат вытравлен полностью, но его длины явно не хватает.

«Дергай!» — снова в унисон прокричали мы с фер Груенуа. Гриттер наматывал на локоть линь с такой скоростью, что движения его рук слились в смутное пятно. Дергать ему не пришлось, потому что «Мелиссу» подняло на волне и этого оказалось достаточно.

Взрыв поднял столб воды. Весьма не маленький столб, должен признать. Но расстояние до изнердийца оказалось слишком велико, и, в лучшем случае, корабль просто окатило водой.

«Мать твою, да как здесь можно сохранить каменное лицо», — думал я, наблюдая за летящими в нас ядрами. — «Ведь они же полнеба закрывают!»

«Мелисса» вздрогнула, принимая на себя груз попавшего в нее чугуна, и даже как-то жалобно скрипнула, честное слово.

Пронесло.

Несколько новых дыр в полотнищах парусов, что-то разбило вдребезги, но ничего критичного. И можно выдохнуть воздух, в котором уже не осталось кислорода.

На корме завозилось несколько человек, опуская на выстреле плотик, третий и последний, наш плотик.

Спускали осторожно, самодельное спускное устройство из пары ружейных кремневых замков было ненадежным даже на вид. Но ведь один раз уже сработало отлично.

И теперь нам остается держать этот плотик между нами и преследующим нас кораблем. Эффект они видели, и, надеюсь, он их впечатлил.

Да, мы всего лишь тянем время, отсрочивая неизбежное. Но мало и что может произойти. В самое последнее, во что верят люди, так это в чудо, да и что им еще остается? И так хочется, чтобы оно произошло!

Так. Что это? Неужели? Господи, неужели?