Дом Крови - Михаил Кин

за истерзанную спину, и встряхнул пару раз, устраивая по удобнее, чтобы они не соскочили.

— Давай Лизи, нужно спускаться, иди сюда и держись крепче.

Она подошла и осторожно выглянула вниз, и через Полночь я почувствовал: она боится высоты.

— Может есть какой-нибудь другой способ. — Спросила неуверенно она.

— Давай Лизи, не бойся, я тебя буду держать. Главное не смотри вниз.

— Не морочь мне сиськи. Я не боюсь. — Попыталась спрятаться за примитивной ложью она.

Я глянул на ее плоскую грудь и сказал:

— Нет у тебя сисек.

Лизи от негодования даже открыла рот, она метнула на меня взор разгневанной богини, но быстро взяла себя в руки приняв гордую осанку и подобрала отвисшую было челюсть.

— Козел…

— Давай Лизи я серьезно, нужно уходить. Просто обними меня и держись покрепче, и не смотри вниз.

В она мялась в нерешительности, так что я подошел и сам схватил, она лишь пискнула и закрыла глаза, крепко вцепившись в меня. Сердце у Лизи билось так, что я грудью чувствовал его удары.

— Мне жаль Лизи, — побормотал я начав спускаться, — что все так вышло.

Она не ответила, только ухватилась за меня покрепче.

Спускались мы недолго, быстро проскользив вниз по связанным шторам. И наконец мы сошли на мостовую. Все внимание людей Бенуа было приковано к пожарам, там слышались крики и звон проклятых колоколов, эхо которых разносилось по окрестностям, так что мы тихонечко прокрались скользя в бархатной, обволакивающей темноте.

Глава 9

Крутая тропка, ответвляясь от дороги, поднималась на холм, в прогалину между деревьями. На вершине холма мы остановились и, поглядели на горизонт, где догорал закат.

Вдали виднелась небольшая заброшенная часовня Всевидящего со шпилем. И мы поспешили к ней.

Трепетавшие в воздухе алые лучи внезапно осветили навершие шпиля — семи конечную звезду в круге — символ солнца — и на миг яркое сияние заходящего солнца омыло нежным светом все в округе. Через минуту солнце ушло на покой, и поляну словно темная вуаль накрыли сумерки.

Можно смело сказать, что мы бежали весь день, спеша убраться подальше, уходя все дальше на восток, спеша на встречу солнцу. Выбравшись из замка и сделав небольшой крюк мы нагнали остальных спустя две мили, они подобрав Германа остановились на дороге чуть отъехав и ждали нас.

Франко выдохнул облегченно когда увидел Элизабет, он, его лазурные глаза блеснули во предрассветном мраке. И он мне просто кивнул, в этом простом казалось бы жесте было больше выражения чувств чем в витиеватых словесных изливаниях, присущих его сословию. С его плеч словно гора упала, было прекрасно видно, что он переживал. В конце концов это его родственница, к тому же королева. Не будь он ранен, он бы точно пошел бы со мной.

И потом мы поспешили уйти подальше, веры словам Савара было не на грош. Он мог нас отпустить, а потом спустить всех собак. И потом с него нечего взять, он же нас отпустил и извинился, а это разбойники, поди потом разбери кто напал. Поэтому мы спешно уходили, шарахаясь от каждой тени.

Двое из трех, кого мы освободили, взяв себе по лошади в конюшне, поспешили покинуть нашу компанию. Под предлогом, что им обоим нужно в другую сторону. С нами остался только торговец, ему нужно было тоже в центральные королевства. И он попросился поехать с нами до первого торгового дома.

После того как я ушел, они подняли шестерых мертвецов и прорываясь захватили конюшни, набрав лошадей, а остальных просто выгнали в поле. Валессия теперь сияла, как полированная галька в прозрачной воде забрав свою фыркающую «Справедливость». Запрыгнув в нашу старую телегу, которую мы по новой угнали, мы неслись весь день без передышки. По возможности быстро, но так, чтобы не загнать лошадей. Но была пара нюансов, бежали мы как есть, так что у нас совсем не было ни еды ни воды, а из одежды только то, что одето на нас. И теперь в вечерней весенней прохладе девчонки стучали зубами, и зябко жались к друг другу сидя в телеге. И это была проблема. Потому что долго так продолжаться не могло. Уже под вечер мы набрели на эту заброшенную часовню, и решили, что отдых нужен всем, взмыленным лошадям в первую очередь.

На наше счастье недалеко от часовни, на самой границе с лесом бежал ручей, так что хотя бы с водой у нас проблем не было. А наполовину дырявая но все же крыша давала какую никакую, а защиту. И внутри мы могли спрятаться от все еще принизывающего, несущего последние отголоски зимы ветра.

Внутри было пусто, лишь обломки мебели и пыль. По словам торговца, до ближайшей деревни нам было еще пол дня пути. Но мы не решились продолжить свое бегство в ночь, все были крайне измотаны. И распределив обязанности пошли готовиться как могли, требовалось расседлать и напоить лошадей и собрать хворост для костра. Герман сначала порывался пойти в лес в надежде поймать что-нибудь на ужин. Но за нами могла идти погоня, и к тому же он был ранен, так что в итоге его отговорили, доберемся до деревеньки и там поедим.

Собрав в округе хворост и разломав последние обломки, некогда бывшие скамейками мы развели огонь, чтобы хоть как-то согреться. Еды у нас все равно не было, но на мою вещую радость, Лизи закинула в котомки мой портсигар и железную фляжку с остатками золотого вина.

Делать все равно было нечего, так что я устроился как мог поудобнее и зажав в зубах сигарилу принялся снова перебирать сумки. Лизи все закидывала в спешке, и теперь там была свалка. Я ковырялся в сумке, когда подал голос Кассиан. Он весь день меня молча сверлил подозрительным взглядом. Так, что у меня затылок чуть не задымился. Терпением и Карлотта не отличалась, так что знал, что будет этот разговор.

— Дарий, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я поднял голову взглянул на него прищурившись из-за попавшего в глаз дыма. Оглядев его снова. Густые черные волосы, высокие скулы, раскосые глаза цвета песчаных дюн в лучах кроваво-красного заката были немного выпуклыми, губы не такими полными, подбородок заострен, словно специально предназначен для козлиной бородки. Он страшно напоминал Карлотту, но в тоже время был абсолютно чужой.

— Не-а. Не хочу.

Он запыхтел недовольно. На его лице были написаны гнев и непреклонность. Кожа на переносице, от брови до брови, натянулась, ровная линия сжатых губ выражала упрямую решимость. Я хорошо знал характер его сестры, а он ее копия, мужской вариант. И я знал, что он все равно не отстанет. Вздохнув добавил:

— Не был бы ты Кассиан таким заносчивым и упрямым засранцем, может и рассказал бы. Все что могу тебе рассказать, это то, что у тебя есть сестра. Я через многое с ней прошел, и она мне очень дорога, считай, как родная сестра. Я ей несомненно расскажу про тебя и про твою семью, а если она захочет, то она сама тебя найдет.

— А почему ты уверен, что она его сестра? — Спросил Карл.

Я знал, что они друзья, Карл всегда старался как мог помочь Кассиану. Судя по всему он прекрасно знаком с его семьей.

— Потому что она это он, только с грудью. Даже характер и угрозы одинаковые. Представь, что я почувствовал, придя в замок мастера и когда увидел ее мужскую копию.

Он нахмурился, прокручивая в памяти дни первого знакомства.

— Ты сказал: что пялишься, руку тебе сломать. — Напомнил я ему, — это ее любимая присказка — руку сломаю. Именно поэтому я тогда рассмеялся.

— А мы подумали, что ты смеешься над нами. — Добавил Карл.

— Можно посмотреть, — протянув руку попросил Кассиан, выдавив в конце. — Пожалуйста.

Вздохнув я снял простенький серебряный амулетик, с которого смотрел портрет Карлотты. Она как примерная девочка сидела в пол оборота, с легкой очаровательной полуулыбкой. Я даже удивлен, как она сумела усидеть пока ее рисовали, и не прибила же бедного художника.

Кассиан расширившимися глазами смотрел на портрет девушки, что словно зеркало смотрело на него в ответ. С такими же глазами смотрел и Карл. Видя их лица и остальные сгрудились, прося показать. Но первым догадался именно Франко, спросив:

— Погоди, раз ты говоришь, что она твоя сестра. Тогда получается та дуэль?

— Да Франко, именно, я понял, что Кассиан сражается хуже и скорее всего умрет, поэтому вызвал тебя. Но я в процессе понял, что ты не такой как этот