Шах-наме - Хаким Фирдоуси

Рассказ о рождении Сухраба

Вот сорок семидневий миновало,И время счастья матери настало.

Бог сына дал царевне Тахмине,Прекрасного, подобного луне.

Так схож был сын с богатырем Рустамом,Со львом Дастаном и могучим Самом,

Что радостью царевна расцвелаИ первенца Сухрабом нарекла.

Был через месяц сын как годовалый,Грудь широка, как у Рустама, стала.

Он в десять лет таким могучим был,Что с ним на бой никто не выходил.

На всем скаку степных коней хватал он,За гриву их рукой своей хватал он.

Пришел Сухраб однажды к ТахминеИ так спросил: «О мать, откройся мне!

Я из какого дома? Кто я родом?Что об отце скажу перед народом?»

И вспомнила наказ богатыря,Сказала мать, волнением горя:

«Дитя! Ты сын великого Рустама,Ты отпрыск дома Сама и Нейрама,

Пусть радуют тебя мои слова,Достичь небес должна твоя глава.

Ты цвет весенний ветви величавой.Твой знаменитый род овеян славой.

От первых дней не создавал творецТакого витязя, как твой отец.

Он сердцем — лев, слону подобен силой,Он чудищ водяных изгнал из Нила.

И не бывало во вселенной всейТаких, как древний Сам, богатырей».

Письмо Рустама Тахмина достала,Тайник открыла, сыну показала

Клад золотой и три бесценных лала,Чье пламя ярко в темноте сияло,—

Сокровища, хранившиеся там,Что из Ирана ей прислал Рустам,—

Свой дар ей в честь Сухрабова рожденья,С письмом любви, с письмом благоволенья.

«О сын мой, это твой отец прислал! —Сказала мать,— взгляни на этот лал.

Я знаю, будешь ты великий воин,Ты талисман отца носить достоин.

Признает по нему тебя отец,Наденет на главу твою венец.

Когда тебе раскроет он объятья —Утешусь, перестану тосковать я.

Но надо, чтоб никто о том не знал —Чтоб царь Афрасиаб не разгадал,

Коварный враг Рустама Тахамтана,Виновник горьких слез всего Турана.

О, как боюсь я,— вдруг узнает он,Что от Рустама ты, мой сын, рожден!»

«Луч этой истины, как солнце, светел,И скрыть его нельзя! — Сухраб ответил.

Гордиться мы должны с тобой, о мать,Что я — Рустама сын, а не скрывать!

Ведь сложены не лживыми устамиВсе песни и дастаны о Рустаме.

Теперь я, чтобы путь открыть добру,Бесчисленное войско соберу

И на Иран пойду, во имя честиВзметну до неба пыль суровой мести,

Я трон и власть Кавуса истреблю,Я след и семя Туса истреблю.

И не оставлю я в живых Гударза,Не пощажу у них ни льва, ни барса.

Побью вельмож, носителей корон,Рустама возведу на Кеев трон.

Как море, на Туран потом я хлыну,Оплот Афрасиаба опрокину,

Неверного низвергну я во тьму,Венец его и трон себе возьму.

Дары я щедрою раздам десницей,Тебя — иранской сделаю царицей.

Лишь я и мой прославленный отецДостойны на земле носить венец.

Когда два солнца в мире заблистало,Носить короны звездам не пристало!»

Ухраб выбирает коня и готовит войско на битву с Кавусом

«О мать! — сказал Сухраб.— Развеселись!Во всем теперь на сына положись!

Крыло орла окрепло для полета,—Хочу в Иран я распахнуть ворота.

Теперь мне нужен богатырский конь,Стальнокопытный, ярый, как огонь.

Чтобы за ним и сокол не угнался,Чтоб силой он своей слону равнялся,

Чтобы легко он мог носить в боюМой стан и шею мощную мою.

В Иране я врагов надменных встречу,Мне не к лицу пешком идти на сечу».

Обрадовали мать его слова,Высоко поднялась ее глава.

Велела пастухам, чтобы скакалиИ табуны с далеких пастбищ гнали,

Чтоб сын избрал достойного коня,Могучего и стройного коня.

И сколько ни было коней отборныхВ долинах и на пастбищах нагорных —

Всех пастухи согнали на майдан.Сухраб, войдя в табун, бросал аркан,

И самых сильных с виду — крутошеих —Ловил он и притягивал к себе их,

Клал руку на хребет и нажимал,И каждый конь на брюхо припадал.

Коней могучих много испытал он,И многим в этот день хребты сломал он,

Был конь любой для исполина слаб.И впал в печаль душою лев-Сухраб.

Тут из толпы какой-то муж почтенныйСказал Сухрабу: «Слушай, цвет вселенной!

Есть у меня в отгоне чудо-конь,Потомок Рахша, быстрый как огонь.

Летает он, как вихрь в степи стремимый,Не знающий преград, неутомимый.

И под ударами его копытТрепещет сам несущий землю кит.

Хоть может телом он с горой сравниться,Он — молния в прыжке, в полете — птица.

Как черный ворон, он летит в горах,Как рыба — плавает в морских волнах.

И как ни быстроноги вражьи кони,Но не уйти им от его погони».

И просиял Сухраб, как утро дня,Услыша весть про дивного коня.

И засмеялся он, как полдень ясный.Тут приведен к нему был конь прекрасный.

Сухраб его всей силой испытал,И конь пред ним могучий устоял.

И потрепал коня, и оседлал он,И сел, и по майдану проскакал он.

Он был в седле, как Бисутун-гора,Копье в его руке — как столб шатра.

Сказал Сухраб: «Вот я конем владею,Теперь я медлить права не имею!

Пора пойти, как грозовая тень,И омрачить Кавусу божий день».

Сухраб, не медля, воротясь с майдана,Готовить стал поход против Ирана.

И лучшие воители земли —Богатыри — на зов его пришли.

А деда — шаха — в трудном деле этомПросил Сухраб помочь ему советом.

Шах перед ним хранилища открыл,Всем снаряженьем бранным снарядил,

И золотой казною и жемчужной,Верблюдов и коней дал, сколько нужно,

Для войск несметных — боевой доспех,Чтоб всадникам сопутствовал успех.

Он расточил для внука складов недра,Любимца одарил по-царски щедро.

Афрасиаб посылает Бармана и Хумана к Сухрабу

Узнал Афрасиаб, что — полный сил —Сухраб корабль свой на воду спустил.

Хоть молоко обсохнуть не успелоНа подбородке — в бой он рвется смело.

Что меч его грозящий обнажен,Что с Кей-Кавусом битвы ищет он.

Что войско он большое собирает,Что старших над собою он не знает.

И больше: встала доблести звезда,Не виданная в прежние года.

И, наконец,— везде толкуют прямо,Что это сын великого Рустама.

Афрасиаб известьям этим внялИ смехом и весельем засиял.

Он из своих старейших приближенныхДвух выбрал, в ратном деле умудренных,

Бармана и Хумана — двух гонцов;Три сотни тысяч дал он им бойцов

И наказал, к Сухрабу посылая:«Пусть будет скрытой тайна роковая!..

Когда они сойдутся наконец —Нельзя, чтоб сына вдруг узнал отец,

Чтоб даже чувства им не подсказали,Чтоб по приметам правды не узнали...

Быть может, престарелый лев-РустамУбит рукой Сухраба будет там.

И мы тогда Иран возьмем без страха,И тесен будет мир для Кавус-шаха.

Ну, а тогда уж средство мы найдем,Как усыпить Сухраба вечным сном.

А если старый сына в ратном спореУбьет — его душа сгорит от горя».

И подняли послы свой шумный стан,И бодрые покинули Туран.

Вели они к Сухрабу в СаманганС богатыми дарами караван.

Трон бирюзовый с золотой коронойИ драгоценное подножье трона

Могучие верблюды понесли.Гонцы посланье шахское везли:

«О лев! Бери Иран — источник споров!Мир защити от смут и от раздоров!

Ведь Саманган, Иран, Туран давноДолжны бы слиться в целое одно.

Я дам войска — веди, распоряжайся,Сядь на престол, короною венчайся!

Таких же, как Хуман и мой Барман,Воинственных вождей не знал Туран.

И вот я шлю тебе их под начало.Пусть погостят у вас они сначала.

А хочешь воевать — на бой пойдут,Врагам твоим покоя не дадут!»

И в путь поднялся караван богатый,Повез письмо, венец, и трон, и злато.

Когда Сухраб узнал о том, он самНавстречу славным поднялся послам.

Встречать Хумана в поле с дедом выйдя.Возликовал он, море войск увидя.

Когда ж Сухраба увидал Хуман —Плеча, и шею, и могучий стан,—

Он им залюбовался, пораженный,И с головой почтительно склоненной,

Вручил ему, молитву сотворя,Подарки и послание царя.

«Прочти, о лев,— сказал он,— строки этиИ не спеша подумай об ответе».

Прочел Сухраб. Он медлить не хотел,В поход войска готовить он велел.

И войск вожди, что жаждой битв горели,На скакунов, как ветер быстрых, сели,

Тимпаны и литавры загремели,Пошли войска, как волны зашумели.

И не сдержали б их ни исполин,Ни львы пустынь, ни кит морских пучин.

Вошел в Иран Сухраб, все сокрушая,Дотла сжигая и опустошая.

Нападение Сухраба на Белый замок